Близнецы-соперники - Ладлэм Роберт (версия книг .TXT) 📗

Двое их сыновей, Эндрю и Эдриен, были с няней из Данблейна, которая решила отправиться в Америку вместе с Фонтинами.

Италия, Кампо-ди-Фьори, поезд из Салоник – все это осталось в прошлом. Несущие катастрофу рукописи, извлеченные из архива ксенопских монахов, были похоронены где-то на бескрайних просторах Итальянских Альп. Похоронены на тысячелетия, а может быть, и навсегда.

Лучше уж так. Мир пережил эру уничтожения и сомнения. Разум требовал восстановить покой, хотя бы временный, пусть даже внешний. Сейчас не время для ларца из Салоник.

…Будущее наступило с первыми лучами полуденного солнца, заигравшего на волнах Ла-Манша. Виктор склонился к жене и прижался лицом к ее щеке. Оба молчали. Вдруг с палубы донесся шум. Близнецы затеяли ссору. Эндрю рассердился на Эдриена. Мальчики тузили друг друга. Фонтин улыбнулся: «Дети…»

Книга вторая

Часть I

Глава 18

«Уже мужчины», – думал Виктор Фонтин, наблюдая за сыновьями, лавирующими между гостями на освещенной солнцем лужайке. И близнецы. Это важная особенность, хотя никто уже давно не заостряет на этом внимание. Кроме, разумеется, Джейн и его самого. Братья – да, но не близнецы. Странно, что об этом слове все вдруг забыли.

Может быть, на сегодняшнем банкете кто-то о нем и вспомнит. Джейн бы это понравилось. Для Джейн они всегда оставались близнецами. Ее созвездием Близнецов.

Прием в доме на Лонг-Айленде организован для Эндрю и Эдриена. Сегодня их день рождения. Лужайка и сад за домом превратились в площадку для «fete champetre» [13] под открытым небом, как назвала это Джейн.

– Старомодный пикник на природе! Теперь такие не уcтраи-вают, а мы устроим!

Небольшой оркестрик расположился около террасы: музыка служила фоном для множества голосов. Длинные столы, ломящиеся от угощения, стояли посреди тщательно подстриженной лужайки; у прямоугольного буфета суетились два бармена. «Fete champetre». Виктор раньше не знал этого выражения. За все годы их брака она ни разу его не употребила.

Как же быстро пролетели годы! Словно три десятилетия были спрессованы в капсулу, которую на огромной скорости запустили в космос только для того, чтобы, когда она упадет на Землю, ее вскрыли и осмотрели участники запуска, которые просто стали старше.

Эндрю и Эдриен стояли теперь рядом. Энди болтал с Кемпсонами у столика с закусками. Эдриен у бара беседовал с молодыми девчонками и ребятами, чья одежда едва выдавала их половую принадлежность. Вполне естественно, что Эндрю общался с Кемпсонами. Пол Кемпсон – президент «Сентоур электроникс». Его ценят в Пентагоне. Как и Эндрю. А Эдриен, как всегда, в гуще студентов, которые рады засыпать вопросами молодого, но уже известного и многообещающего юриста.

Виктор с удовлетворением отметил про себя, что оба близнеца значительно выше прочих гостей. Этого следовало ожидать: ни он, ни Джейн отнюдь не коротышки. И близнецы очень похожи, хотя и не одинаковы. У Эндрю светлые волосы, а у Эдриена темно-каштановые. У обоих резкие черты лица – как у них с Джейн, но у каждого четко выраженная индивидуальность. Единственная общая деталь внешности – глаза, глаза Джейн. Голубые, пронзительные.

Временами, на очень ярком солнце или в вечерних сумерках, их можно было спутать. Но только при таких условиях. А они не искали подобных случаев. Каждый был сам себе хозяин.

Светловолосый Эндрю был кадровым военным, преданным своему делу, – профессионал высокого класса. Пользуясь своим влиянием, Виктор добился для него места в Вест-Пойнте, где Эндрю блистал. Он уже дважды побывал во Вьетнаме, но ему претила стратегия и тактика этой войны. «Побеждай или выходи из игры» – таково было его кредо, но никто его не слушал. Правда, если бы и слушал, это едва ли что-нибудь изменило бы. Победить в этой безнадежной войне было невозможно. Коррупция в Сайгоне достигла невиданных масштабов.

