Клон Дьявола - Сиглер Скотт (читаем книги TXT) 📗
Катились годы, некоторые хуже других. Лекарства менялись. Пауки ненадолго исчезли, им на смену пришли зеленые длиннозубые крысы, но затем пауки вернулись, а крысы остались. Когда к паукам и крысам присоединились четырехфутовые пурпурные сороконожки, Цзянь впервые решила положить всему конец. Люди остановили ее. Остановили ее и вернули в работу. Но так трудно работать, когда пауки, крысы и сороконожки кусают тебя… В конечном счете боссы перестали нагружать Цзянь работой, которую она была не в состоянии завершить. Они оставили ее самостоятельно исследовать свой компьютеризированный мир четырех букв: «А», «С», «G» и «Т».
В какой-то период — Цзянь точно не помнила когда — она вновь начала писать научные статьи. Большинство материалов было сфокусировано на теории оцифровки всего генома млекопитающих, создания виртуального мира, способного продемонстрировать взаимосвязь видов. Коммерческой или медицинской ценности ее работы не представляли, и боссы просто не стали ей препятствовать. По крайней мере, ее гений демонстрировал миру славу Народной партии.
Но как-то раз боссы объявили Цзянь, что она уезжает. И отправили к Данте Пальоне в «Генаду» работать с Клаусом Румкорфом. «Продолжай играть в компьютеры, — напутствовали они ее. — И если все сложится хорошо, тебе поставят памятники».
Экспериментировать она начала с людьми, помещая созданных ее компьютером геномы внутрь маток волонтеров, которые не имели никакого понятия о происходящем. Цзянь знала, что так нельзя, что это плохо, но если ты не можешь спать оттого, что десяток волосатых пауков ползают по твоему лицу, разница между «хорошо» и «плохо» сглаживается.
Эксперименты закончились провалом. Некоторые результаты оказались страшнеепауков, крыс и сороконожек. Цзянь изо всех сил старалась забыть о них.
А потом Данте взял на работу Тима Фили и Пи-Джей Колдинга. Последний настоял на прекращении экспериментов с людьми в «Генаде». И заставил Румкорфа назначить Цзянь новое лекарство.
И пауки ушли.
— Вот твоя комната, — сказал Колдинг. — Нравится?
Цзянь коснулась пальцами красно-коричневых обоев, ощущая фактуру бархатистых узоров. Пластиковый светильник на высоком потолке казался здесь неуместным, словно его только что подвесили вместо «родного». Красивая деревянная, с четырьмя столбиками кровать ждала ее, пухлое белое стеганое одеяло звало ее, будто любовник.
Самым важным, конечно, был здесь еще один семимониторный компьютерный стол. Такой же, как на борту С-5 и как на острове. Умница Данте. Он всегда заботился о том, чтобы Цзянь могла работать, где бы ни находилась.
— В этом местечке обычно тусовались богатеи да знаменитости, — сказал Колдинг. — Скоро и ты станешь такой же. Богатой и знаменитой.
Цзянь забралась на матрас и вздохнула, восторженно изумляясь нежности пухового одеяла. Опустила голову на подушку. Колдинг укутал одеялом ее плечи.
— Вам нравится Сара, правда? — неожиданно спросила Цзянь.
Пи-Джей открыл рот и закрыл.
— Мистер Колдинг, она очень хорошая. Вам следует встречаться с ней.
— Мы не можем встречаться, Цзянь. Потому что моя жена умерла всего… — Он умолк.
— Больше трех лет назад, — договорила за него Цзянь. — Времени прошло много, мистер Колдинг.
— Три года… — тихо проговорил Колдинг, словно определяя для себя, много это или мало.
— Идите к Саре, прямо сейчас. Идите к ней в комнату, поговорите.
Она махнула ему рукой уходить и, не успел он дойти до порога, забылась сном.
9 ноября. «Мое оружие — мое ружье»
Стук в дверь. Сердце Сары забилось. Пи-Джей? Пришел извиниться по-человечески. Она решила ненавидеть его, но совместная поездка в «Хамви» оказалась ошибкой, заставившей ее вспомнить, почему два года назад она с самого начала хотела его.
На часах 11.15 вечера. Она быстренько оглядела себя в большом — во весь рост — зеркале. По словам Стефани, Мэрилин была на Черном Маниту частой гостьей, всякий раз останавливаясь в комнате 17, и очень часто гляделась в это зеркало. Вот только у Мэрилин наверняка не было таких мешков под глазами и поношенного, мятого летного комбинезона; да и не была она такой грязной и потной после долгого перелета.
