Забытое дело - Коннелли Майкл (прочитать книгу txt) 📗
Срок прежней судимости еще не истек, а потому до рассмотрения дела в суде Маккея отправили в тюрьму штата. Через тридцать шесть дней он предстал перед тем же судьей и, как указывалось в протоколе заседания, вновь признал себя виновным, молил о прощении и просил дать ему еще один шанс. На сей раз в предварительном рапорте говорилось о том, что Маккей пристрастился к марихуане и связался с сомнительной молодежной группировкой.
Под сомнительной молодежной группировкой следовало, очевидно, понимать «Чатсуортскую восьмерку». Суд состоялся в начале декабря, так что до начала символических акций террора, приуроченных к очередной годовщине со дня рождения их кумира Адольфа Гитлера, оставались считанные месяцы. Тем не менее в рапорте об этом не было ни слова. Те, кто его составлял, просто констатировали факт: Маккей попал в дурную компанию. Вынося приговор, судья и не представлял, насколько эта компания дурна.
Маккею дали три года условно с вычетом срока предварительного заключения. Два года ему предстояло провести под надзором полиции. Судья, знавший, что тюрьма станет для молодого преступника школой уголовной жизни, давал ему последнюю возможность порвать с прошлым и в то же время принял меры, чтобы сломать вредные привычки. Маккей вышел из здания суда свободным, но с тяжелым грузом ограничений. Его обязали еженедельно проходить медицинское освидетельствование на предмет употребления наркотиков, найти подходящую работу и в течение ближайших девяти месяцев закончить среднюю школу.
«– Возможно, мистер Маккей, вы сочтете такие требования суровыми, – сказал судья, – но я считаю их относительно мягкими и идущими вам на пользу. Вам дается последний шанс. Подведете меня еще раз – и уже наверняка отправитесь за решетку. Общество откажется от попыток исправить вас. Оно просто махнет на вас рукой. Вы меня понимаете?
– Да, ваша честь, – сказал Маккей».
Перевернув страницу, Босх обнаружил выданную по требованию суда копию свидетельства о получении Маккеем общего образования. Судя по дате, документ был выписан в августе 1988 года, примерно через месяц после похищения и убийства Ребекки Верлорен.
Босх понимал, что предпринятые судьей усилия по наставлению Маккея на путь истинный заслуживают уважения, но не слишком ли дорого они обошлись девушке? Даже если курок пистолета спустил другой, оружие, как ни крути, предоставил Маккей. И не логично ли предположить, что, окажись он в тюрьме, цепь приведших к гибели Ребекки Верлорен событий была бы прервана до трагической развязки? Ответа на этот вопрос Босх не знал. Вполне возможно, что Маккей всего лишь сыграл роль поставщика оружия. Не будь его, нашелся бы кто-то другой. Рассуждения на тему «Что было бы, если бы» не имели никакого смысла.
– Что-нибудь раскопал?
Босх поднял голову, отгоняя мрачные мысли. Рядом стояла Райдер. Он захлопнул папку и отодвинул ее в сторону.
– Нет, в общем-то ничего. Перечитывал старые дела. Поначалу судья проявил к нему интерес, попытался удержать, но потом вроде как отвернулся. Единственное, чего он сумел добиться, – Маккей все же получил общее образование.
– Сильно оно ему помогло, верно?
– Да уж…
Босх ничего больше не сказал. Он и сам получил такое свидетельство об общем образовании. Он и сам стоял когда-то перед судьей как автомобильный вор. И машина, которую он угнал, тоже была «корветом», вот только принадлежала его приемному отцу. Угнав ее, Босх как бы послал всех куда подальше. На самом же деле куда подальше его послал приемный папаша. Босха вернули в детский приют, где ему пришлось самому заботиться о себе.
– Моя мать умерла, когда мне еще не исполнилось одиннадцати, – внезапно сказал он.
Райдер посмотрела на него, удивленно вскинув брови.
– Я знаю. Почему ты вспомнил?
– Трудно сказать. После ее смерти я побывал во многих детских приютах. Иногда меня забирали в приемные семьи, но там я долго не задерживался. Всегда возвращался туда, откуда забирали.
Райдер ждала продолжения, но он молчал.
– Ну и?..
