Пират - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Лейла вытянула руку ладонью вниз, давая знать женщинам, чтобы они не издавали ни звука. Позор, если их обнаружат именно сейчас. Они вжались в землю. Голоса раздавались слева от нее. В лунном свете она видела трех солдат. Один из них курил, остальные сидели у пулемета. Спичка описала огненную дугу, упав почти рядом с лицом Лейлы.
— Эти шлюхи по-прежнему где-то здесь, — сказал солдат с сигаретой.
Другой встал, размахивая руками, чтобы согреться.
— Хамид небось где-то греет дюжину замерзших мышек.
Куривший засмеялся.
— Парочку он может уступить мне. Я покажу, как их нужно греть.
— Хамид ничего тебе не даст, — сказал сидящий. — Он ведет себя, как паша в гареме.
Зазвучал зуммер. Солдат с сигаретой взял уоки-токи. Лейла не слышала, что он говорит в передатчик, но разобрала его слова, обращенные к остальным двум.
— Это был первый пост. Они засекли их, но потом потеряли. Там думают, что они могли двинуться в этом направлении.
— Они порят чепуху, — сказал другой. — При этом свете я вижу за полмили. Здесь ничего нет.
— Держи ушки на макушке. Только не хватает, чтобы пара баб накрутила нам хвосты.
Лейла мрачно усмехнулась. Именно это они и собирались сделать. Обернувшись назад, она похлопала Соад по плечу.
— Слышала?
Соад и все остальные за ней кивнули. Они все слышали.
Лейла развела обе руки в стороны. Все было понятно. Широким кругом они беззвучно охватили сидящих, обойдя пулеметное гнездо с тыла, и, затаив дыхание, медленно продвигались вперед.
Прошло не менее часа, пока Лейла дала сигнал.
С дикими воплями женщины вскочили и кинулись вперед. Ругаясь, солдаты повернулись в ту сторону и увидели стволы направленных на них автоматов.
— Вы наши пленники, — объявила Лейла.
Капрал неожиданно улыбнулся.
— Думаю, что так оно и есть, — согласился он.
Лейла узнала в нем курившего. Она не могла сдержать торжества в голосе.
— Может быть, теперь ты изменишь свое мнение о женщинах как о солдатах.
Капрал кивнул.
— Может быть.
— Что нам теперь делать? — спросила Соад.
— Не знаю, — сказала Лейла. — Наверно, мы должны связаться по рации и сказать, что взяли их в плен. — Она повернулась к капралу. — Дай мне твой уоки-токи.
По-прежнему улыбаясь, он протянул ей аппарат.
— Могу ли я кое-что предложить?
— Если хочешь, — деловито ответила Лейла.
— Мы ваши пленники, не так ли?
Лейла кивнула.
— Почему бы вам нас предварительно не изнасиловать. Мы обещаем, что не будем жаловаться.
Женщины захихикали. Лейла разгневалась. Арабы — худшие представители свинского мужского шовинизма. Она нажала кнопку уоки-токи. Но прежде чем прозвучал ответ, к ним приблизились Хамид и Джамила, вид у них был столь непринужденный, словно они провели время в парк.
— Какого черта! — заорала она на Хамида. — Где вы были?
— Как раз за вами.
— Почему ты не помогал нам?
Он пожал плечами.
— Чего ради? Вы все делали совершенно правильно.
Она посмотрела на Джамилу. На лице этой пухлой палестинки плавало расслабленное выражение, и Лейла знала, в чем дело. Она повернулась к Хамиду.
— Как вы пробрались через заграждения?
— Очень легко, — с широкой улыбкой сказал он. — Мы прорыли под ними небольшой ровик и перепихнулись внутрь.
Лейла изо всех сил старалась сохранять строгое выражение на лице, но тут не выдержала и расхохоталась. У сирийского наемника было странное чувство юмора, но он был забавен. Она протянула ему уоки-токи.
