Страна радости - Кинг Стивен (книги полностью TXT) 📗
Когда мы вернулись на станцию, Энни отпустила мою руку и поспешила к локомотиву.
– Ты в порядке, малыш? Тебе нужен ингалятор?
– Нет, все хорошо. – Майк повернулся к Лейну. – Спасибо вам, мистер Машинист!
– Всегда к твоим услугам, Майк. – Он протянул руку ладонью вверх. – Шлепни пятерней, если ты живой.
Майк шлепнул, и звонко. Я сомневаюсь, что когда-либо еще он чувствовал себя таким живым.
– Теперь мне пора двигаться дальше. Сегодня я един во многих лицах. – И Лейн подмигнул мне.
Энни запретила «Чашки-вертушки», но разрешила – не без сомнений – «Подвесную карусель». Еще крепче сжала мою руку, когда кресло Майка взлетело на тридцать футов и начало наклоняться, но снова расслабилась, услышав его счастливый смех.
– Боже, – прошептала она, – посмотри на его волосы! Как они летят позади него! – Она улыбалась. А еще плакала, но, кажется, сама этого не замечала. Как не замечала и мою руку, которая обвила ее талию.
У пульта управления стоял Фред, который точно оценивал ситуацию, и карусель вращалась на половине максимальной скорости, при которой Майк летел бы параллельно земле, поддерживаемый только центробежной силой. Вернувшись на землю, он не мог идти – у него кружилась голова. Мы с Энни взяли его за руки и усадили в кресло. Фред нес костыли мальчика.
– Ух ты, – только и мог повторять он. – Ух ты, ух ты.
Затем последовали «Быстрые катера» – наземный аттракцион, несмотря на название. Майк вместе с Майло – оба в восторге – мчался над нарисованной водой в одном катере, мы с Энни заняли другой. Хотя к тому времени я проработал в «Стране радости» больше четырех месяцев, на этом аттракционе мне кататься не доводилось, и я завопил, когда наш катер пошел на таран катера Майка и Майло. Мы разминулись только в последнюю секунду.
– Трусишка! – прокричала Энни мне в ухо.
Когда мы вылезли из катера, Майк дышал тяжело, но по-прежнему не кашлял. Мы прокатили его по Собачьему проспекту и взяли по банке газировки. Газонт отказался от протянутой Энни пятерки.
– Все за счет заведения, мэм.
– Можно мне «щенка», мама? И сахарной ваты?
Она нахмурилась, потом вздохнула и пожала плечами.
– Хорошо, но только сегодня. Этот день – исключение. И больше никаких быстрых аттракционов.
Он покатил к киоску «Щенячий восторг», его собственный щенок трусил рядом. Энни повернулась ко мне.
– Дело не в питательности, если ты об этом подумал. Если у него будет несварение желудка, его может начать рвать. А рвота для детей в таком состоянии опасна.
Я поцеловал Энни, легонько коснувшись ее губ. Словно проглотил крошечную капельку чего-то невероятно сладкого.
– Перестань, – сказал я. – Разве он выглядит больным?
Ее глаза вдруг стали огромными. На мгновение мне показалось, что сейчас она влепит мне пощечину и уйдет. Мой глупый поступок мог испортить такой роскошный день. Потом она улыбнулась, оценивающе осмотрела меня, и в моем желудке затрепыхались бабочки.
– Готова спорить, ты способен на большее, если дать тебе хотя бы полшанса.
Прежде чем я нашелся с ответом, она уже поспешила за сыном. Впрочем, останься она рядом, было бы то же самое. Я застыл как громом пораженный.
Энни, Майк и Майло катились вместе в одной тележке по Гондольному спуску, который пересекал парк по диагонали. Мы с Фредом ехали под ними в электрокаре, загрузив в него сложенное кресло Майка.
– Потрясающий мальчишка, – заметил Фред.
– Да, но я никак не ожидал, что вы устроите ему такой прием.
– Ты у нас тоже потрясающий. Ты даже представить себе не можешь, Дев, как много хорошего ты сделал для парка. Когда я рассказал мистеру Истербруку о своих планах, он дал отмашку.
– Вы ему позвонили?
– Конечно.
– А этот фокус с розами… Как вы это проделали?
Фред скромно потупился, сдул с лацкана невидимую пылинку, одернул рукав.
– Фокусник никогда не раскрывает свои секреты. Или ты этого не знаешь?
– У «Братьев Блиц» вы доставали кроликов из шляпы?
