Красотка 13 - Коли Лиз (электронная книга .txt) 📗
Несмотря на то что его руки дрожали, а сердце лихорадочно билось в груди, ты ничего не боялась. Тебе было очень уютно. Его объятия были пристанищем для мятежной, истерзанной души. Она/ты положила голову ему на плечо и погрузилась в глубокий сон. Ты спала до тех пор, пока небо не стало красным от предрассветных лучей солнца.
Она вернула тебе память. О любви, о мире, спокойствии и уюте. А после этого она исчезла.
— Мы закончили, — сказал доктор Хирш. — Эта процедура должна дать мгновенный и стойкий эффект.
Энджи пыталась найти в своем сознании какие-нибудь признаки того, что… что Потаскуха еще там. Ей вдруг стало невероятно стыдно. Как она могла так плохо относиться к этой одинокой девочке с изломанной душой? Она обыскивала свое сознание, чтобы найти хотя бы намек на то, что Маленькая женушка все еще там.
Однако она безвозвратно исчезла.
Как только Энджи приехала домой, она сразу бросилась к своему столу и открыла нижний ящик. Под пачкой старых театральных программок она нашла свой дневник и открыла его на той странице, где Маленькой женушкой была сделана последняя запись, датированная пятницей. Именно в этот день Энджи подписала ей смертный приговор. Энджи почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Да, именно смертный приговор. Нужно смотреть правде в глаза. Ведь во всех своих бедах и несчастьях, приключившихся в последнее время, Энджи винила Маленькую женушку, которая была не только частью ее самой, но и отдельной личностью со своими желаниями и нуждами, со своим прошлым и настоящим. Но без будущего.
Энджи почувствовала, что спазм сжимает горло. Ей было больно. Она подумала, что нужно сжечь дневник, не читая его. Что может сказать ей осужденный на смерть человек посредством единственного доступного ему способа общения?
Она покрутила на пальце серебряное кольцо Маленькой женушки. Она могла бы снять его и уже собралась сделать это, но что-то заставило ее передумать. Может быть, чувство вины.
Дневник притягивал ее к себе. Она должна была сделать это для того, чтобы заставить себя жить дальше, и она начала читать.
Энж,
эта Линн оказалась настойчивой и терпеливой. Нужно отдать ей должное. Она прилагала немало усилий, чтобы заставить меня отвечать на ее вопросы. Однако, несмотря на всю ее хитрость и коварство, мне все-таки удалось держать ее на расстоянии. Ты должна узнать это от меня. Потому что только мне известно, о чем ты должна знать, а о чем нет. Тебе нужно кое-что узнать о том мужчине. Да и обо мне самой тоже.
Итак, самое главное. Я не знаю его имени. И никогда не знала. Это правда. Как я его называла? Она спрашивала меня об этом тысячу раз, допрашивала меня, как заправский полицейский. Я называла его мужем. Он так хотел, и я подчинилась его воле. Я выполняла все его желания. Именно поэтому ты и осталась целой и невредимой.
Насчет кольца. Это была его идея. Он почти сразу купил его. Оно как бы служило подтверждением того, что у нас с ним все по закону. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Когда он вручал его мне, то разыграл целый спектакль. Даже опустился передо мной на одно колено. Именно тогда мне удалось убедить его в том, что меня не нужно привязывать к кровати, когда он занимается со мной этим. Ведь я его Маленькая женушка. Если у меня будут развязаны руки, я смогу сделать так, что ему будет еще лучше, еще приятнее. Моя свобода в обмен на его удовольствие.
Он вроде бы поверил мне, но когда мы ложились спать, он меня по-прежнему привязывал. По ночам я почти не спала. Просто лежала на спине и слушала, как он храпит, навалившись на меня.
Ты спросишь, находила ли я какой-нибудь документ, в котором упоминались бы его имя и фамилия? Нет, не находила. А искала ли я? Да, я пыталась. Он обычно приносил с собой портфель, но никогда не оставлял его в той комнате, где находилась я. Он всегда был очень осторожен, до самого конца, невзирая на то что тогда он уже полностью доверял мне. В спальне на полке стояли книги. Там были несколько вестернов, томик Шекспира и Библия. Ни на одной из них не было никаких надписей, не значилось никаких имен. Когда он отворачивался, я обычно прятала одну из книг в карман для того, чтобы Девочка-скаут днем могла почитать ее. Мне нужно было чем-нибудь ее занять, чтобы она не лезла на мою территорию. Она, по правде говоря, не очень-то и рвалась туда. По крайней мере, в то время.
