Невидимка из Салема - Карлссон Кристоффер (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
– Почему они начали ругаться? – поинтересовался я.
– А я почем знаю? – прозвучал ответ.
Я, нервничая, пошел их искать. Хорошо помню, что опять играла песня «Я просто хочу праздновать! Я просто хочу праздновать!», и что у меня было ужасное самочувствие. Со спортивной площадки я, ковыляя, ушел с мелькающими перед глазами пятнами света. Последнее, о чем я подумал – не подмешал ли кто-то чего-нибудь в мою бутылку.
Я только что принял душ и открыл окно в своей комнате, чтобы проветрить. Задумавшись о том, где родители, вспомнил о бумажке, которая лежала на кухонном столе. Там было написано что-то об августовской ярмарке в Рённинге. Дома не было никого, и я начал оттирать руки, чтобы избавиться от красноты. До меня медленно доходило: это, похоже, кровь. Она быстро смывалась, и струи красного цвета становились розовыми, смешиваясь с водой в раковине. Когда я умывал лицо, то почувствовал боль на верхней губе. Она болела и немного припухла. И тут память вернулась.
Я прервал поиски Юлии и Грима и вместо этого решил найти кого-нибудь другого, кого угодно. Мне на глаза попалась одна девушка, которая стояла, прислонившись к фонарному столбу, неподалеку от спортивной площадки. Я направился прямо к ней. Не помню, что спрашивал у нее, но до сих пор ощущал, как я ее обнимал. Она была невысокого роста и худенькая, как Юлия. Я, наверное, к ней прижимался. Девушка меня оттолкнула; я попытался снова, но в этот раз получил удар в лицо. Может, ударила она, может, кто-то другой, это было не ясно. Я упал на землю – думаю, что не от удара, а от плохой координации. Затем – чей-то издевательский смех. Унижение, как оно кипело во мне!
Я не поднимался, пока они не ушли, а затем встал и поплелся домой. Где-то по дороге мне встретился Тим. Он, похоже, тоже шел домой. Он, что, был на спортивной площадке? Там я его не видел.
Я остановил его.
– Так ты, значит, вернулся, – сказал я.
Мы стояли на тротуаре, в сумерках, куда падало меньше всего света от двух соседних фонарей. Тим, кажется, был трезв. Он пах свежестью, как ополаскиватель.
– Да.
– А куда идешь?
– Домой. – Он прищурился и спросил: – А что с твоей губой?
– Ничего.
– Кажется, что тебя ударили.
– Да ничего! – закричал я. Тим посмотрел на меня. – Ты знал Юлию, или как? Юлию Гримберг?
Услышав это имя, он удивился. Что-то проскользнуло в его взгляде.
– Да, а что?
Я не знал, что на это ответить. Вместо этого со всей силы ударил его кулаком в плечо. Он пошатнулся и сделал шаг назад.
– Дай мне пройти, – сказал он. И добавил: – Ты пожалеешь, если не сделаешь этого.
– Не сделаю что?
– Если не дашь мне пройти.
Помню, что засмеялся. Не над его словами, а над всем остальным. Над тем, как все было абсурдно, и над тем, как все стало сложно. Я смеялся над страхом, который испытывал, смеялся над Гримом. Над Юлией. И я начал бить Тима. Один удар в лицо, второй – в живот, между ног. Он не сопротивлялся, просто лежал и смотрел пустым взглядом. Это бесило меня еще больше. Его взгляд напоминал мне Грима, и было в этом что-то неприятное.
Может из-за похмелья или из-за Юлии и Грима, а может, из-за пустого взгляда Тима и таких же пустых, бессмысленных угроз, или всего вместе, я согнулся пополам в душе и начал жадно хватать ртом воздух.
На дворе двухтысячный год. Мама умерла год назад. Мне двадцать один. Я вышел из колонии «Юмкиль» и живу в туннелях под городом, вместе с другими. Они мне не доверяют, а я не доверяю им. Я не сплю, потому что боюсь, что они украдут мои вещи. Чтобы не спать, пользуюсь наркотой, так же как и остальные. Я редко бываю на солнечном свете, и это плохо влияет на мои глаза. Зрение мутнеет. На жизнь приходится зарабатывать кражей мобильных телефонов, бегать с полным рюкзаком. Когда я в конце концов засыпаю, то, проснувшись, вижу, что остался без вещей, без телефонов. Приходится начинать все сначала, в то время как я все больше подсаживаюсь на порошок. Дела идут не очень хорошо. Мужчина отказывается отпустить свою сумку, и я почти забиваю его до смерти. После этого ничего не помню, воспоминания возвращаются гораздо позднее.
