Ученик - Герритсен Тесс (мир книг .TXT) 📗
— Выйти из машины, — скомандовал Фрост.
— Что... что я сделал?
«Выйти из машины». Ночь, проведенная в засаде, вывела из себя даже Барри Фроста, и в его голосе уже звучали угрожающие нотки.
Таксист медленно вылез из машины, высоко подняв руки. Как только его ноги коснулись земли, его быстро скрутили и уложили лицом вниз на капот.
— Что я сделал? — кричал он, пока его обыскивал Фрост.
— Назовите ваше имя! — приказала Риццоли.
— Я не понимаю, в чем дело...
— Ваше имя!
— Виленски. — Он всхлипнул. — Вернон Виленски...
— Проверим, — сказал Фрост, читая водительское удостоверение таксиста. — Вернон Виленски, белый, мужчина, год рождения тысяча девятьсот пятьдесят пятый.
— Совпадает с разрешением на извоз, — подтвердил Корсак, который залез в салон и сверился с бумажкой, прикрепленной к солнцезащитному щитку.
Риццоли огляделась по сторонам, щурясь от яркого света фар, наступавших со всех сторон. Даже в три часа ночи парковая аллея не пустовала и, перекрытая полицейскими машинами, грозила превратиться в гигантскую пробку в обоих направлениях.
Она опять перевела взгляд на таксиста. Схватив его за рубашку, она развернула его лицом к себе и направила луч фонарика прямо в глаза. Перед ней был мужчина средних лет, с поредевшей шевелюрой и морщинистой кожей, еще больше съежившейся под безжалостным светом фонаря. Не таким она представляла себе лицо неизвестного маньяка. Ей слишком часто доводилось смотреть в глаза убийц, и лица этих монстров навсегда остались в ее памяти. Но этот испуганный человечек никак не вписывался в галерею тех образов.
— Что вы здесь делаете, мистер Виленски? — спросила она.
— Я просто... приехал на вызов.
— Какой вызов?
— Какой-то парень позвонил, вызвал такси. Сказал, что у него кончился бензин на Эннекинг-Парквей...
— Где он?
— Я не знаю! Я остановился там, где он должен был ждать, но его там не оказалось. Поверьте, это какая-то ошибка. Позвоните моему диспетчеру! Она подтвердит мои слова!
Риццоли обратилась к Фросту:
— Попросите открыть багажник.
Лишь только шагнув к багажнику, она почувствовала, что ее начинает подташнивать от нехорошего предчувствия. Подняв крышку, она осветила фонариком темное нутро. Секунд пять, которые показались вечностью, она молча смотрела в пустой багажник, и тошнота усилилась, угрожая обернуться полноценной рвотой. Она натянула перчатки. Чувствуя, как полыхает лицо, а грудь сдавливает отчаянием, она стала срывать серую ковровую обивку, под которой обнаружились запасная шина, домкрат и какие-то инструменты. Она никак не могла остановиться; накопившаяся ярость толкала ее вперед, заставляя рвать обшивку, заглядывать в каждую щель. Она была словно сумасшедшая, отчаянно пытающаяся вырваться на свободу из насильственного заточения. Когда рвать уже было нечего, поскольку под руками был голый металл, она обреченно уставилась в пустоту, отказываясь мириться с тем, что и так бросалось в глаза, — неоспоримым доказательством того, что она проиграла.
Инсценировка. Это была инсценировка, чтобы отвлечь нас. Но от чего?
Ответ пришел с пугающей скоростью. По рации передали вызов:
— Десять-пятьдесят четыре, десять-пятьдесят четыре, кладбище Фэйрвью. Всем патрулям, десять-пятьдесят четыре, кладбище Фэйрвью.
Она встретилась взглядом с Фростом, и это мгновение обернулось для них обоих осознанием страшной реальности. Десять-пятьдесят четыре. Код убийства.
— Оставайтесь с таксистом! — приказала она Фросту и бросилась к своей машине. В этом месиве ее машина, по счастью, оказалась с краю, так что вырулить было несложно. Уже вставляя ключ в зажигание, она все продолжала ругать себя за собственную глупость.
— Эй! Эй! — раздался крик Корсака. Он бежал рядом с машиной и барабанил в дверь.
Она притормозила лишь на секунду, которой ему хватило, чтобы впрыгнуть и захлопнуть за собой дверь. Тогда она выжала в пол педаль акселератора, так что бедняга Корсак едва удержался на сиденье.
