Глотка - Страуб Питер (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Каждый день я приходил с докладом к циничному и развязному человеку – капитану Маккью, Гамильтону Маккью, который, подпирая костяшками квадратных пальцев по-детски гладкие и розовые щеки, поручал мне какое-нибудь дело, которое приходило в тот момент ему в голову. Я вытаскивал бочки из уборной и заливал их керосином, чтобы потом вьетнамские женщины могли сжечь их содержимое. Я снимал со списанных джипов рабочие детали, убирал камни с площадки перед офицерским клубом. Но вскоре Маккью решил, что мне живется слишком привольно, и назначил меня в похоронную команду. Мы выгружали трупы из прибывающих вертолетов, помещали их в импровизированный морг на то время, пока на них оформляли документы, а затем грузили на самолеты, отправлявшиеся в Тан Сон Нат, откуда они летели уже в Соединенные Штаты.
Остальные семь членов похоронной команды дослуживали оставшееся им время. Все они принимали участие в военных действиях, и некоторые подумывали о том, не остаться ли во Вьетнаме еще на год. Это были необычные люди – их отправили в похоронную команду, чтобы избавить от них подразделения, где они служили.
Их звали Бегун, Праздник, ди Маэстро, Отмычка, Крысолов, Чердак и Пират. Все они были чем-то похожи друг на друга – вечно небритые и нечесаные, даже Крысолов, практически лысый, всегда казался заросшим шерстью – грязные, с выбитыми зубами. У Бегуна, Пирата и ди Маэстро были татуировки («Рожденные, чтобы умереть, верные слуги смерти», а внизу – череп над треугольной пирамидкой из костей). Ни один из них не носил формы. В первый день, когда меня назначили в похоронную команду, никто из них не сказал мне ни слова. Так мы и таскали из вертолета в грузовик и из грузовика в «морг» тяжелые мешки с трупами – в холодной, удручающей тишине.
На следующий день, после того как капитан Маккью сообщил мне, что мои предписания еще не получены и я должен вернуться в похоронную команду, он спросил меня, как поладил со своими товарищами по работе. Он так и назвал их – «товарищи по работе».
– Они полны интересных историй, – сказал я.
– Насколько я знаю, это не все, чем они полны, – ухмыльнулся капитан, обнажив два ряда коричневых зубов, которые наводили на мысль о том, что голова его разлагается изнутри. Должно быть, Маккью понял, что я предпочитаю общество Крысолова, Чердака и остальных его обществу, потому что он тут же сообщил мне, что я буду работать в похоронной команде до тех пор, пока не придут мои предписания.
На второй день мои «товарищи по работе» относились ко мне уже с меньшим презрением – они снизошли до того, что продолжили бесконечный диалог, который я прервал накануне своим появлением.
Все их истории были в основном о смерти.
– Мы ворочали трупы прямо на месте целых двадцать дней, – сообщил мне Крысолов, закидывая в грузовик очередной труп. – Двадцать дней. Ты слышишь, Андердог?
Так я получил новое имя.
– Двадцать дней. Ты понимаешь, что это такое, Андердог?
Пират сплюнул на землю желтой вонючей слюной.
– Это как сорок дней в аду. Только в аду ты уже мертв, а здесь тебя все время норовят убить. А это значит, что не спишь толком ни одной ночи. Тебя мучают кошмары.
– Ты прав, мать твою, – вставил Пират, берясь за очередной мешок.
– Тебе снится, как твоя девчонка трахается с каким-то гребаным придурком, как твоих долбанных друзей убивают, и еще как на тебя надвигаются какие-нибудь гребаные деревья. И еще много такого, чего никогда не было и никогда не будет на самом деле.
– И мы были там, – вставил Пират.
– Двадцать дней, – продолжал Крысолов. Кузов грузовика был забит трупами, и, говоря, Крысолов поднял и закрепил борт кузова. Затем он заглянул внутрь и покачал головой. У него были огромные пальцы, на подушечках которых виднелись черные пятна, словно у него только что сняли отпечатки пальцев. Позже я узнал, что Крысолов заслужил свою кличку, поймав и съев двух крыс в подземном складе, где его взвод обнаружил около тонны риса. Говорят, он сказал, что крысы были слишком толстыми, чтобы быстро бегать. – Ты начинаешь сходить с ума, парень, – изрекал Крысолов. – Слышишь, как шуршат мыши...
– И как шуршат крысы, – перебил ди Маэстро, ударив кулаком по кузову, словно желая разбудить трупы, покоящиеся в зеленых брезентовых мешках.
