Соломенные люди - Маршалл Майкл (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Пожар начался примерно там, где находился твой номер?
Я не ответил. Мне было плохо. Непонятно отчего, нападение на отель казалось мне куда более болезненным, чем то, что они сделали с домом. Я подумал, были ли дома мои соседи, те, кто жил в номерах рядом с моим.
– Уорд, что в точности говорилось в тех словах, которые ты им передал? – спросил Бобби.
– Странно, – сказал я. – Совершенно нелогично.
Потом спросил:
– Что насчет дома? Что они...
– Наверняка туда кого-то уже послали. Да и другие соседи, вероятно, звонили. И прежде чем ты спросишь – твое имущество цело.
– Какое имущество?
– Ну, не одежда, конечно. Посмотри назад.
Я обернулся и увидел на заднем сиденье свою сумку с ноутбуком.
– Никогда не рассчитывай, что находишься в безопасном месте, – сказал он, постукивая пальцами по рулю и глядя на огонь. – Что касается меня, то я весьма предусмотрителен. То, что тебе нужно, лучше держать под рукой. А теперь, похоже, самое время сматываться.
Мне вдруг захотелось отправиться в горы и кого-нибудь убить. Бобби прочитал мои мысли и решительно покачал головой.
– Как только им удастся справиться с пожаром, они первым делом начнут выяснять, в каком номере он начался, и есть все шансы на то, что это им хотя бы отчасти удастся. Добавь сюда еще дом, и ты сразу же окажешься среди тех, кого разыскивает полиция Дайерсбурга.
– В каком это смысле, черт побери? Я ничего не сделал.
– Дом твоих родителей был застрахован?
– Да.
– На большую сумму?
Я вздохнул.
– Вероятно. Я не интересовался. А потом они найдут Мэри, и какой-нибудь умный коп решит на всякий случай снять с нее отпечатки. При таком количестве крови их не так сложно будет найти. Твои пальчики есть в картотеке, Бобби?
– Ты же знаешь, что есть.
– Мои тоже. Ты прав. Пора сматываться.
Двадцать минут спустя мы были в аэропорту Дайерсбурга.
Глава 16
Зандт добрался до Беверли-бульвара к девяти вечера. Он устал, у него основательно болели ноги, и к тому же он был пьян.
В три часа ночи он стоял рядом с кинотеатром, где в последний раз видели Элизу Лебланк. Кинотеатры в такое время выглядят довольно странно, так же как магазины и рестораны. Они кажутся чужими и отстраненными, какими, возможно, выглядели бы в глазах исследователей, увидевших их спустя десятилетия после заката породившей их цивилизации.
Несколько часов спустя он наблюдал за домом, где Аннетта Маттисон провела свой последний вечер с подругой. Он узнал женщину, которая вышла оттуда около семи утра, в деловом костюме, направляясь на студию телевидения. Зандту не раз приходилось беседовать с Глорией Нейден, которая за последние два года основательно постарела. Интересно, подумал он, общается ли она до сих пор с Фрэнсис Маттисон? Их дочери много раз бывали в гостях друг у друга и всегда проходили короткое расстояние в три квартала пешком.
В этом не было ничего необычного. Они жили в хорошем районе, Дэйл-лоунс, и наверняка одна из причин, по которой за дом платили семизначную сумму, заключалась в том, что здесь можно было спокойно гулять под звездным небом. Зандт подозревал, что отношения между двумя матерями стали напряженными, если вообще не прекратились. Когда Зоя Беккер упоминала Монику Уильямс, ее голос становился бесцветным – хотя вряд ли можно было винить последнюю в том, что Сара решила подождать, пока за ней не приедет отец. Их маленькое сообщество развалилось. Когда происходит такое, ты начинаешь задавать себе вопрос "почему", ищешь виноватых – и находишь тех, кто ближе всего.
Зандт отвернулся, когда автомобиль миссис Нейден проехал мимо него. Возможно, она его узнала, и ему не хотелось продолжать наблюдать за ней, чувствуя себя здесь столь же непрошеным гостем, как и другой мужчина, который стоял рядом с ее домом, возможно, на том же самом месте, два года назад.
Он пошел дальше. Поздним утром он оказался в Гриффин-парке, в том месте, где нашли тело Элизы. Место это ничем не было отмечено, хотя какое-то время здесь лежали цветы, и он нашел остатки разбитого стеклянного кувшина. Он долго стоял, глядя на окутанный дымкой город, где работали, спали и лгали миллионы людей, борясь за свое место под солнцем.
