Ученик - Герритсен Тесс (мир книг .TXT) 📗
Она уставилась на него в изумлении, чувствуя, как бежит по телу холодок. Слово «учитель» предполагало мастерство, авторитет. Неужели за несколько месяцев, проведенных за решеткой, Хойт примерил на себя новую роль? Что если заточение вскормило его фантазии, ожесточило еще больше? Он и до ареста был чудовищем, а сейчас ей даже страшно было подумать о более могущественной инкарнации Уоррена Хойта.
Дин откинулся на спинку стула, и его голубые глаза уставились на стакан с текилой. Пил он очень умеренно, и сейчас его стакан опять стоял на столике. Ее всегда поражало, что он не дает себе поблажек, не допускает слабости. Впрочем, усталость брала свое: плечи его поникли, глаза налились красными прожилками. Он потер рукой лицо.
— Как этим двум монстрам удалось найти друг друга в городе такого масштаба, как Бостон? — озадаченно произнес он. — Как они встретились?
— И к тому же так быстро? — добавила она. — Нападение на Гентов было совершено всего через два дня после побега Уоррена.
Дин поднял голову и посмотрел на нее.
— Они уже были знакомы.
— Или же знали друг о друге.
Разумеется, Властелин мог знать об Уоррене Хойте. Прошлой осенью описания его зверств можно было найти во всех бостонских газетах. Даже если они не встречались, Хойт тоже мог знать о неизвестном убийце, хотя бы из выпусков новостей. Наверняка он слышал о смерти Йигеров и догадался о том, что где-то орудует убийца, очень похожий на него. Его должен был заинтересовать этот хищник, брат по крови. Заочное знакомство состоялось с помощью телерепортажей и «Бостон глоуб».
Он и меня видел по телевизору. Хойт знал, что я была на месте убийства Йигера. И сейчас пытается напомнить о себе.
Прикосновение Дина заставило ее вздрогнуть. Он хмурился, глядя на нее, наклоняясь все ближе, и ей казалось, будто никто и никогда не смотрел на нее таким пытливым взглядом.
Никто, кроме Хирурга.
— Это не Властелин затеял со мной игру, — сказал она. — Это Хойт. Ложная тревога в парке была направлена на то, чтобы унизить меня. Только так он может приблизиться к женщине — сначала раздавив ее морально. Разорвав ее жизнь в клочья. Вот почему он выбирает для убийства изнасилованных женщин, женщин, которые уже были символически уничтожены. Прежде чем он нанесет смертельный удар, ему нужно поставить женщину на колени, заставить бояться.
— Вас-то уж никак не отнесешь к тем, кого можно заставить бояться.
Она зарделась от похвалы, поскольку знала, что не заслуживает ее.
— Я просто пытаюсь объяснить вам, как он действует, — продолжила она. — Как он выслеживает добычу. Парализует ее, прежде чем наброситься. Так было с Кэтрин Корделл. Перед решительным ударом он долго вел с ней психологическую игру, наводя ужас. Посылал ей сигналы, убеждая в том, что может войти в ее жизнь так, что она даже не заметит этого. Как привидение, проходящее сквозь стены. Она не знала, когда он возникнет в очередной раз, откуда нанесет удар. Но знала, что он придет. Вот это и деморализует. Сознание того, что однажды, когда ты этого меньше всего ожидаешь, он явится за тобой.
Несмотря на жуткий смысл этих слов, ей удавалось произносить их ровным голосом. Пожалуй, неестественно ровным. Дин молча и внимательно наблюдал за ней, словно искал хотя бы намек на слабость. Она не позволила ему увидеть это.
— А теперь у него есть сообщник, — сказала она. — Кто-то, у кого он может поучиться. И кому может передать кое-что взамен из собственного опыта. Короче, команда охотников.
— Вы полагаете, что они останутся вместе?
— Уоррену этого наверняка хочется. Он всегда мечтал о партнере. Они уже один раз убили вместе. А союз, скрепленный кровью, вдвойне сильнее. — Риццоли наконец сделала последний глоток текилы, осушив свой стакан. Может, это избавит ее сегодня от ночных кошмаров? Или же анестезия не подействует?
— Вы просили об охране? — неожиданно спросил Дин.
Вопрос удивил ее.
— Об охране?