– Слышишь, как гусеницы жрут листья, как насекомые двигаются среди травы. Слышишь, как растут твои собственные ногти, а потом начинаешь слышать эту штуку под землей.
– Штуку под землей? – переспросил Пират.
– Черт побери, – сказал Крысолов. – А ты разве не знаешь? Ты ведь знаешь, что, если лечь ухом на тропинку, услышишь всех этих гребенных обезьян и клопов, птиц и людей, которые двигаются далеко впереди...
– И лучше сразу убедиться, что движутся они не в твою сторону, – вставил ди Маэстро. – Ты записываешь, Андердог?
– И еще слышишь много разного другого дерьма, – продолжал Крысолов свою лекцию. – А потом начинаешь слышать все остальное – какой-то гулкий звук глубже всех остальных звуков. Словно глубоко под тобой работает какой-то чертов генератор.
– А, это та штука в земле, – сказал Пират.
– Эта штука и есть земля, – объявил Крысолов. Он отступил на шаг от грузовика и свирепо посмотрел на Пирата. – Эта гребаная земля издает этот гребаный звук сама по себе. Слышишь меня? А эта машинка всегда работает – никогда не отдыхает.
– Ну ладно, пора пошевеливаться, – сказал ди Маэстро, забираясь за руль грузовика. Праздник, Бегун и Чердак залезли на сиденье рядом с водителем. Крысолов забрался за кабину, мы с Отмычкой и Пиратом последовали его примеру. Грузовик помчался по полю к лагерю, пилоты проводили нас неприязненными взглядами. Мы были чем-то вроде мусорщиков.
– И кроме всего прочего, – продолжал Крысолов прерванный разговор, – какие-то люди все время пытаются помешать тебе жить.
Отмычка рассмеялся, но тут же осекся. До сих пор ни он, ни Пират ни разу даже не взглянули на меня.
– И это сводит с ума, пока не начинаешь привыкать. Двадцатидневная миссия. Бывали у меня и подольше, но ни одной такой тяжелой. Лейтенанта убили, радиста убили, всех моих лучших друзей из взвода тоже убили.
– И где это было? – спросил Пират.
– В провинции Дарлак, – ответил Крысолов. – Не так далеко отсюда.
– За соседней дверью, – хмыкнул Пират.
– Двадцатый день. Мы преследуем какое-то чертово подразделение. У нас почти не осталось еды, а подобрать нас должны через сорок восемь часов. Эти чертовы вьетконговцы продолжают двигаться из деревни в деревню – эдакие косоглазые Робин Гуды. – Крысолов покачал головой. Машина подпрыгнула на ухабе, и один из мешков, сдвинувшись, закрыл его ногу. Крысолов отпихнул его почти с нежностью. – Этот парень, мой друг, Бобби Суэтт, он был прямо передо мной, в пяти футах. И вдруг мы услышали этот чертов свист, и мимо пролетела огромная красно-желтая птица – величиной с индюшку, блин, крылья, блин, как пропеллеры. Что-то ее вспугнуло. Бобби оборачивается ко мне, и лицо его расплывается в улыбке. Та улыбка – последнее, что я вижу в течение ближайших десяти минут. Очнувшись, я вспоминаю, что только что на моих глазах Бобби Суэтта разорвало на мелкие-мелкие кусочки. Словно внутри у него взорвалась мина. Но как я могу помнить то, чего не видел? Мне кажется, что я умер. Я точно знаю, что умер. Я весь покрыт кровью, а надо мной склоняется темнокожая девчонка. Черные волосы и черные глаза. Теперь я знаю – ангелы существуют. И у ангелов черные волосы, черные глаза и теплое дерьмо.
Сарай, который мы называем «моргом», окружен высоким коричневым забором. Мы проезжаем мимо знака «Регистрация убитых» и останавливаемся. Крысолов спрыгивает на землю и опускает борта грузовика. Нам отвели на все четыре часа, а трупов сегодня очень много.
Ди Маэстро загоняет грузовик под навес, и мы начинаем вносить в сарай зеленые мешки с трупами.
– Длинный нос? – спросил Пират.
– Да, блин, длинный, – подтвердил Крысолов.
– Из ярдов.
– Наверное, но откуда мне было знать. Она была из рейдов – все ярды в провинции Дарлак – а их там около двух тысяч – все они рейды. «Я умер», – говорю я этой девчонке, все еще считая ее ангелом, а она что-то бормочет в ответ. Мне кажется, я помню эту вспышку – я действительно ее видел.
