Малыш 44 - Смит Том Роб (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Не подозревая, о чем думает его собеседник, доктор Тяпкин беззаботно продолжал:
— Я боялся, что меня переводят в какую-нибудь захудалую районную больницу. Но 379-я клиника служит предметом зависти для всей области. Если уж на то пошло, она, пожалуй, даже слишком хороша. Многие рабочие завода предпочитают провести ночь у нас, на кровати с чистыми простынями и со всеми удобствами, включая туалет и горячую воду, чем в своих собственных домах. Мы уже успели понять, что не все из них так серьезно больны, как утверждают. Кое-кто из них пошел даже на то, чтобы отрезать себе фалангу пальца, чтобы задержаться у нас хотя бы на неделю. Единственным решением стало обращение к МГБ, и теперь они проверяют всех поступающих пациентов. Не то чтобы мы не сочувствовали рабочим. Мы прекрасно знаем, что представляют собой их дома. Но если общая производительность снизится из-за количества больных, то мы окажемся крайними. Так что сохранение здоровья людей стало вопросом жизни и смерти не только для пациентов, но и для врачей.
— Понятно.
— Вы служили в московской милиции?
Лев заколебался, не зная, как поступить — признаться в том, что он был сотрудником МГБ, или солгать, что служил в милиции? Ложь выглядела предпочтительнее. Он не хотел, чтобы доктор замкнулся.
— Да, служил.
Морг располагался в подвале, который уходил глубоко под землю, промерзавшую насквозь во время долгой зимы. В результате сама природа позаботилась о том, чтобы в помещении царил холод. Тяпкин привел Льва в большую комнату с низким потолком и вымощенным кафельной плиткой полом. У одной стены виднелась прямоугольная емкость, похожая на небольшой плавательный бассейн. В дальнюю стену была врезана стальная дверь, которая вела в сам морг.
— Если только родственники не забирают покойника, мы кремируем тела на протяжении двенадцати часов с момента поступления. Умершие от туберкулеза кремируются в течение часа. Да и к чему хранить трупы? Подождите меня, я сейчас вернусь.
Доктор отпер стальную дверь и вошел в морг. Лев подошел к емкости и заглянул через край. Он не увидел ничего, кроме собственного отражения. Поверхность была неподвижной и черной, хотя, судя по пятнам на бетонных стенках, на самом деле жидкость имела темно-оранжевый цвет. С одной стороны висел багор, длинный металлический шест с зазубренным крюком на конце. Лев взял его в руки и для пробы погрузил в жидкость. Та заколыхалась, подобно сиропу, и тут же вновь сомкнулась, обретая прежнюю гладкость. Лев опустил багор глубже, и на этот раз почувствовал, как крюк зацепился за что-то тяжелое. Он налег на багор всем телом. На поверхность всплыло обнаженное тело, медленно повернулось лицом вверх и опять ушло на дно. Из дверей морга появился Тяпкин, толкая перед собой каталку.
— Эти трупы будут обложены льдом и отправлены в Свердловск для анатомирования в тамошнем мединституте. Я нашел вашу девушку.
Лариса Петрова лежала на спине. Кожа у нее была бледной, перечеркнутой синими прожилками вен, тонкими, как паутина. У нее и впрямь оказались соломенно-желтые волосы. Челка была обрезана неровно: очевидно, эту часть и присвоил себе Варлам. Во рту у нее уже не было земли — ее убрали, — но челюсть по-прежнему отвисала, так и оставшись в прежнем положении. Зубы и язык у нее были грязными, окрашенными в темно-коричневый цвет почвы, которую насильно запихнули ей в рот.
— Во рту у нее была земля.
— В самом деле? Прошу прощения, но я впервые осматриваю ее тело.
— Да, рот у нее был буквально забит ею.
— Вероятно, врач убрал ее, чтобы осмотреть горло.
— Землю случайно не сохранили?
— Вряд ли.
Глаза у девушки были открыты. Они оказались голубыми. Не исключено, что ее мать переехала сюда из какого-нибудь городка неподалеку от финской границы, с Балтики. Вспомнив байку о том, что в зрачках жертвы навсегда запечатлевается лицо убийцы, Лев склонился над телом, вглядываясь в бледно-голубые глаза. Смутившись, он резко выпрямился. Тяпкин понимающе улыбнулся.