Все, чем я была, все, что я знала, все, что я чувствовала, словом, вся моя жизнь протекала в тех четырех стенах с узкой дверью между моим и ее миром. Мы с ней частенько перекидывались парой слов, стоя на пороге, когда менялись местами. Да. Вечером она обычно говорила мне: «Пришла твоя очередь, Потаскуха». А по утрам я говорила ей: «Теперь твоя очередь, грязная кухарка». Да, отношения у нас, конечно, были далеко не самые лучшие, несмотря на то что мы полностью зависели друг от друга.
От нее требовалось только убирать большую комнату и готовить пристойную еду. Господи, как все это скучно! И у нее еще хватало наглости презирать меня и смотреть на меня свысока.
Она даже понятия не имела о том, что спальня была для меня настоящим раем. Этот мужчина покупал мне самое красивое белье из кружева и атласа, а потом заставлял меня одевать все это, чтобы он мог полюбоваться. Он наряжал меня, ласкал меня, восхищался мною. Он сделал так, что я чувствовала себя королевой. Моим единственным зеркалом были его глаза. Он любил меня. Он был единственным человеком, которого я знала так долго, так невероятно долго.
Та спальня была для меня еще и настоящим адом. Этот мужчина сказал, что я никогда не смогу уйти от него. Когда мы ложились спать, он все время привязывал меня. Он запугивал меня. Да, Энж, я боялась его. Я его ненавидела. И эта ненависть стала особенно сильной, когда я начала толстеть. В этом, скорее всего, виновата Девочка-скаут, потому что я никогда не ела. Он стал сторониться меня и даже в постели не прикасался ко мне. Я не могла понять, чем я его так разозлила. Несколько месяцев я провела в полном одиночестве, мне было очень тоскливо, а она заняла мое место. С нашего крыльца я не могла видеть ее, но слышала, как она кричала. Она очень долго кричала — чего-то просила или звала кого-то. Она не давала ему покоя, раздражала его. Наконец он вернул меня, и я зажила прежней жизнью. Я похудела и снова стала счастливой.
В том, что случилось потом, виновата только она. Это она впустила Ангела, пока я спала. Запомни это, Энж. Во всем виновата именно она. Только она могла сделать такое. Я бы никогда не смогла причинить вред моему мужу. Да, Энж, я любила его.
Я очень устала. Знаю, что теперь и ты меня ненавидишь. Вот поэтому я спокойно ухожу. Просто перед тем, как все закончится, я бы хотела еще раз, хоть ненадолго, почувствовать себя любимой.
Энджи закрыла дневник.
Из ее глаз ручьями хлынули слезы. Грусть, сожаление, раскаяние, боль — все, что накопилось в ее душе за эти три года, внезапно вырвалось наружу вместе с громкими, надрывными рыданиями, от которых у нее сотрясались плечи.
Что же она сделала?
Глава 11
Явление
Во вторник утром Грег поджидал тебя, Энджи. Ты увидела его сразу, как только вошла в двери школы. Он стоял в эффектной позе, небрежно опершись о стену.
— Доброе утро, красавица, — сказал он.
Ты знала, что далеко не красавица. А тем утром ты вообще ужасно выглядела, потому что всю ночь проворочалась в постели, но так и не смогла заснуть. Несмотря на то что ты старалась как можно реже смотреть на себя в зеркало, на этот раз тебе пришлось целых пять минут крутиться возле него, любуясь своей физиономией и пытаясь замазать тональным кремом черные круги под глазами.
— Доброе утро, Грег, — сказала ты, удивляясь тому, что эта встреча не вызвала у тебя никаких эмоций. Сердце лихорадочно не билось, голова не кружилась, словом, ты была спокойной, как удав, и ощущала лишь легкую досаду.