Но Эндрю отнюдь не был убежденным убийцей. Виктор это понимал. Его сын верил. Глубоко, тревожно, искренне, всем сердцем. Военная мощь – залог величия Америки. Когда исчерпаны все слова, приходится применять силу. Применять мудро, осмотрительно, но – применять…

Для темноволосого Эдриена не могло быть никакого оправдания использованию военной силы. Юрист Эдриен столь же предан своему ремеслу, как и его брат, хотя по его внешнему виду этого и не скажешь. Эдриен чуть сутулился; он казался беззаботным, хотя отнюдь таким не был. Его юридические противники давно уяснили, что нельзя обманываться его зубоскальством или кажущимся равнодушием. Эдриен не был равнодушен. В зале судебных заседаний это был тигр. Во всяком случае, так обстояли дела в Бостоне. Теперь он работал в Вашингтоне.

Эдриен прошел путь от приготовительной школы до Принстона и юридического колледжа Гарварда, потратив год своей жизни на бродяжничество, когда, отрастив бороду, он бренчал на гитаре да спал с доступными девицами Сан-Франциско. Это был год, когда Виктор и Джейн, не теряя надежды, но порой теряя выдержку, следили за сыном.

Но бродяжническая жизнь, как и заточение в провинциальных коммунах хиппи, скоро наскучила Эдриену. Как и Виктор три десятилетия назад, в конце мировой войны, он не мог выдержать бесцельности никчемного существования.

Фонтина оторвали от дум. К нему направлялись Кемпсоны, с трудом пробираясь в толпе гостей. Они, как и прочие гости, знали, что он не поднимется им навстречу, но Виктора раздражало, что он не может это сделать. Без посторонней помощи.

– Отличный парень, – сказал Пол Кемпсон. – У него котелок варит, у твоего Эндрю. Я сказал ему, что, если ему когда-нибудь захочется снять военный мундир, в «Сентоур электроникс» для него всегда найдется место.

– А я сказала, что ему как раз следовало бы надеть сегодня военную форму, – добавила с улыбкой жена Кемпсона. – Она ему очень идет.

– Я думаю, он считает, что это выглядело бы здесь неуместно, – сказал Фонтин, вовсе так не думавший. – Никому не хочется вспоминать о войне на дне рождения.

– Давно он вернулся, Виктор? – спросил Кемпсон.

– Вернулся? К нам? Несколько дней назад. Он же теперь в Виргинии. В Пентагоне.

– А второй мальчик в Вашингтоне? По-моему, я что-то читал про него в газетах.

– Да, наверно, читал, – улыбнулся Фонтин.

– Ага, значит, теперь они вместе. Это хорошо, – сказала Элис Кемпсон.

Оркестр закончил одну мелодию и начал другую. Молодежь парочками сгрудилась у террасы – вечеринка шла полным ходом. Кемпсоны с улыбками и поклонами уплыли прочь. Виктор задумался над замечанием Элис…

«…Они теперь вместе. Это хорошо». Но Эндрю и Эдриен вовсе не были вместе. Они находились друг от друга в двадцати минутах, но у каждого была своя жизнь. Иногда Фонтин даже сокрушался: слишком уж они отдалились. Они больше не смеются вместе, как в детстве. Между ними что-то произошло. Интересно что?

Джейн уже, наверное, в сотый раз повторила про себя, что вечеринка удалась. Слава Богу, погода не подвела. Официанты поклялись, что в случае чего им потребуется не больше часа, чтобы разбить тенты над столами, но к полудню солнце уже сияло вовсю. Погожее утро превратилось в прекрасный день.

Вот только к вечеру немного заненастило. Далеко над горизонтом, ближе к Коннектикуту, небо над океаном посерело. Сводка погоды обещала: «моросящие дожди ночью, возможна гроза, давление будет расти». Нет чтобы просто сказать: всю ночь будет лить как из ведра…

С двух часов дня до шести вечера. Подходящее время для fete champetre. Она посмеялась над Виктором, который не знал этого слова. Оно было такое претенциозно викторианское, ей нравилось его произносить. Пригласительные открытки получились забавные. Джейн улыбнулась, но подавила смешок. Надо быть посдержаннее, подумала она. В ее-то годы.