– Нет, сэр, ничего подобного. У Блицев я управлял аттракционами да подметал мидвей. И несколько раз садился за руль грузовика, не имея соответствующего удостоверения, когда возникала необходимость под покровом ночи быстро смыться из какого-нибудь захолустного городка.
– Тогда где же вы научились фокусам?
Фред потянулся к моему уху, вытащил из-за него серебряный доллар, бросил мне на колени.
– Тут и там, месье и мадам. Лучше надави на педаль, Джонси. Они уже далеко впереди.
С Небесной станции, которой заканчивался Гондольный спуск, мы отправились к карусели, где нас уже ждал Лейн Харди. Он расстался с фуражкой машиниста и вновь водрузил на голову котелок. Парковые громкоговорители по-прежнему гремели рок-н-роллом, но под широким конусообразным куполом аттракциона, известного на Языке как «прядильная машина», рок заглушала каллиопа, игравшая «Велосипед для двоих». Конечно, современную запись, но песня оставалась милой и старомодной.
Прежде чем Майк поднялся на карусельный круг, Фред опустился перед мальчиком на колено и строго посмотрел на него.
– Ты не можешь кататься на прядильной машине без фирменной бейсболки нашего парка. Мы называем их песболками. У тебя есть такая?
– Нет, – ответил Майк. Он по-прежнему не кашлял, но под глазами у него начали формироваться темные мешки. И не считая восторженного румянца на щеках, его кожа была белой как мел. – Я не знал, что мне нужна…
Фред снял свой головной убор, заглянул внутрь и продемонстрировал нам: пусто, как и полагается. Потом снова заглянул в цилиндр и просиял.
– Ага! – Он вытащил из него новенькую песболку с изображением Хоуи и надел на голову Майка. – Идеально! А теперь скажи, на каком звере ты хочешь покататься? На лошади? Единороге? Русалке Марве? Льве Лео?
– Да, на льве, пожалуйста! – воскликнул Майк. – Мама, ты поедешь на тигре рядом со мной!
– Будь уверен, – ответила она. – Всегда хотела проехаться верхом на тигре.
– Эй, чемпион! – крикнул Лейн. – Дай помогу запрыгнуть в вагон.
А пока он помогал, Энни, понизив голос, обратилась к Фреду:
– Только недолго, хорошо? Это потрясающе, он никогда не забудет, но…
– Он уже устал, – кивнул Фред. – Понимаю.
Энни уселась на оскалившего зубы зеленоглазого тигра рядом со львом Майка. Майло занял место между ними, улыбаясь широкой собачьей улыбкой. Как только карусель завертелась, «Велосипед для двоих» уступил место «Рэгу Двенадцатой улицы». Фред положил руку мне на плечо.
– Думаю, ты захочешь встретить нас у «Колеса» – это будет его последний аттракцион, – но сначала тебе надо заглянуть в костюмерную. И поторопись.
Я уже хотел спросить, о чем он, потом сам все понял и направился к заднему двору. И да, мне пришлось поторопиться.
Утром того октябрьского вторника 1973 года я в последний раз влез в шкуру. Сделал я это в костюмерной и воспользовался Под-страной, чтобы добраться до мидвея, разогнав электрокар до максимальной скорости. Голова Хоуи стукалась о мое плечо. На поверхность я вышел за павильоном Мадам Фортуны – и едва успел. Лейн, Энни и Майк приближались ко мне по авеню Радости. Лейн катил кресло Майка. Никто из них меня не заметил: когда я осторожно выглянул из-за угла павильона, они, запрокинув головы, смотрели на «Каролинское колесо». Фред, однако, смотрел в мою сторону, и я поднял лапу. Он кивнул. Повернулся и вскинул руку, дав отмашку какому-то человеку, который наблюдал за происходящим из небольшой радиобудки на крыше бюро обслуживания посетителей. Несколько секунд спустя из громкоговорителей полилась Хоуи-музыка. Сначала «Гончая» в исполнении Элвиса Пресли.
Я выскочил из укрытия и пустился в Хоуи-пляс, неуклюжую пародию на степ. У Майка отвисла челюсть. Энни прижала руки к вискам, словно ее голову пронзила дикая боль, потом начала смеяться. Думаю, за этим последовало одно из моих лучших представлений. Я скакал и прыгал вокруг кресла Майка, не замечая, что Майло проделывает то же самое, только в другом направлении. «Гончая» сменилась «Прогулкой с собакой» в исполнении «Роллинг стоунз». Я порадовался, что это короткая песня, потому что и не подозревал, насколько вышел из формы.