— Мы все так делаем — что врачи, что оперативники. И пусть здравый смысл подсказывает нам, что этого не может быть, мы все равно хотим убедиться сами. Разумеется, будь это правдой, ваша работа стала бы намного легче.
— Будь это правдой, убийцы выкалывали бы своим жертвам глаза.
Льву еще никогда не приходилось осматривать трупы — во всяком случае, в качестве эксперта-криминалиста, — поэтому он не знал даже, с чего начать. По его мнению, раны были столь многочисленными и жестокими, что наносил их явно маньяк. Грудь девушки была разворочена. Он увидел достаточно. Варлам Бабинич подходил по всем статьям. А землю он, должно быть, принес с собой, руководствуясь какими-то своими непонятными мотивами.
Лев уже готов был уйти, но Тяпкин, проделав столь долгий путь на самый нижний этаж, явно не спешил. Он склонился над трупом, внимательно вглядываясь в то, что на первый взгляд казалось невообразимой мешаниной тканей и плоти. Кончиком карандаша он даже потыкал брюшину, задумчиво разглядывая жуткие раны.
— Вы не скажете мне, что было написано в отчете?
Лев вынул свои записи и перечел их вслух. Тяпкин тем временем продолжал осмотр.
— В нем ничего не сказано о том, что у девушки отсутствует желудок. Он был вырезан, отделен от пищевода.
— Насколько точно было проведено удаление? Я имею в виду…
— Вы хотите знать, сделал ли это врач?
Доктор улыбнулся и заметил:
— Возможно, но разрезы неровные, не хирургические. Грубая работа. Хотя я не удивлюсь, если выяснится, что убийца проделывает это уже не в первый раз. Разрезы сделаны неумело, зато уверенной рукой. И еще он знал, что делает, а не просто орудовал ножом вслепую.
— Следовательно, это может быть не первый ребенок, которого он убил?
— Вполне возможно.
Лев провел рукой по лбу и обнаружил, что, несмотря на царящий в морге холод, он вспотел. Как могут быть связаны между собой две смерти — маленького сына Федора и этой девочки?
— Какой примерно величины мог быть ее желудок?
Кончиком карандаша Тяпкин очертил над грудью девушки примерный размер ее желудка. Он спросил:
— Рядом с телом его не было?
— Нет.
Желудок либо не заметили впопыхах во время осмотра трупа, что казалось невероятным, либо убийца унес его с собой.
Помолчав, Лев поинтересовался:
— Ее изнасиловали?
Тяпкин осмотрел влагалище девушки.
— Она не была девственницей.
— Но это не значит, что ее изнасиловали.
— У нее уже были половые связи?
— Так мне сказали, во всяком случае.
— На ее гениталиях нет видимых повреждений. Ни царапин, ни ушибов. Кроме того, обратите внимание на характер ран — они не были нацелены на ее половые органы. На молочных железах и на лице порезы отсутствуют. Человека, который так обошелся с нею, интересовала лишь узкая полоса между ее грудной клеткой и влагалищем — то есть ее органы пищеварения. Это похоже на работу маньяка, хотя на самом деле он вполне владел собой.
Выходит, Лев поспешил с выводами, когда решил, что убийца был не в себе. Кровь и увечья для него самого означали хаос. Оказывается, все было совсем не так. В действиях убийцы присутствовал точный расчет и хладнокровное планирование.
— Вы навешиваете бирки на тела, когда их привозят к вам, — для установления личности, например?
— Мне об этом ничего не известно.
— Тогда что это такое?
На лодыжке девушки виднелась веревочная петля. Она была завязана тугим узлом, и на каталку свешивался обрывок бечевки. Петля походила на дешевый ножной браслет. Там, где веревка врезалась в кожу, виднелись синяки и царапины.
В дверях стоял генерал Нестеров. Тяпкин заметил его первым. Трудно было сказать, сколько времени он провел там, глядя на них. Лев отошел от тела.
— Я пришел сюда, чтобы лично ознакомиться с процедурой.
Нестеров обратился к Тяпкину.
— Не могли бы вы оставить нас одних?
— Да, разумеется.
Перед тем как уйти, Тяпкин бросил взгляд на Льва, словно желая ему удачи. Нестеров шагнул к нему. Чтобы отвлечь его внимание, Лев поспешил ознакомить его с недавними выводами и находками.