— Ну, хотя бы поставили патрульную машину. Чтобы наблюдала за вашей квартирой.
— Я же полицейский.
Он слегка наклонил голову, словно ожидая конца фразы.
— Если бы я была мужчиной, вы бы задали этот вопрос? — спросила она.
— Но вы не мужчина.
— И это означает, что мне автоматически требуется защита?
— Почему в вашем голосе столько обиды?
— А почему вы считаете, что женщина не способна защитить свой дом?
Он вздохнул.
— Вам всегда нужно щелкнуть мужчину по носу, детектив?
— Я очень много работала, чтобы ко мне относились как к равной, — сказала она. — И не собираюсь выпрашивать для себя какие-то особые привилегии лишь потому, что я женщина.
— Именно потому, что вы женщина, ситуация для вас особая. Сексуальные фантазии Хирурга распространяются только на женщин. И Властелин нападает не на мужей, а лишь на их жен. Он насилует чужих жен. И не пытайтесь убедить меня в том, что ваш женский пол здесь совершенно ни при чем.
При упоминании об изнасиловании она поморщилась. До сих пор они обсуждали тему сексуального насилия лишь применительно к другим женщинам. Но мысль о ней самой как о потенциальной жертве уводила разговор в другое русло, и ей уже было неловко продолжать его. Тем более с Дином, который все это время так пристально изучал ее, словно поставил перед собой задачу вывернуть ее душу наизнанку.
— Речь не о том, что вы полицейский, и не о том, можете ли вы себя защитить, — сказал он. — Прежде всего вы женщина. Женщина, о которой, вполне возможно, Уоррен Хойт мечтал все эти месяцы.
— Нет, он мечтал не обо мне. Ему нужна Корделл.
— Корделл далеко. Он ее не достанет. А вы рядом. Женщина, которую он однажды уже почти покорил. Женщина, которую он пригвоздил к полу в том подвале. Он держал нож у вашего горла. И уже чувствовал запах вашей крови.
— Перестаньте, Дин!
— В каком-то смысле он уже заявил свои права на вас. Вы почти принадлежите ему. И вы каждый день открыто появляетесь на улице, работаете на местах совершенных им убийств. Каждый труп — это послание для вас. Прелюдия к тому, что он готовит вам.
— Я сказала: хватит!
— И вы думаете, вам не нужна защита? Думаете, что пушка и «корочка» гарантируют жизнь? Значит, вы недооцениваете собственную интуицию. Вы же знаете, каков будет его следующий шаг. Знаете, о чем он мечтает, что его заводит. А заводите его — вы. Вернее, то, что он планирует сделать с вами.
— Заткнитесь же, черт возьми! — Ее гневная вспышка явилась неожиданностью для обоих. Она уставилась на него, мысленно проклиная себя за несдержанность и бесконтрольные слезы, которые взялись неизвестно откуда. Черт бы их побрал, нет, она не заплачет. Никогда еще она не показывала мужчинам свою слабость и не собиралась делать этого перед Дином.
Риццоли глубоко вздохнула и тихо произнесла:
— Я хочу, чтобы вы сейчас ушли.
— Я лишь прошу вас прислушаться к собственной интуиции. И принять те меры предосторожности, которые вы сами рекомендовали бы другим женщинам.
Она встала и подошла к двери.
— Спокойной ночи, агент Дин.
Он не шевельнулся, и она задалась вопросом, удастся ли ей когда-нибудь выпихнуть этого мужчину из собственного дома. Наконец он поднялся, но уже у двери обернулся и сказал:
— Вы не всемогущи, Джейн. И никто от вас этого не требует.
Дин уже давно ушел, а Риццоли все стояла с закрытыми глазами, прислонившись к запертой двери, пытаясь успокоиться после его визита. Да, она не была всемогущей и непобедимой. Она поняла это год назад, когда смотрела в лицо Хирургу, ожидая смертельного укуса его скальпеля. Ей не нужно было напоминать об этом, и жестокая правда, с которой явился в ее дом Дин, тоже была не нужна.
Она вернулась в гостиную и взяла со стола телефонную трубку. В Лондоне еще даже не светало, но она не могла откладывать звонок.
Мур ответил после второго гудка, в его хриплом голосе звучала настороженность, несмотря на столь ранний час.
— Это я, — сказала Риццоли. — Извини, что разбудила.
