Толмач - Кортес Родриго (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗

Цыси поморщилась. Первыми на ее пути встали эти смазливые наложницы-китаянки, к которым нет-нет да и захаживал Его Величество. Подкупив евнухов, Орхидея одну за другой отлавливала мерзавок и, обвинив в государственной измене, приказывала бить палками и гонять босиком по щебенке, выпытывая признание.

Цыси усмехнулась. Еле семенившие на с детства изуродованных бинтами ногах китаянки и по ровной-то поверхности едва передвигались, а уж когда попадали на щебенку, держались недолго и сознавались. И вот тогда она их с полным правом топила в пруду – одну за другой.

Скоро все они – кроме Его Величества, разумеется, – знали, кому принадлежит драгоценное «драконово семя».

Но семя переболевшего сифилисом Сяньфэна было слабым, и когда лишь чудом одной из наложниц по имени Чу Ин удалось забеременеть, Орхидея поняла, что второго шанса не будет. Восемь долгих месяцев – с риском быть преданной, раскрытой и казненной – она талантливо имитировала беременность… и все-таки стала матерью будущего императора Тунчжи.

Понятно, что родившей Тунчжи наложнице Чу Ин пришлось умереть. Как, впрочем, в свой срок, и Его Величеству Сяньфэну, и его вдове Цыань, и чрезмерно дерзкой сестре Орхидеи княгине Чунь, а затем и «сыну» Орхидеи Тунчжи – едва Цыси поняла, что этот юный мужчина слишком независим, чтобы терпеть ее пожизненное регентство.

Они умирали все – один за другим, едва начинали мешать Орхидее. И вот теперь на ее пути стоял ее собственный племянник, действующий император Гуансюй.

Цыси знала, что его страсть к этой хитрой китайской лисе Чжэнь, как и его отказ ложиться на «драконово ложе» с назначенной ему женой, – единственная форма бунта, которую может себе позволить этот слабый, изнеженный мальчишка. Но вот бунта она не терпела ни в каком виде. Слишком уж многие за пределами императорского двора только и ждали, когда она проявит слабость.

Ли Хунчжан знал, как опасно в делах с русскими проявлять слабость: сегодня даешь им в долг, а завтра они заявляются в твой дом и, гремя оружием, требуют дани. Так было все предыдущие двести с лишним лет межгосударственных отношений.

Десятки раз вроде бы как действующие без царева указа казаки облагали китайских подданных ясаком, попутно грабя китайские караваны и суда, и десятки раз китайские регулярные войска были вынуждены выкуривать русских самозванцев из растущих, словно молодой бамбук по весне, крепостей.

И каждый раз русские послы приносили извинения и даже проходили через ритуал коу-тоу [6], на дипломатическом уровне признавая вассальную зависимость варварской российской провинции от Поднебесной империи. А потом снова приходили казаки, и снова вырастали крепости, а мирных китайских подданных снова грабили, убивали и облагали данью.

Хотя… что еще можно ждать от белого человека? Эти длинноносые никогда ни во что не ставили ни закон, ни порядок. Засланные Римом иезуиты пытались – порой небезуспешно – влиять на политику двора. Французы все прочнее оседали на юге – в Аннаме. Португальцы, похоже, давно считали Аомынь своей вотчиной. А хитрые англичане, понявшие, что даже они не в силах удержать в торговле с огромным Китаем положительный баланс, завалили всю страну тысячами ящиков с контрабандным опиумом.

Ли Хунчжан сокрушенно покачал головой. Что действительно хорошо умели эти длинноносые варвары, так это мгновенно объединяться в стаю. Едва китайское правительство закрыло самые неблагополучные порты, чтобы хоть как-то контролировать поразившую Китай опиумную заразу, ему тут же пришлось воевать со всей Европой! Дабы Китай не ограничивал, так сказать, свободу торговли… Понятно, что Китай проиграл, и понятно, что русские этим сразу же воспользовались и, сделав вид, что прежних договоренностей не существует, вынудили разгромленный, голодающий Китай уступить им то, что он был не в силах немедленно защитить, – Приморье и почти все левобережье Амура.

Сегодня происходило почти то же самое. Едва Китай проиграл войну с Японией и был вынужден платить непосильную контрибуцию, как появились русские и, гремя кошельком, предложили заем – под условие строительства железной дороги через Маньчжурию.

