Циферщик (СИ) - Пихтиенко Андрей Николаевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Это было правдой. Отец часто слышал, как дети о чём-то переговариваются, и, в основном, говорит Катя, порой повышая голос, что-то доказывает брату. А Игорь внимательно слушает, лишь иногда полушёпотом отвечая сестре. Их связь стала очень сильна, и родитель понимал это.
— Ох и шустрая ты у меня, Катюша! И добрая, и умная! Молодец! Вся в меня. Хорошо, вези. Даю добро. Сегодня понедельник, вот в выходные тогда и навестим. — Он поставил свои росписи в нужных местах документа, вручил его обратно Кате.
— Что это вы тут заговоры строите? Убить меня задумываете? Живым не сдамся! — на пороге появился сонный Игорь, оглядывая своих близких тупым, будто задурманенным взглядом и глупо ухмыляясь. Неожиданно его белоснежные трусы начали намокать, на паркет по его ноге стекала моча. Он посмотрел себе под ноги, помрачнел, нахмурился и пробормотал:
— Это всё из-за ваших таблеток дурацких!
— Игорь! Иди в ванную, немедленно! Папа, сиди, я всё сама уберу!
Катя продолжала ходить взад-вперёд по комнате, глядя на развалившегося на диване Игоря, с лица которого, как приклеенная, не сходила дурацкая усмешка.
— Что ты мельтешишь, Катька? Сядь, расслабься. Сама она свяжется! Будто я один из твоих дебилов на мойке. А я твой братец, прошу любить и жаловать. А вообще, ты знаешь, зачем я пришёл. Мне нужно ещё.
— Расслабиться, говоришь? Пожалуй, да, нужно расслабиться. Иди посмотри, что есть в холодильнике. Я тебе не горничная на стол накрывать.
Игорь вразвалочку направился к холодильнику, а Катя пошла к бару и налила себе третий бокал вина. Из кухни доносился голос братца:
— Чего мы ждём-то? Как всё классно прошло в тот раз! Только я не совсем удовлетворился, мне бы ещё одно такое дельце. Только не хочу опять косить под этого твоего. Я хочу быть самим собой. Разве это плохо? О, Кать! Я курочку доем?
— Жри. Ты понимаешь, что прошло ещё слишком мало времени? От меня только недавно отстали, и то неизвестно насовсем или нет. Если мы хотим жить, нам нужно быть очень осторожными.
Игорь поставил остатки курицы разогреваться в микроволновку, показался на том самом пороге, с которого не так давно Кате пришлось вытирать лужу его мочи. Он, уже не улыбаясь, смотрел на неё.
— Я вижу, — ты очень осторожна. Так осторожна, что осторожно носишь ЕЁ серьги!
В тот день, когда было решено везти Игоря в реабилитационный центр, Катя вместо этого приехала в один из тихих, удалённых спальных районов города. Привела брата в маленькую квартирку в одном из одинаковых, серых и непримечательных домов, оставила немного денег на первое время и, строго-настрого запретив покидать пределы этого района, уехала в клинику.
Карина Гусева была одной из её «подружек» по студенчеству, и, действительно, её отец владел тем самым центром, в который должен был попасть Игорь. Но Екатерина решила по-другому. Одногруппница сначала наотрез отказалась записывать в пациенты человека, который даже ни разу не перешагнёт порог клиники. Но, в конечном итоге, прониклась слезливой ложью Кати, что, на самом деле, её брат абсолютно нормальный человек, но её отец постоянно третирует, унижает и даже избивает сына. Наверное, потому что сын, а не дочь, остался с матерью. Катя уверила её, что очень боится, как бы отец не убил или не нашёл другой способ избавиться от брата. Например, через свои связи посадил его в тюрьму или в психушку, в самую настоящую, где из него сделали бы зомби. Доверчивая, наивная и откровенно глупая Карина лишь моргала накладными ресницами и, поверив в этот бред, согласилась принять в стационар пациента-призрака. Какой бы она дурёхой не была, но статус дочки хозяина центра помог ей занять руководящую должность.
Всё прошло как по маслу. Катя предупредила её, что, если приедет отец, тянуть время и немедленно позвонить ей.
Екатерина возвращалась домой в состоянии невероятного эмоционального подъёма. Её план удался без сучка без задоринки. Теперь у неё был собственный, привязанный на цепь монстр. Осталось лишь провернуть тот безумный, изощрённый план, который она задумала месяцы назад. И её брат становился лучшим инструментом для этого.