Вскоре после этого он первый раз зашел в бар. А чуть позже – в другой. В промежутке он продолжал идти, но уже медленнее, чувствуя, что цель от него ускользает. Он ходил этим путем много раз, и все, что это ему приносило, – лишь кровь и боль. Ему до сих пор слышались голоса, которые заставили его встать и идти, когда ушла Нина, крики пропавших девочек – но на фоне дневного света и здравого рассудка они звучали чересчур слабо, чтобы куда-либо его привести. Рубашка вылезла из-под брюк, и прохожие бросали на него испытующие взгляды.
Говорят, будто можно узнать полицейского по глазам, по его взгляду, который измеряет и анализирует, оценивая каждого с точки зрения подозрительности и силы. Зандт подумал, что, наверное, точно так же можно узнать того, кто больше не служит в полиции, по его обессиленному виду и взгляду, устремленному в никуда. Когда-то он хорошо знал этот город, знал изнутри. Он ходил по его улицам как один из тех, к кому местные жители обращаются во времена хаоса, как часть его иммунной системы.
Теперь все это осталось в прошлом. Его больше не узнавали, он лишился прежней известности, какой бы она ни была. Он был просто человеком на улице города, где мало кто ходит пешком – а те, кто ходит, поглядывали на него с опаской. Это была столь же естественная среда обитания, как и любая степь или тенистая долина, отличавшаяся от сельской местности не больше, чем Долина Смерти от Вермонта или Канзас от дна моря. Единственное различие заключалось в людях, уставших от борьбы за существование и покрытых смогом. И такими здесь были все.
Ближе к вечеру он стоял, слегка покачиваясь, на краю небольшой улицы в Лорел-каньоне. Когда-то росшие здесь кусты теперь выкорчевали и заменили куском тротуара, может быть, на несколько футов длиннее, чем тело Аннетты. К этому времени он уже основательно набрался, но не настолько, чтобы не заметить, что за ним кто-то наблюдает из дома через дорогу.
Через несколько минут оттуда вышел человек в шортах и серой жилетке, прямо-таки весь пышущий здоровьем.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Нет, – ответил Зандт.
Он попытался улыбнуться, но лицо незнакомца оставалось каменным. Впрочем, если бы Зандт видел результат своей попытки, вряд ли он стал бы в чем-либо обвинять подошедшего.
Мужчина принюхался.
– Вы пьяны?
– Я просто тут стою. Возвращайтесь в дом. Я скоро уйду.
– И все-таки, что это за штука? – Незнакомец слегка повернулся, и Зандт увидел, что он держит за спиной телефон.
Зандт посмотрел на него.
– Какая?
– Этот тротуар. Зачем он тут? От него никакой пользы.
– Здесь умер человек. Или его нашли тут мертвым.
Лицо незнакомца стало менее непроницаемым.
– Вы его знали?
– Нет, пока она не умерла.
– Тогда какое вам дело? Кто она была – проститутка?
У Зандта перехватило дыхание. Да, смерть проституток, наркоманов и молодых чернокожих мало кого волновала, словно они были всего лишь выброшенными на улицу домашними животными – как будто они никогда не бежали, смеясь, навстречу возвращающимся отцу или матери, или никогда не говорили первое слово, или не проводили долгие ночи в размышлениях, что же подарят им на Рождество.
Мужчина поспешно отступил назад.
– Я вызову полицию, – предупредил он.
– Будет слишком поздно. Возможно, вы и удостоитесь еще одного куска тротуара, но я бы не стал это однозначно утверждать.
Зандт повернулся и пошел прочь, оставив незнакомца в полном недоумении.
Добравшись наконец до Беверли-бульвара, он прошел мимо "Хард-рок-кафе", заправив рубашку в брюки, одернув пиджак и распрямив плечи. Беспрепятственно войдя в отель "Ма мезон", он направился прямо в мужской туалет в баре. Там ополоснул водой лицо, и никто, кроме бармена, не мог бы сказать, что его присутствие здесь неуместно. Вернувшись в бар, он сел за низкий столик, откуда можно было видеть улицу. После многих пройденных миль он чувствовал себя на мягком диванчике так, словно сидел на облаке. Приятный молодой человек обещал принести ему пиво.
