Ночь навсегда - Щеголев Александр Геннадьевич (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Ладно, мол, тебе язык попусту разминать. Мол, в квартире у Х. квалифицированные специалисты работали, и в результате обыска был обнаружен шприц-тюбик. Пустой, конечно. Да-да, нечего шипеть в трубку. Придумал, куда спрятать — в ящик со старыми разломанными игрушками! Хитрец чокнутый. Химический анализ показал, что когда-то шприц-тюбик наполнялся буфотоксином, а начальника аэропорта, если Х. запамятовал, прикончили именно этим ядом. Очень профессионально — кольнули на лестничной площадке. Ребята давно уже с ног сбились, разыскивая маньяка-отравителя, ведь это далеко не первое такое убийство — укол ядом на пустынной лестнице, — и если говорить прямо, то все оперативные органы города просто лихорадит от нераскрытой серии. И наконец преступник вычислен! «Надо же, какой глупый прокол получился у тебя с идиотом почтарем, — весело сочувствует чиновник, — прямо кино…» В телефонной кабине — нервный криз. Сброс излишков жара, распирающего голову. Духота липнет к лицу, вползает в легкие, а дождя все нет.
«Заткнись, — обижается разговорчивый юрист. — Я-то тут при чем? К твоему делу вообще госбезопасность подключилась, так что нечего орать. Меня, кстати, просили тебе передать…»
Просили передать, что предлагают переговоры, вот и телефончик оставили — можно записать, даже нужно. А посторонних ни к чему впутывать в эти игры. «…Я небольшой человек, у меня самого забот выше погон…» — все, финальные гудки.
Кому теперь звонить? Палец набирает чей-то номер. Жетон проваливается: отвечает соседка по лестничной площадке.
Да, у любимой женщины все в порядке. Да, «моя маленькая» уже одна, потому что бандиты ушли…
Голос в трубке вялый, замирающий на каждом знаке препинания, не голос, а легкие невесомые дуновения, как бы не существующие вовсе. Только однажды человек по фамилии Х. слышал, чтобы крепкая, закаленная жизнью продавщица так странно говорила. Полгода назад, когда неожиданно издохла ее собака. Это случилось минувшей зимой. У соседки ведь когда-то была собака, шикарный колли, еще до того, как Х. сблизился с этой женщиной. Собственно, их банальная связь началась именно в день смерти собаки, очень уж Х. пожалел тогда безутешную владелицу, захотел хоть в чем-нибудь помочь ей. Он так понимал ее горе, он прекрасно знал, что значит остаться вдруг без единственно близкого существа, — он сам никак не мог забыть свою жену… Какая жена, какой колли? Он спятил? Бандиты, оказывается, узнали у нее, где Х. чаще всего отдыхает, не поверили про Ялту, а Х. чаще всего отдыхает в Токсове, вот об этом она и сообщила незваным гостям. Даже дом описала и улицу, куда они втроем приезжали кататься на лыжах — в феврале, помнишь?
Он все помнит, у него только на мужские голоса память плохая. Крутится в голове, но никак не выскочит на волю: кто же так мерзко умеет произносить простейшее слово «алло». Поэтому логичен вопрос: бандиты были те же, что и в прошлый раз? Нет, другие. А кто был тот человек, который подходил к телефону? Она его впервые видела. Ну, как он хоть выглядел? Худой, длинный, рыжий.
«Рыжий…» — эхом откликается Х., со сладким азартным удовлетворением понимая, что вот оно — сверкающее, ликующее, долгожданное. «Рыжий? — сипло переспрашивает он. — И еще усики такие реденькие, правильно?» И усики, соглашается женщина.
Итак, сокурсник. Все точно, личность опознана — Петр по кличке Царь, потому что однофамилец Романова. Х. вместе с ним в техникуме учился, удивительно неприятный человек. Или это только сейчас стало ясно, насколько неприятен всегда был Петр по кличке Царь? Впрочем, какая разница? Осенью прошлого года, в ноябре, состоялась вечеринка, традиционный сбор выпускников, девчонки организовали всех, кого смогли собрать, вот там они в последний раз и виделись. А теперь — его голос в телефоне. Бред. Вечеринка, между прочим, состоялась как раз в квартире у Х., потому что больше никто не согласился принять гостей, а он все-таки один в двухкомнатной квартире проживает. Сын не помеха, взрослый парень, тем более, жратву и питье девчонки на себя взяли. Петр, помнится, приходил, как ни в чем не бывало, держался очень даже естественно, пьяно острил, бутылку «Амаретто» от себя лично выставил… «Давай телефон!» — торопится Х. «Какой телефон?» — еле шевелится в трубке голос женщины. «Который бандиты оставили». «Они ничего не оставили». «Предыдущие бандиты, заяц, предыдущие! Сама же говорила!»
