Остров проклятых - Лихэйн Деннис (книги онлайн txt) 📗

— Тип-топ, — последовал ответ. — А вы?

— Лучше не бывает.

Тедди почувствовал, как его руку стиснули чуть повыше локтя.

— Приятно слышать. Мы решили прогуляться?

— Так как пациентка нашлась, я подумал, отчего бы не осмотреть остров.

— Надеюсь, получили удовольствие.

— О да.

— Прекрасно. Познакомились с нашими старожилками?

Тедди напрягся, подбирая слова. Голова отчаянно гудела, ноги едва держали.

— Да… крысы.

Смотритель похлопал его по спине:

— Крысы, ну конечно! В них есть что-то царское, вы не находите?

Тедди посмотрел ему в глаза:

— Крысы — они и есть крысы.

— Вредители, ну да. Я понимаю. Но то, как они сидят на задних лапах и смотрят на вас немигающим взглядом с безопасного расстояния, или как они юркают в щель быстрее, чем вы успеваете моргнуть… — Он задрал голову к звездам. — Может быть, «царский» — не совсем то слово. А как вам «сноровистые»? Удивительно сноровистые существа.

Когда они достигли главных ворот, он, не выпуская локтя Тедди, развернулся вместе с ним, и впереди возник особняк Коули, а за ним морская гладь.

— Как вам последний дар Божий?

— Простите? — переспросил Тедди, заглянув в глаза своего спутника и обнаружив вдруг порок в этих кристально чистых глазах.

— Дар Божий, — повторил тот и широким жестом обвел раскуроченную ураганом землю. — Выплеск ярости. Когда я спустился на первый этаж у себя дома, это дерево, рухнувшее прямо в гостиную, тянулось ко мне, как Господня десница. Не буквально, конечно. В переносном смысле. Бог любит насилие. Вы ведь должны это понимать?

— Нет, — возразил Тедди. — Не понимаю.

Смотритель, пройдя несколько шагов, обернулся.

— Иначе откуда на земле столько насилия? Оно сидит в нас и рвется наружу. Оно дается нам естественнее, чем дыхание. Мы воюем. Мы приносим жертвы. Мы мародерствуем и истязаем наших братьев. Мы заваливаем поля смердящими трупами. А зачем? Чтобы показать Ему, что мы усвоили Его урок.

Тедди заметил, как он поглаживает переплет книжицы, прижатой к животу. Он улыбнулся, обнажив желтые зубы:

— Господь дал нам землетрясения, ураганы, торнадо. Он дал нам вулканы, извергающие на наши головы огонь и серу. Океаны, пожирающие наши корабли. Вообще природу, этого улыбающегося убийцу. Он дал нам болезни, чтобы на смертном одре мы окончательно осознали: все отверстия в человеческом теле существуют только для того, чтобы через них уходила жизнь. Он дал нам вожделение, и ярость, и жадность, и грязные мысли, дабы мы совершали насилие во славу Его. Что может быть чище бури, которую мы только что пережили? Моральных устоев не существует. Только одно — сумеет ли мое насилие победить ваше?

— Я не уверен, что… — начал Тедди.

— Сумеет?

— Что?

— Мое насилие победить ваше?

— Я не сторонник насилия, — сказал Тедди.

Смотритель сплюнул на землю в сантиметрах от их ботинок.

— Ты тот еще насильник. Уж я-то знаю, потому что сам такой. Не ставь себя в неловкое положение, сынок, отрицая то, что у тебя в крови. И меня не ставь. Если мы сейчас отбросим общественные условности и я окажусь единственной преградой между тобой и пищей, ты размозжишь мне голову камнем и вонзишь зубы в филейную часть. — Он придвинулся вплотную. — Если я сейчас захочу выгрызть твой правый глаз, ты меня остановишь?

В его по-детски голубых глазах вспыхнул огонек. Тедди представил себе, как его черное сердце бьется в грудной клетке.

— А вы попробуйте, — предложил Тедди.

— Достойный ответ, — прошептал смотритель.

Тедди пытался обрести почву под ногами, чувствуя прилив крови.

— Так и надо. — Все тот же горячечный шепоток. — «Сроднился я с моими кандалами».

— Что-что? — Тедди тоже перешел на шепот. В теле возникли странные вибрации.

— Байрон, — прозвучал ответ. — Эту строчку ты запомнишь, не сомневаюсь.

Тедди ухмыльнулся, а его сопровождающий отступил на шаг.