А, какая разница… Сара не собиралась спать с Колдингом. Она в состоянии справиться со своими гормонами. Колдинг — потребитель, и ничего тут не поделаешь. И ей до лампочки его карие глаза. И то, как он целуется.
«Да порви ты с ним, идиотка. Раз обманул, два… Шел бы он к черту».
Сара глубоко вздохнула, подошла к двери и открыла ее, чтоб увидеть… плотоядно скалящуюся физиономию Энди Кростуэйта.
— Привет, красотка. Все еще хочешь конфисковать мою пушку?
Сара почувствовала смесь отвращения и разочарования.
— Энди, спать пора.
— Именно! — сказал он и попытался протиснуться в полуоткрытую дверь.
Сара Пьюринэм не вчера родилась на свет и кое-чему научилась. Она блокировала дверной проем телом. От этого движения они так плотно прижались друг к другу, что могли бы поцеловаться. Плотоядная ухмылка Энди расползлась еще шире.
— Во, — сказал он. — Я об этом.
— Последнее предупреждение, Энди. Уходи.
Он рассмеялся ей в лицо.
Сара сделала резкое движение коленом вверх — Энди в пах. Она могла бы ударить и сильнее, но ей хотелось лишь немного ошеломить его, не отправляя в лазарет. Тот негромко ухнул и согнулся пополам. Сара положила ему на голову ладонь и толкнула. Споткнувшись, он сделал два шага назад — достаточно, чтобы она могла захлопнуть дверь и закрыть на замок.
Сара заглянула в глазок. Энди смотрел на дверь. Больше не скалился. Сейчас он был похож на человека, готового взорвать здание правительства к чертям собачьим. Даже за закрытой дверью Сара почувствовала холодок страха.
Затем Энди выпрямился и улыбнулся, зная, что она видит его в глазок. Он повернулся и пошел по коридору, по-прежнему прижимая правую руку к паху.
9 ноября. Смутьян
Имплантация + 0 дней
Пока персонал «Генады» спал, подопытные существа перешли в следующую стадию. Внутри каждой из пятидесяти коров имплантированные бластоциты плыли через маточную полость матки до того момента, пока не коснулись стенки матки.
В точке контакта клетки быстро превратились в трофобласты. Приспособленные к определенным условиям клетки трофобластов делились, проникая в стенку матки, — примерно так зарываются в рыхлое морское дно якоря. Процесс характерен для всех млекопитающих — за исключением того, что ни одно млекопитающее, даже крохотная мышка, не претерпевает этот процесс так быстро. Трофобласты соединялись с клетками коровы для создания плаценты, а также чтобы распространить вокруг остаток бластоцисты для образования амниотической оболочки — плодного пузыря, наполненного жидкостью, которая будет защищать его содержимое от ударов и толчков.
Менее чем через три часа после этой деликатной посадки еще одна партия клеток отделится от трофобласта. Вторая партия клеток, или эмбриобласт, и станет тем самым предком. Когда эмбриобласт отделится, часть кодирования Цзянь вынудит его расщепиться надвое. Внутри амниотических мешков половинки быстро начнут развиваться в самостоятельные организмы.
«Отдел распродаж, два по цене одного».
А что же иммунные системы коров? Реакции не последовало. Вообще никакой.
Некогда человек по имени Роджер Баннистер шокировал мир, пробежав милю менее чем за 4 минуты и установив рекорд, который эксперты объявили «невозможным». Созданный Цзянь процесс был биологическим эквивалентом тому рекорду или стал бы им, если бы Роджер пробежал свою милю ровно за тридцать секунд.
Менее чем двадцать четыре часа спустя после того, как безъядерная клетка впервые сплавилась с искусственно созданной ДНК, произошла гаструляция.В процессе беременности человека гаструляция происходит не ранее чем спустя две недели.
«Гаструляцией» обозначается такой процесс, когда две клетки прекращают быть копиями друг друга и начинают обретать особые функции тканей и органов. Из грозди единообразных, недифференцированных клеток три раздельных слоя формируют: эктодерму, энтодерму и мезодерму. Мезодерма становится структурой животного, включая мышцы, кости, сердечно-сосудистую систему и систему репродуктивную. Энтодерма в конечном счете развивается в пищеварительную и дыхательную системы. Эктодерма же генерирует кожу и нервную систему, включая мозг.