— Какого черта? Вы что, хотели оставить меня? — заорал он.
— Пристегнитесь.
— Я ведь не какой-то там попутчик.
— Пристегивайтесь!
Он протянул через плечо ремень безопасности и щелкнул застежкой. Даже несмотря на треск рации она слышала его затрудненное дыхание, щедро сдобренное одышкой.
— Первый выехал на десять-пятьдесят четыре, — доложила она диспетчеру.
— Где вы?
— Эннекинг-Парквей, только что проехали пересечение с Тертл-Понд. Через минуту будем на месте.
— Вы первые.
— Как обстановка?
— Нет информации. Предполагается десять-пятьдесят восемь.
Вооружен и крайне опасен.
Риццоли не спускала ногу с педали газа. Дорога на кладбище Фэйрвью появилась так скоро, что она едва не проскочила мимо. На бешеной скорости, едва вписавшись в поворот, Риццоли крепко сжала руль.
— Ух ты! — У Корсака перехватило дыхание, когда они чуть не врезались в придорожный камень. Чугунные ворота кладбища были распахнуты, и она заехала на территорию. На кладбище было темно, и в свете фар надгробия выделялись, словно белые зубы на черном фоне ровных дорожек.
Шагах в ста от ворот стоял автомобиль частной охраны. Дверца со стороны водителя была открыта, и в салоне горела лампочка. Риццоли ударила по тормозам и, выйдя из машины, инстинктивно схватилась за оружие. Она едва отдавала себе отчет в своих действиях, сейчас ее почему-то больше волновали детали: запах свежескошенной травы и влажной земли, гулкое биение собственного сердца.
И страх. Впиваясь взглядом в темноту, она чувствовала его липкое прикосновение. Кладбище могло быть такой же инсценировкой, как и такси. Кровавой игрой, в которую она оказалась втянутой, сама того не сознавая.
Она оцепенела, когда ее взгляд выхватил из темноты лужу возле мемориального обелиска. Посветив фонарем, она увидела скрюченное тело охранника.
Подойдя ближе, она ощутила запах крови. Этот запах нельзя было спутать ни с каким другим, он автоматически включал в ее мозгу самый примитивный сигнал тревоги. Она встала коленями на траву, еще влажную от крови, еще теплую. Корсак стоял рядом, выдавая себя сиплым, похожим на похрюкивание, дыханием, и тоже светил фонарем.
Охранник лежал лицом вниз. Она перевернула его на спину.
— Боже! — едва не задохнулся Корсак, отпрянув так резко, что луч его фонарика взметнулся прямо в небо.
Фонарь в руках Риццоли тоже заметно дрожал, когда она смотрела на практически отрубленную шею, мерцающие белым хрящи на фоне развороченной плоти. Зрелище было не для слабонервных.
Вспышки синих огней в темноте показались ей сюрреалистическим калейдоскопом. Она поднялась с травы, чувствуя, как липнет к коленям пропитавшаяся кровью ткань брюк. Фары приближающихся патрульных машин слепили глаза, и она отвернулась, уставившись в черную бездну кладбища. В это же мгновение луч света прорезал темноту, и среди могил мелькнула фигура. Это было похоже на галлюцинацию, поскольку следующая вспышка осветила лишь мертвое море из камня и гранита.
— Корсак, — выдохнула она. — Там кто-то есть.
— Ни черта не вижу.
Она напрягла зрение. И вновь увидела фигуру, которая двигалась вниз по склону, торопясь укрыться в зарослях деревьев. Буквально в ту же секунду Риццоли ринулась вперед, отчаянно преодолевая преграды в виде могильных камней, не боясь разбудить спящих мертвых. Она слышала за спиной хриплое дыхание Корсака, который, хотя и старался, никак не мог догнать ее. Мощный выброс адреналина прибавил ей ускорения, и в считанные секунды она была возле рощицы, где в последний раз видела фигуру, но теперь перед ней была только темнота. Она замедлила шаг, потом остановилась и огляделась по сторонам, пытаясь уловить хотя бы какое-то движение тени.
Пульс учащенно бился, подгоняемый страхом. Она кожей чувствовала, что он где-то рядом. Он наблюдает за ней. В то же время ей совсем не хотелось включать фонарик, выдавая себя.
Хруст ветки заставил ее вздрогнуть и резко повернуться вправо. Деревья стояли перед ней глухой стеной. Но даже гулкое биение сердца и тяжелое дыхание не помешали ей расслышать шорох листьев, сопровождаемый потрескиванием веток.