— Похоже, вы тут ломаете все каноны, смотритель.

В ответ такая же ухмылочка.

— Он относится к этому спокойно.

— К чему?

— К тебе. К твоей маленькой игре. Он находит ее достаточно безобидной. Но я так не считаю.

— Не считаете?

— Нет.

Смотритель отошел на пару шагов, скрестил руки за спиной, так что книжица оказалась прижатой к копчику, потом развернулся и, широко, по-военному, расставив ноги, уставился на собеседника.

— Ты сказал, что решил прогуляться, но меня не проведешь. Я тебя насквозь вижу.

— Мы только что познакомились, — напомнил ему Тедди.

Смотритель покачал головой:

— Мы птицы одного полета и давно знакомы. Я знаю тебя как облупленного. В твоих глазах я вижу тоску. — Он выпятил губы и поглядел на свои ботинки. — Это я как-нибудь переживу, хотя в мужчине она вызывает жалость. Переживу, потому что она мне ничем не угрожает. Но ты опасен.

— Каждый имеет право на свое мнение, — сказал Тедди.

Смотритель потемнел лицом.

— Ничего подобного. Мужчины — народ темный. Едят, пьют, испускают газы, прелюбодействуют и плодятся. Последнее особенно прискорбно, ибо мир был бы намного лучше, будь нас меньше. Кого мы плодим? Даунов, уличных подонков, психов, аморальных уродов. Вот кем мы наводняем землю. На юге сейчас пытаются приструнить своих ниггеров, но вот что я тебе скажу. Бывал я на юге, все они ниггеры. Белые ниггеры, черные ниггеры, женщины-ниггеры. Они там повсюду, и толку от них не больше, чем от двуногих собак. Собака, по крайней мере, может по запаху взять след. И ты тоже ниггер, сынок. Ты сделан из плохого теста. Я сразу это чую. По запаху.

Его голос странным образом зазвучал в высоком регистре, почти как женский.

— Что ж, завтра утром я перестану доставлять вам беспокойство, — сказал Тедди.

Смотритель улыбнулся:

— Надеюсь, сынок.

— Я освобожу вас и этот остров от своего присутствия.

Смотритель сделал два шага к нему, и с его губ сползла улыбка. Он приблизил свое лицо, держа Тедди под прицелом глаз новорожденного ребенка.

— Никуда ты, сынок, не уедешь.

— Вот тут я готов с вами поспорить.

— Спорь себе на здоровье.

Смотритель обнюхал воздух рядом с лицом Тедди — слева, справа.

— Что-то унюхали? — поинтересовался пристав.

— Мммм. — Тот немного отстранился. — Чую запашок страха, сынок.

— Тогда вам, наверно, следует принять душ. Смыть с себя эту гадость.

Оба помолчали, а затем смотритель сказал:

— Вспомни про кандалы, ниггер. Это твои лучшие друзья. Я буду с нетерпением ждать нашего последнего танца. Ах, какое это будет кровопускание.

Он повернулся и зашагал по дороге к дому.

В мужском общежитии было пусто. Ни одной живой души. Тедди поднялся в свою комнату, повесил дождевик в стенном шкафу и осмотрелся в поисках каких-либо признаков того, что Чак вернулся. Не нашел.

Он хотел было сесть на кровать, но понял, что сразу вырубится и проспит до утра, поэтому отправился в ванную, там плеснул в лицо холодной водой и прошелся мокрой расческой по своему «ежику». Ощущения такие, будто с костей содрали мясо, а кровь превратилась в солод. Запавшие глаза обведены красными кругами, кожа посерела. Он бросил в лицо еще несколько пригоршней холодной воды, а затем вытерся и вышел наружу. Никого.

Теплело, воздух сделался влажным и клейким, загомонили сверчки и цикады. Обходя территорию, Тедди думал о том, что, может, Чак все-таки его опередил и сейчас точно так же бродит по окрестностям в надежде с ним столкнуться.

Если не считать того, что в воротах маячил охранник, а в окнах горел свет, жизнь вымерла. Он дошел до больницы, поднялся по ступенькам и потянул на себя дверь. Заперто. Он услышал скрип петель и, оглянувшись, увидел, что охранник вышел к своему товарищу и ворота за ним закрылись. Тедди развернулся на месте, шоркнув подошвами по бетонной площадке.

Он присел на ступеньку. Вот тебе и Нойс с его пророчеством. Ты остался один как перст. Запертый в этой мышеловке. Хотя вроде бы не под наблюдением.