Ли Хунчжан знал, что русским верить нельзя, и, даже подписав предварительное соглашение о постройке, оттягивал начало строительства КВЖД до последнего – больше года. Но когда Россия официально предложила, помимо займа, еще и подписать договор о военной помощи в случае новой войны с Японией, отказаться не сумел. Просто потому, что от таких предложений не отказываются.

Но вот как к этой новой политической реальности отнесется императрица, Ли Хунчжан не знал. Цыси, достаточно хваткая, когда дело касалось кровавых дворцовых интриг, совершенно не представляла себе, ни что такое Европа, ни что такое Россия, по-прежнему считая крупнейшие державы мира отбившимися от рук провинциями Китая, а себя – государыней всего мира. И переубеждать ее в этом было смертельно опасно.

А потому, едва ступив на кафельный пол Дворца Счастья и Благополучия, Ли Хунчжан почувствовал дрожь во всем теле и даже, кажется, запах собственного страха. Он медленно прошел по длинному коридору, подождал, когда евнух откроет перед ним дверь, вошел и замер.

Старая императрица была здесь. Гневно и страстно раздувая ноздри, она стояла в окружении вооруженных бамбуковыми палками евнухов. А перед нею на коленях, полуобнаженная и окровавленная от шеи до поясницы, стояла Чжэнь – драгоценная наложница самого императора Гуансюя.

Ли Хунчжан похолодел; ему совершенно не следовало это видеть.

– Я все равно раскрою этот заговор, – грозно поведя бровями, произнесла императрица и вдруг сорвалась на крик: – Кому было предназначено найденное у тебя письмо?!

– Я не знаю, Ваше Величество, о каком письме вы говорите, – едва не теряя сознания, пробормотала наложница.

Цыси подняла руку, чтобы распорядиться об очередной серии ударов, и только тогда заметила Ли Хунчжана.

Колени главного сановника страны предательски ослабли. Он помнил, на что способна Цыси, когда выкуренный ею опиум соединяется с дурным настроением.

– Ли Хунчжан, ты говорил с русскими? – медленно опустив руку, произнесла в сторону главного евнуха Цыси.

Евнух поклонился императрице и, развернувшись к сановнику, продублировал вопрос:

– Старая Будда спрашивает тебя, говорил ли ты с русскими варварами?

«Бедный император…» – невольно подумал Ли Хунчжан и, стараясь не смотреть на окровавленную полуголую Чжэнь, тоже поклонился.

– Я встречался с императором Николаем… – начал он и, ужаснувшись непростительной оговорке, тут же спохватился: – Я говорил с губернатором одной из провинций Поднебесной под названием Россия. Они жаждут нести воинскую повинность, воюя против Японии на пользу Вашего Величества, и еще раз униженно просят вашего соизволения на постройку железной дороги через Маньчжурию.

Евнух развернулся в сторону императрицы, снова поклонился и почти слово в слово, но в третьем лице, пересказал сказанное Ли Хунчжаном.

– В моей Маньчжурии? – удивилась императрица. – На моей земле?

Евнух развернулся к Ли Хунчжану.

– Старая Будда спрашивает тебя, хотят ли варвары строить дорогу на принадлежащей Старой Будде земле.

Ли Хунчжан поклонился и еле заметно улыбнулся.

– В Поднебесной вся… земля… принадлежит Старой Будде.

Он сразу увидел, что Цыси ответ понравился. Лицо ее посветлело, глаза затуманились, а жесткая, волевая складка у краев рта чуть-чуть разгладилась.

– Они и впрямь готовы воевать с Японией вместо нас?

– Только если Япония нападет первой, – поклонился Ли Хунчжан.

– Тогда пусть строят, – махнула рукой Старая Будда и развернулась к евнухам. – Отведите ее к врачу. На сегодня с этой неблагодарной змеи хватит.

Ли Хунчжан незаметно выдохнул. Это была полная победа.

Начальник следственного отдела Кан Ся прибыл на службу, как всегда, в шесть утра. Выслушал доклад дежурного, принялся перебирать бумаги задержанного вчера полицией русского контрабандиста и обомлел. Первый же документ оказался написанным китайскими иероглифами и заверенным в имперской канцелярии разрешением на проведение изыскательских топографических работ на территории всего округа Хэй-Лун-Цзян!