Дочь генерала - Демилль Нельсон (е книги txt) 📗

Мы уже выехали за пределы военного городка. Я опустил боковое окно, и повеяло прохладным ночным воздухом.

— Тебе нравится Джорджия?

— Я никогда не бывала здесь подолгу. Приезжала и уезжала. Но мне нравятся эти места. А тебе?

— Мне тут многое кое о чем напоминает.

Синтия выехала на шоссе, ведущее к стрельбищам. Луна еще не поднялась из-за деревьев, и если бы не свет наших фар на дороге, было бы совсем темно. Кругом стрекотали кузнечики, квакали древесные лягушки, какие-то другие живые существа издавали непонятные ночные звуки, от запаха сосен кружилась голова, и мне вспомнился Сосновый Шепот, каким он был много лет назад: вечер, мы сидим в плетеных креслах на лужайке, я и другие ребята и их жены, у кого они есть, похлебываем пивко, слушаем Джими Хендрикса, Дженис Джоплин или еще кого-нибудь и ждем бумаг, которые начинались словами: «Вам надлежит явиться...»

— Что ты думаешь о полковнике Муре? — спросила Синтия.

— Наверное, то же самое, что и ты. Странная птица.

— Очень странная. Думаю, он знает, почему убили Энн Кемпбелл.

— Может быть... Ты считаешь его подозреваемым?

— Формально нет, но нам надо, чтобы он разговорился. В принципе его тоже можно считать подозреваемым.

— Особенно если это его волос был в рукомойнике, — сказал я.

— Да, но что им тогда двигало?

— Во всяком случае, не ревность в обычном смысле слова.

— Ты думаешь, Мур не спал с ней? И даже не добивался этого?

— Наверняка не спал. Это говорит о том, насколько он извращен.

— Любопытно... Чем больше общаешься с мужчинами, тем больше о них узнаешь.

— Ты у меня молодец. Если убил Мур — какой у него был мотив?

— Я согласна с тем, что Мур — существо почти бесполое. Но может быть, Кемпбелл из-за чего-то пригрозила порвать их платонические или терапевтические отношения, и он этого не вынес.

— Но зачем душить?

— Откуда я знаю? Когда имеешь дело с двумя психопатами?

— Верно. Если это не сам Мур, держу пари, что он знает, зачем ее душили, знает, как она попала на стрельбище. Допускаю, что именно он посоветовал ей секс на открытом воздухе с незнакомцем. Сказал, что это полезно для здоровья. Я слышал о таких вещах.

— Похоже, ты близок к истине, — кивнула Синтия.

— На данном этапе это еще одна версия для складирования в строении номер три.

После минутного молчания я спросил Синтию о том, что не имело отношения ни к чему, кроме всей моей жизни:

— Ты вышла замуж за того майора с пушкой — о, забыл, как его звать?

— Вышла, — ответила она неохотно.

— Что ж, поздравляю. Рад за тебя и желаю всех благ.

— Я подала на развод.

— Тоже хорошо.

Мы снова помолчали.

— После Брюсселя я чувствовала себя виноватой, вот и приняла его предложение. Впрочем, для того я, наверное, и обручилась с ним, чтобы выйти за него замуж. Но... он измучил меня: все время напоминал, что больше не доверяет мне. Тебя, между прочим, недобрым словом поминал.

— Я не чувствую себя виноватым.

— И не должен чувствовать. Он оказался просто самолюбивым прохвостом.

— Ты этого раньше не видела?

— Самое лучшее в будущих семейных отношениях, что они в будущем. Это романтично и очень заманчиво. А вот жить вместе — совсем другое дело.

— И ты, конечно, изо всех сил старалась угодить ему?

— Твои саркастические стрелы бьют мимо цели, Пол. Да, старалась, но каждый раз, когда мне надо было уезжать на задание, он становился невыносимым. А когда возвращалась, устраивал мне допросы. Терпеть не могу, когда меня допрашивают.

— Никто не может.

— Я никогда его не обманывала.

— Однажды было.

— Ты понимаешь, о чем я. Вот я и начала подумывать, что военная служба не совместима с семейной жизнью. Он очень хотел, чтобы я уволилась. Я сказала «нет». Он впал в ярость и хотел меня застрелить.

— Ну и ну! Тебе посчастливилось, что под рукой у него не было пистолета, которым он угрожал мне.

— И пистолет у него был, только я ударник оттуда давно вынула. Все было так банально, что и рассказывать противно. Но я рада, что теперь ты знаешь, как я жила последний год после Брюсселя.