Он записывает телефон — и больше, к счастью, нет тем для разговора. Он старается не думать, не представлять, каким образом непрошеные гости домогались у нее сведений, а для этого лихорадочно роется в записной книжке. Находит телефон Петра и сверяет цифры. Номера разные. И вообще, звонить сокурснику глупо, лучше сразу лично встретиться. Лоб в лоб, чтобы не успел шлемом запастись.
Набирает, срывая ноготь, оставленный продавщице номер.
«Молодец, что позвонил, — говорят ему. — Ялту из-за тебя снизу доверху перерыли. Не психуй, дурачок, все понимают, что ты просто выполнял заказ, ты честный «затыкала» и никто другой, но ты правильно, даже очень правильно сделал, когда решил забрать портфель! И поскольку портфель ты забрал, то, возможно, тебя простят…»
У кого забрал?
«У начальника аэропорта, — говорят ему. — Не придуривайся! Смысл заказа был в том, чтобы косметичка попала к городской администрации. Твои друзья ужасно хотели, чтобы косметичка пошла по инстанциям, но ты, уж и не знаем почему, решил инсценировать ограбление. В общем, молодец. Кстати, портфель нашелся — в мусоропроводе твоего дома. Ты его, оказывается, в мусоропровод бросил, только пустой, выпотрошенный. Верни косметичку, дурачок, и останемся друзьями. Все равно тебе ЭТО не продать никому, слышишь, ни-ко-му…»
Человек в телефонной кабине смеется. Ему так весело, что хочется разбить стекла. Кулаком. Или головой. Нет, кулаком удобнее. По руке течет кровь, снова кровь, красные пятна повсюду… Кому еще звонить? Кто еще остался вне списка собеседников?
Ниточка, которую ему дал знакомый из прокуратуры! Госбезопасность интересуется этим делом. Бред. Телефон сотрудника, ответственного за поимку опасного преступника Х. — вот он, зажат в окровавленном кулаке. Звонить или нет?
Поздно сомневаться, трубку уже сняли. Оказывается, его звонка ждут давно и с искренним нетерпением. Чтобы сформулировать простую и ясную мысль. Лучше сдаться по-хорошему, хотя бы сына пожалеть, а то всякое может случиться, когда их брать будут. По слухам, Х. любит сына — не правда ли? — то есть даже такому зверюге не чуждо человеческое… Голос в трубке — изысканно вежлив, до омерзения. Всепонимающий, сочувствующий голос. На «вы».
«Оперативники из группы захвата с вами церемониться не станут, вы меня понимаете?» «Не понимаю, — ворочает Х. сухим шершавым языком. — За что?»
За что?
Речь о том, доброжелательно объясняют ему, что начальству, ну всяким там большим людям, ужасно не нравится, когда наемные убийцы из числа самоучек-дилетантов не устроены, не приручены, делают, что им вздумается, и так далее…
«Наемный убийца»? Эти слова — про Х.?
«А вы как бы себя назвали? — приветливо интересуются в трубке. — Мы называем вещи своими именами. И откровенно предупреждаем, что никаких гарантий безопасности для ребенка дать не можем. Вы успели сообразить, что, собственно, вам сказали? Или вы специально хотите сунуть его под пули? Думайте, пока есть время».
Он бросает трубку. Он сползает вниз, садится на корточки и долго сидит, приходя в себя. Вот, значит, что. Сказано куда как понятнее. Вот, значит, какие методы используются для поимки опасного преступника Х. Не сдашься сам — накажем. Прицельно накажем, с выверенной точностью. Сволочи…
«Наемный убийца», — вслух повторяет человек, пробуя незнакомые слова на вкус.
И неожиданно становится легко. Он действительно спокоен, ледяным, мертвым чувством. Легче даже, чем, например, на даче, когда он выскочил из залитой кровью прихожей и поймал в свои руки чудом спасшегося сына. Итак, его принимают за другого, теперь это стало очевидным. Осталось несколько жетонов, можно еще раз позвонить, задать простые конкретные вопросы…