По приезду Игоря из лечебницы, Катя в первый же день стала снижать дозировку его таблеток. Вскоре, её брат полностью прекратил их приём. Начал приём других, которые давала ему Катя. Из-за них шло лишь обострение его болезней. Но в то же время, с ними он легче поддавался внушению и программированию его нездоровой психики на полное послушание своей сестре, путем формирования в его мозгу беспрекословного авторитета сестры — как единственной, кто его понимает и принимает таким, какой он есть. Кроме того, Катя убедила брата в том, что только она знала, как будет лучше для Игоря и как им сохранить его свободу и безопасность, не ограничивая его тёмные желания.
Сестра много говорила с ним, повторяла одни и те же фразы многократно, вколачивая их в его больное сознание. Поначалу, он отказывался признавать, что его тяга к насилию, смерти и извращениям так же сильна, как раньше (всё-таки, лечение в больнице принесло некий результат), и от того, что сестра снимала эти психологические ограничения, Игорь страдал. Это выражалось в страшных ночных кошмарах, где он был в роли жертвы. Со временем, его роль во снах поменялась на противоположную, и он уже не видел в них абсолютно ничего страшного, а даже наоборот, — находил их вполне приятными.
В то же время, Екатерина проговаривала и заставляла его выполнять действия, прописанные в придуманном ей сценарии. Ей нужно было, чтобы отец согласился перевести его в тот центр, а значит, Игорь должен был играть роль, проявлять странности, которых у него никогда не было. Например, клептоманию на мойке. Или приставания к их домработнице, которая, на самом деле, не вызывала ни малейшего интереса у Игоря. Объектами его вожделения, его мании, были молодые девочки от тринадцати лет и старше. Красивые, гордые и недоступные. Такие, какой была та девочка, которая отказала ему. Из-за чего он в тот же день набросился на сестру. Которая тоже была вполне в его вкусе. Тот случай с, якобы, энурезом из-за таблеток — тоже постановка. Игорь легко мог держать себя в руках и не делать ничего, что могло бы показаться странным.
Спектакль сработал. Игорь вышел из-под внимания отца, получил железное алиби на случай, если он попадёт во внимание органов, и обрёл полную свободу действий. Отец не выполнил своего намерения навестить сына в выходные. Да и вообще, старался не говорить о нём, удовлетворившись рассказом Кати, что там очень неплохо, и Игорь обязательно получит самый хороший уход и лучшую профессиональную помощь. Отца, похоже, полностью устраивала отдалённость сына-психопата от их спокойной и размеренной жизни. А раз уж там ещё были хорошие условия, то о чём вообще говорить? Пусть бы только оставался там подольше.
Екатерина уже начала обдумывать следующий этап, очень важный этап своего плана, который нужно было хорошо срежиссировать и идеально выполнить. А ещё, нужна была подходящая цель.
Цель нашлась в ЦУМе. Когда Катя уже направлялась к выходу, взгляд её голубых глаз заметил свою старую подружку. И Катю словно окатили ведром ледяной воды. Это — она.
Но монстр, пусть даже на короткой цепи, почувствовав возможность охоты, всегда воспользуется ей. Так случилось и с Игорем. Сестра не приходила к нему несколько дней. На неё навалилась куча дел и она пока не разработала новый стоящий сценарий. Раздался звонок её мобильного, в трубке она услышала рыдающий голос брата:
— Катя, Катюша, прости! Прости! Я виноват, я виноват! Приедь, пожалуйста, я умоляю тебя! — Отец находился рядом, Игорь говорил громко, поэтому Катя, ничего не отвечая, сбросила звонок.
С очень дурным предчувствием, но с полной уверенностью, что её ожидает, как минимум, неприятное зрелище, Екатерина постучала в дверь квартиры. Брат с порога упал ей в колени, рыдая и вереща. А на улице стоял тёплый сентябрьский день, светило солнце, играли, смеясь, дети во дворе. Катя надеялась, что Игоря никто не услышит, потому что все либо на учёбе, либо на работе. Да ладно, не так уж и громко он визжал. Ничего страшного. Она втащила его в квартиру. Тот лебезил, как нашкодивший пёс, и уже не плакал, а только всхлипывал, ползая в её ногах. Этот эффект от её психологического давления на брата не мог ни радовать. А вот то, что она увидела в комнате, радовать не могло совершенно.
