Последняя инстанция - Корнуэлл Патрисия (книги бесплатно читать без TXT, FB2) 📗
— По мне, так все это шарлатанство: подышали на зеркальце, взглянули на кофейную гущу, — выступает полицейский. — Я, конечно, ничего не имею против, может, среди экспертов и есть одаренные люди, таланты от природы, но по большей части это чушь. Возьмем какого-нибудь подонка наподобие Шандонне, который руки и ноги кусает. И без всякого психолога ясно — фишка у него такая, особое пристрастие. Может, у него самого какая-нибудь странность с этими частями тела приключилась или, наоборот, у нашего голубчика только там волосы и не растут. Там да разве что еще во рту. И в заднице, пожалуй.
— Я бы поняла его тягу уничтожать в других то, что он ненавидит, — скажем, лица жертв. — (Да уж, Марино не удалось «опустить» Бергер). — Но руки и ноги... тут что-то другое. — И в жестах, и в интонации ее сквозит полное неприятие соображений оппонента.
— Ага. В курочке вкуснее всего белое мяско, — напирает Марино. У них с Бергер будто любовная перепалка, стычка, которой они только тешатся. — На большие титьки он западает. Мальчик ищет мамочку.
Молча одариваю его многозначительным взглядом. Ну что тут скажешь? Строит из себя бездушного остолопа; так ему охота эту женщину под себя подмять, что он уже перестает думать, что говорит. И ведь знает, что так же к делам подходил и Бентон, который был в своей области гением. Он пользовался обширными знаниями, располагал огромной базой данных, которую по сей день собирает ФБР, занося в нее тысячи преступников. И кстати, мне эти намеки Марино на типы внешности тоже не по вкусу, ведь выбор маньяка недавно пал и на меня.
— Знаете, мне слово «титьки» не нравится. — Бергер размышляет вслух, как бы между прочим, словно просит официанта подать другой соус. Не мигая смотрит на Марино. — Вы хоть понимаете значение того, что только что сказали, капитан?
У Пита Марино в кои-то веки нет слов.
— О-о, у этой лексической единицы много значений. Знаете, говорят даже «титька тараканья», — продолжает Бергер, энергично перебирая ворох бумаги, и лишь движения ее рук выдают гнев. — Этимология — наука о происхождении слова. Не путайте с энтомологией, пишется через "н". Энтомология изучает насекомых. А я говорю о словах. Бывает, они обидны, вылетит — не поймаешь, но ответить можно. Скажем, яйца — это нечто из области орнитологии. А еще этим жаргонизмом можно обозначить ограниченный участок мозга, располагающийся между ног мужских особей, которые любят рассуждать про титьки. — Бергер взглянула на Марино и многозначительно помолчала. — Ну что, языковой барьер мы преодолели? Теперь займемся делом?
Марино красен как рак.
— Вы получили копии отчета о вскрытии? — Ответ я и так знаю, просто хочется услышать из ее собственных уст.
— Я уже много раз их просмотрела, — отвечает Бергер.
Снимаю с папок ленту и подталкиваю их к ней, пока Марино щелкает костяшками пальцев, упорно пряча глаза. Бергер вынимает из конверта цветные снимки.
— Что скажете? — обращается она к нам.
— Ким Льонг, — деловито начинает Марино. Мне сразу вспомнилось, как он обходился с Келлоуэй, как упорно ее унижал. Теперь сам, пристыженный, кипит от злости. — Тридцатилетняя азиатка, подрабатывала на неполную ставку в круглосуточном магазинчике «Квик Кери». По всей видимости, Шандонне дождался, пока магазин опустеет. К вечеру его терпение было оплачено с лихвой.
— Четверг, девятое декабря, — говорит Бергер, рассматривая изуродованное полуголое тело Льонг на фото — такой ее нашли.
— Ага. Сигнализация сработала в девятнадцать шестнадцать, — отмечает Марино, а я сижу и гадаю, о чем же тогда вчера вечером они с Бергер беседовали, если не о недавних преступлениях? Я-то решила, что эти двое встретились обсудить следственные подробности по схожим делам, однако теперь ясно, что убийств Льонг и Брэй они не касались.
Бергер хмурится, глядя на фото.
— Семь шестнадцать вечера? В этот час он зашел в магазин или вышел из него, уже расправившись с жертвой?