— Спасибо за откровенность. Ударник-то он вставил?

Синтия рассмеялась:

— С ним сейчас все в порядке. Он сильно переменился. Наверное, решил, что хватит терзаться ревностью. Добросовестно служит и имеет подружку.

— Где же он сейчас, этот счастливый псих? — спросил я.

— В диверсионно-разведывательном училище в Беннинге.

— Это совсем недалеко отсюда.

— Он даже не знает, что я здесь... Тебя это беспокоит?

— Нет, но мне нужно знать оперативную обстановку. Для этого и собираю разведданные.

— И какова же оперативная обстановка?

— Как всегда: прошлое, настоящее и будущее.

— Разве мы не можем быть просто друзьями? Не любовниками, а друзьями?

— Можем. Тогда я разузнаю у полковника Мура, где его сделали бесполым.

— Ты все упрощаешь... Я не хочу иметь дело еще с одним сумасшедшим ревнивцем.

— Поговорим об этом завтра, а еще лучше — через неделю.

— Согласна.

Не прошло, однако, и двух минут, как я спросил:

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Разве следующая неделя уже наступила?

— Просто не хочу, чтобы меня застрелили.

— Нет, не встречаюсь.

— Это хорошо.

— Пол, может быть, помолчишь? А то я сама тебя застрелю.

— Пожалуйста, не стреляй.

Синтия рассмеялась.

— Перестань.

Последнюю милю мы проехали молча.

— Остановимся здесь. Гаси фары, глуши мотор.

Небо было залито голубым лунным светом, стало прохладнее, и, несмотря на влажность, дышалось легко.

Такой хороший вечер — лучшая пора для романтических свиданий на природе. Я прислушался к перекличке ночных птах и шуму ветра в соснах.

— Я не только думал о тебе. Я скучал по тебе.

— Знаю. Я тоже.

— Где же мы ошиблись? Почему нас развело в разные стороны?

Синтия пожала плечами:

— Может быть, мы просто не подумали... Я хотела, чтобы ты... Впрочем, все это уже в прошлом.

— Ты хотела, чтобы я — что сделал?

— Я хотела, чтобы ты не принял мое предложение расстаться. Хотела, чтобы ты увез меня от него.

— Это не мой стиль, дорогая. Ты так решила. Я уважаю чужие решения.

— Господи, Пол, ты такой хороший сыщик. Ты за сто ярдов узнаешь убийцу, в один миг перехитришь мошенника. Но ты плохо разбираешься в себе и ни черта не смыслишь в женщинах.

Я чувствовал себя последним идиотом, понимая, что Синтия права. Я знал, что творилось в моем сердце, но не находил слов, чтобы это выразить, или не хотел облекать мои чувства в слова. Мне хотелось сказать: «Синтия, я люблю тебя. Я всегда любил тебя и буду любить. Давай уедем». Но я не мог этого сказать, и потому медленно произнес:

— Я понимаю, что ты говоришь, и полностью согласен. Я постараюсь измениться. Ты поможешь мне в этом.

Она взяла мою руку.

— Бедный Пол. Я тебя расстроила?

— Да.

— Ты ведь не любишь расстраиваться, правда?

— Правда.

Она сжала мою руку.

— Ты стал лучше, чем был в Брюсселе.

— Стараюсь.

— Испытываешь мое терпение?

— У нас все будет хорошо.

— Надеюсь. — Синтия пододвинулась, легко меня поцеловала и отпустила мою руку.

— Что теперь?

— Теперь будем работать. — Я открыл дверцу машины.

— Но это не шестое стрельбище.

— Да, это пятое.

— Зачем же мы выходим?

— Не забудь фонарь.

Глава 16

Мы стояли в нескольких шагах друг от друга, прислушиваясь к тишине и привыкая к полумраку ночи — как нас и учили.

— Меня не оставляет мысль, — наконец произнес я, — что зажженные фары, которые рядовой первого класса Роббинз видела в два семнадцать, не были огнями джипа Энн Кемпбелл. Что к стрельбищу номер шесть она подъехала, как ты заметила, с выключенными фарами. Кемпбелл, разумеется знала, где стоит караульный, и не хотела привлекать к себе внимание. Она выключила фары примерно на этом месте и дальше ехала без света, при такой луне это не проблема. В час ночи она оставила сержанта Сент-Джона в штабе и поехала прямо сюда, поэтому никто из караульных ее не видел. Логично?