Я выбираюсь из туннелей и селюсь у одного друга в Албю. Его зовут Франк, он сидит на героине и дает мне иногда уколоться. Мне нравятся уколы, и я завязываю с порошком. Сплю теперь на матрасе. У Франка есть девушка, она симпатичная и к тому же добра ко мне. Когда Франка нет дома, мы занимаемся сексом. По какой-то причине ей нужно покинуть страну через несколько месяцев. Я помогаю ей – делаю идентификационную карту, которой она может пользоваться.
Она садится в поезд, и больше мы никогда не встречаемся.
За день до ее отъезда я под кайфом, лежу на полу, прислонившись к одному из шкафов. Меня накрыло, я не могу сфокусировать взгляд; замечаю только, что Франк что-то держит в руке. Он садится на корточки передо мной и спрашивает, делал ли я это прежде.
– Что делал?
– Такие штуки. – Он машет у меня перед носом одной из идентификационных карточек.
– Несколько раз.
Франк говорит, что у меня хорошо получается. Спрашивает, могу ли я сделать еще, в обмен на героин. Я соглашаюсь, но говорю, что мне нужны материалы и инструменты, к тому же меня разыскивают за грабеж, и я не могу выйти. Франк достает все необходимое – крадет со склада. Несколько раз он приносит не те материалы, и ему приходится относить все назад.
Позднее он знакомит меня с типом, которого называют Человек без голоса. Его зовут Йозеф Абель. Он, в свою очередь, сводит меня с парнем, которого ты наверняка знаешь. С Сильвером. Он одного со мной возраста, но имеет намного больше власти. Сильвер просит меня помочь одному знакомому, которому нужно ненадолго залечь на дно. Я соглашаюсь в обмен на героин. Вскоре Сильвер рассказывает мне, что у него есть друг, владелец предприятия, которое вскоре должно обанкротиться. Он интересуется, не хочется ли мне стать подставным директором в обмен на определенную сумму денег. Цифра довольно большая, на эти деньги можно купить кучу наркотиков. И я соглашаюсь – и на деньги, и на предприятие. Ко мне, как сказал Сильвер, по всей видимости, придут несколько человек и зададут пару вопросов.
Вся ответственность легла на меня, а я не понимал, что это значит. Акционерное общество устроено так, что тот, кто владеет акциями, за них и отвечает. Будучи совершенно ни к чему не причастным, я становлюсь крайним, когда фирма через несколько месяцев становится банкротом. Долг – полмиллиона, к тому же наркотики закончились. Первый раз в жизни меня посещает мысль о самоубийстве. И именно тогда я начинаю подумывать о том, что можно показать замечательный фокус, классную иллюзию – взять и исчезнуть.
XX
Время, у меня нет времени. Это чувство почти осязаемое, но я не знаю, что делать с ним. Левин пропадает в Доме, а я брожу по Кунгсхольмену, засунув руки в карманы. Пытаюсь думать.
Утренние воспоминания – репортеры у моей двери – возвращаются, и по какой-то причине мне трудно от них отделаться. Во мне растет чувство, что за мной наблюдают, идет слежка, и я снова и снова оборачиваюсь, убежденный в том, что так оно и есть. Я перехожу улицу к площади Кунгсхольмен и захожу в кафе, дверь в которое – дыра в стене, сажусь так, чтобы держать в поле зрения дверь и окно. По улице пожилая дама тащит за собой не менее пожилого мужчину, как будто они куда-то опаздывают. Мужчина сопротивляется, потому что просто не способен передвигаться так быстро.
Телефон звонит. Номер мне знаком. Это из Салема. Я подношу телефон к уху.
– Алло?
– Лео, это мама. Я… как дела?
– Хорошо. Что-то с отцом?
– Нет, нет. – Она откашливается. – Нет, все как обычно. Нам просто интересно, мы прочитали о том, что случилось… всё ли в порядке?