– В приютах не было никаких банд, никаких группировок, зато было что-то вроде природной сегрегации. Белые, например, старались держаться вместе. Черные тоже. Латиноамериканцы. Азиатов тогда не было.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что сочувствуешь этому мерзавцу?
– Нет.
– Он убийца или по меньшей мере соучастник. По его вине погибла девушка. Гарри, ты…
– Знаю, Киз, знаю. Речь о другом.
– О чем же?
– Не знаю. Понимаешь, я просто задумался. Почему люди выбирают разные дороги? Почему Маккей стал одним, а я другим? Откуда в нем взялась ненависть? Почему ее нет во мне?
Райдер вздохнула:
– Гарри, тебе надо поменьше думать. Иди домой и хорошенько выспись. Не забывай, что завтра поспать уже не получится.
Босх кивнул, однако остался сидеть за столом.
– Так ты идешь? – спросила Райдер.
– Да, через пару минут. А ты уже?
– Ага, если только тебе не нужен провожатый по Голливуду.
– За меня не беспокойся – не пропаду. Давай поговорим утром, ладно? Когда выйдет газета…
– Хорошо. Вот только не помню, где у нас продают «Дейли ньюс». Если не найду, позвоню, и ты мне прочитаешь.
«Дейли ньюс» пользовалась большой популярностью в Долине, но в других районах города найти ее было не так-то легко. Райдер жила в южной части Лос-Анджелеса, возле Инглвуда, в том же квартале, где выросла.
– Договорились. Ты только не забудь мне напомнить. Киоск у меня почти рядом с домом.
Райдер выдвинула ящик на своей стороне стола и взяла сумочку. Потом посмотрела на Босха и снова шевельнула бровями.
– Ты уверен, Гарри? Может, не стоит так себя разрисовывать?
Она имела в виду разработанный ими план, цель которого заключалась в том, чтобы при необходимости дать Маккею дополнительный толчок.
– Иначе он мне не поверит, – сказал Босх. – К тому же я всегда могу надеть что-нибудь с длинными рукавами. Еще ведь не лето.
– А что, если подталкивать и не придется? Если он увидит статью, кинется к телефону и все сам выложит?
– Сомневаюсь. Лучше всегда иметь в запасе вариант на крайний случай. К тому же это ведь не на всю жизнь. Викки Ландрет сказала, что чернила держатся не больше двух недель, в зависимости от того, как часто человек пользуется душем. Это совсем не те татуировки, что делают хной на пирсе в Санта-Монике. Вот они не смываются долго.
Райдер согласно кивнула:
– Ладно, Гарри. Позвоню утром.
– Пока, Киз. Доброй ночи.
Она направилась к двери.
– Эй, подожди! – крикнул вслед Босх.
Райдер оглянулась.
– Забыл спросить. Рада, что вернулась?
Она знала, что он имеет в виду возвращение к детективной работе.
– О да, Гарри, я очень рада. Даже счастлива. И буду в полном восторге, когда мы возьмем этого бледного всадника и расколем орешек.
– Согласен.
Райдер ушла, а Босх задумался над ее словами. Что она имела в виду, назвав Маккея бледным всадником? Может, это какая-то ссылка на Библию? Он смутно припоминал, что встречал похожее выражение, но где и когда? А может, бледными наездниками в южном пригороде называют расистов?
Босх решил, что спросит ее об этом утром, и снова открыл папку, но, прочитав полстраницы, закрыл. Хватит рыться в прошлом, раздумывать над тем, кто и почему выбрал такой, а не другой путь, – пришло время сосредоточиться на настоящем. Он поднялся из-за стола и сунул обе папки под мышку. Если ничего не случится, чтения хватит на всю завтрашнюю смену. Перед тем как уйти, Босх заглянул к Пратту.
– Удачи, Гарри, – сказал Пратт. – Поставьте на этом деле крест.
– Поставим.
Глава 26
Оставив машину на задней стоянке, Босх вошел с черного хода. В полицейском управлении Голливуда он не был уже несколько лет и сразу заметил перемены, о которых упоминал Эдгар. Перестройка, проведенная после землетрясения, коснулась буквально всего. Дежурка переехала туда, где раньше находились задержанные. Патрульным выделили отдельную комнату для составления отчетов, тогда как раньше им приходилось тесниться вместе с детективами.