— Сообщи о нас, — сказала она. — Может, тебе удастся связаться с ними, чтобы они прислали грузовик. Думаю, что всем нам нужен горячий душ.
Над крышей барака, где размещалась душевая, поднимались клубы пара. Сквозь плеск льющейся воды была слышна болтовня женщин. В каждой кабинке было четыре рожка. Так как кабинок было всего две, то у душа стояла толпа женщин, дожидавшихся своей очереди. Лейла предпочитала ждать, пока все вымоются, чтобы ей не надо было торопиться, освобождая место очередной ожидающей. Облокотившись на подоконник, она курила, прислушиваясь к болтовне.
С тех пор, как она попала в лагерь, прошло три месяца, и все это время с утра до вечера было наполнено непрерывной муштрой. Все лишние жировые отложения у всех давно исчезли. Лейла стала подтянутой, с плоским твердым животом, а груди стали как два яблочка. Ее густые черные волосы, по прибытии коротко подстриженные, сейчас спадали до плеч.
Каждое утро два часа отводилось тренировкам и строевой подготовке. После завтрака шли занятия, в ходе которых девушки изучали оружие — как пользоваться и как ухаживать за ним. Они усваивали типы гранат и искусство пользования пластиковой взрывчаткой, технику приготовления и пересылки бомб в конвертах и практику работы с таймерами, взрываемыми по радиосигналу. Время после обеда отводилось для изучения рукопашного боя. В конце дня они слушали лекции. Изучение идеологических доктрин было важно потому, что они должны были стать миссионерами нового порядка в арабском мире.
Позже политические занятия уступили место урокам военной тактики, проникновению на территорию противника и саботажу, партизанской войны и диверсиям.
Весь прошлый месяц они тренировались в полевых условиях. Все, что изучалось, сейчас пошло в дело. Постепенно Лейла начала чувствовать, как она грубеет. Все меньше и меньше она думала о себе, как о женщине. Цель, к которой она себя готовила, полностью овладевала ею, становясь смыслом жизни. Именно она и другие будут способствовать приходу нового мира. Она бегло вспомнила мать и сестру. Они пребывали в Бейруте, по-прежнему оставаясь частью старого общества: сестра со своей семьей и общественными проблемами, мать со всей остротой все еще переживающая то, как была брошена отцом, но так ничего толкового и не сделавшая со своей жизнью. На минуту она прикрыла глаза, вспоминая тот день на юге Франции перед ее прибытием сюда. Она увидела, как отец и его сыновья катаются на водных лыжах в заливе перед Карлтон-отелем. Отец не изменился за те девять лет, когда она в последний раз видела его. Он был по-прежнему строен и красив, полон силы и жизни. Если бы он только понимал, если бы только знал, как много он может сделать для освобождения арабов от империализма Израиля и Америки. Если бы он только знал, как мучаются и страдают его братья, как им нужна его помощь, он не стоял бы в стороне, позволяя вершиться этой несправедливости. Но ей оставалось только мечтать об этом. Конечно, он все знал. Он должен знать. Просто его это не волнует. Роскошь окружала его с детства и его единственное желание — приумножать богатство. Он любил роскошь и власть, которая по мановению пальца была к его услугам. И страшная правда заключалась в том, что он был не одинок. Точно такими же были шейхи и эмиры, принцы и короли, банкиры и богачи, арабы и все прочие. Они заботились только о самих себе. Миллионы крестьян в каждой арабской стране по-прежнему жили на грани голода, пока их правители разъезжали в «кадиллаках» с кондиционерами, летали на собственных самолетах, возводили дворцы и виллы по всему миру и напыщенно говорили о свободе для их народа. Но от судьбы не уйдешь. Это будет война не только против иностранцев: покончить с ними будет только первым шагом. Вторым и может быть, самым трудным шагом будет борьба с собственными угнетателями — с такими, как ее отец, с людьми, у которых есть все и которые не хотят поделиться ни крошкой.