— Вышел. Покинул помещение через черный ход, стоявший на постоянной охране. Там своя система. Значит, в магазине наш приятель оказался еще раньше, вошел через парадную дверь, едва только стемнело. В руке держал пистолет, сразу же, с нахрапу, пальнул в жертву — она так из-за прилавка и не поднялась. Повесил табличку «закрыто», запер дверь, втащил раненую в кладовку, чтобы там с ней творить свои гадости. — Марино лаконичен, лишнего не болтает, паинька. Однако за маской благопристойности бурлит такое месиво, которое я уже научилась распознавать. Впечатлить, принизить, поставить на место, затащить в постель Хайме Бергер — и все лишь бы унять ноющую боль одиночества и незащищенности, забыть о неоправдавшихся надеждах на мой счет. Смотрю, как он корчится, пытаясь скрыть разочарование и неловкость за стеной безразличия. Жаль его, ведь сам все портит, сам. Не надо было напрашиваться на неприятности.
— Шандонне бил и кусал еще живую жертву? — Вопрос адресован мне. Бергер неторопливо перебирает снимки.
— Да.
— На основании чего вы делаете выводы?
— Учитывая, что ткани лица активно реагировали на наносимые повреждения, избивать он начал еще живую. Нам неизвестно, была ли она в сознании. И как долго, — говорю я.
— У меня есть пленка с места преступления, — подсказывает Марино таким тоном, точно утомился донельзя.
— Мне нужно все, — требует Бергер.
— Во всяком случае, у нас отснят материал по делам Брэй и Льонг. Насчет братца Томаса — пусто. Мы не снимали его в грузовом контейнере. Легко отделались, надо сказать. — Марино подавляет зевок. Теперь он не действует на нервы, а, скорее, веселит.
— Вы на все вызовы лично выезжали? — спрашивает меня Бергер.
— Да.
Берет в руки следующую фотографию.
— Больше сыр с плесенью я не ем... Уж увольте, после того как покопался со стариной Томасом... — Враждебность опять так и брызжет из уст Марино: он вот-вот сорвется.
— Я тут подумываю кофейку выпить, — говорю ему. — Ты не возражаешь?
— Против чего? — Упорно не желает встать с кресла.
— Поставить воды. — Взглядом ему показываю, что нам с Бергер надо переговорить наедине.
— Ох, боюсь, с твоей кофеваркой мне не разобраться.
— Я совершенно уверена, ты разберешься.
— У вас тут полное взаимопонимание, как погляжу, — не без иронии замечаю я, когда Марино скрывается за дверью и теперь нас не слышит.
— У нас была масса времени познакомиться. С раннего утра, должна добавить. — Бергер бросает на меня взгляд. — В больнице, до этой карусели с допросом Шандонне.
— Позвольте заметить, миссис Бергер, что если вы собираетесь здесь пробыть еще какое-то время, то для начала неплохо бы попросить нашего уважаемого коллегу не отклоняться от основной задачи. Похоже, ему хочется вас побороть и он ни о чем другом думать не способен. Дело от этого не выигрывает.
Она безо всякого выражения на лице просматривает снимки.
— Господи, их будто зверь в клочья рвал. Совсем как в моем деле со Сьюзан Плесс. Запросто можно принять за ее фото. Я уже готова поверить в существование нечистой силы. Есть теория, что легенды про оборотней так и зародились и основаны они на реальных историях о людях, страдающих гипертрихозом.
Не знаю, то ли она пытается щегольнуть передо мной своими познаниями и подготовкой, то ли уйти от разговора про Марино. Встречает мой взгляд.
— Ваш совет я ценю. Вы с ним бог знает сколько уже вместе работаете, так что Марино наверняка не такой уж и пропащий.
— Да нет, лучшего следователя здесь не сыскать.
— Дайте-ка угадаю: при первой встрече он был так же несносен.
— Несносен по сей день, — отвечаю я.
Бергер улыбается.
— Мы с Марино не все успели проработать, а по некоторым вопросам не пришли к общему знаменателю. Он явно не привык прислушиваться к советам. У нас в Нью-Йорке все иначе. К примеру, копы не имеют права арестовать подозреваемого в убийстве, не заручившись согласием окружного прокурора. Мы сами всем заправляем, и, говоря по чести, — она берет в руки отчеты из лаборатории, — в результате дело только выигрывает. А Марино испытывает крайнюю потребность за все отвечать, быть главным и чрезмерно вас опекает. Ревностно относится ко всем чужакам, вторгающимся в вашу жизнь, — подводит она итог, пробегая глазами отчеты. — Алкоголь по нулям, только у Дианы Брэй три сотых. Перехватила баночку пива с пиццей незадолго до того, как к ней заявился убийца. Как думаете? — Она раскладывает фотографии на столе. — Еще не видела, чтобы человека так изувечили. Да, его обуяла ярость, невероятная похоть, вожделение... Не знаю, есть ли такое слово, чтобы описать то, что им двигало.
