Страх открывает двери - Маклин Алистер (читать книги бесплатно TXT) 📗
Генерал отдал официанту какое-то распоряжение, и тот вышел. Почти целую минуту в комнате царила полная тишина. Потом кто-то встал, и я услышал звук открываемых бутылок и звон бокалов. Такие мелочи, как убийство и насильственное принуждение к поднятию со дна моря затонувших миллионов, не могут помешать соблюдению традиционных многовековых обычаев гостеприимства, которыми издавна славятся южные штаты Америки. Если бы я заключил пари, что генерал собственной персоной выполняет обязанности бармена, то я бы выиграл, но если бы мне привелось заключить еще более убедительное пари, что генерал никогда не пригласит к столу убийцу Тальбота, то я бы проиграл. Вскоре занавеска алькова была откинута в сторону, и генерал собственноручно поставил передо мной на стол наполненный бокал. В течение нескольких секунд он стоял, наклонившись над маленьким столиком, и смотрел на меня таким взглядом, каким никто не удостоит человека, зная, что он – убийца, зная, что он похитил его дочь и угрожал убить ее. Это был долгий, оценивающий, внимательный взгляд, и потом, к моему величайшему удивлению, углы его рта приподнялись в улыбке, и он подмигнул мне. Я не верил своим глазам, но ошибка исключалась: он улыбнулся и подмигнул мне. А еще через мгновение вышел, и занавеска снова отгородила мой альков, отрезав меня от собравшейся в комнате компании. То, что произошло, мне не пригрезилось и не было плодом моего воображения. Генерал был на моей стороне. Я не мог предположить, насколько надежно он перешел на мою сторону, так как не имел ни малейшего понятия о том, какие причины заставили его переменить мнение обо мне в мою пользу. Возможно, он что-то узнал, возможно, что-то заподозрил. Только в одном я был уверен: его дочь не сказала ему обо мне ни слова. Я сделал ей достаточно сильное внушение о необходимости соблюдать абсолютную секретность.
Из комнаты доносился шум голосов, и, прислушавшись, я понял, что говорит генерал Рутвен.
– Это чертовски оскорбительно и совершенно нелепо, – говорил он голосом, которого я никогда не слышал раньше: сухим, ледяным голосом, которым говорят тогда, когда хотят достичь максимальной степени убедительности, чтобы подавить сопротивление непокорного совета директоров. – Я не виню Тальбота, хоть он и убийца. Это размахивание пистолетом, эту мелочную опеку над ним пора прекратить. Я настаиваю на этом, Вилэнд. В этом нет никакой необходимости. Никогда не думал, что такой человек, как вы, Вилэнд, устроит такую дешевую мелодраму. – Генерал горячился все больше, он говорил о том, что меня пасут, словно овцу, и все время держат под дулом пистолета. – Посмотрите, какая погода, Вилэнд… По крайней мере, в ближайшие двенадцать часов никто не сможет вырваться отсюда… Нет никаких оснований устраивать переполох, и вам известно, что кто-кто, а я уж меньше всего заинтересован в этом… Я готов поручиться за дочь и за Кеннеди.
Генерал был колючим, колючим, как игла, он был гораздо колючее Ройяла или Вилэнда. Правда, немного запоздал выступить против надзора за мной. Мне казалось, он выдал эту тираду потому, что фактически боролся не за мою, а за свою собственную свободу, быть может, даже за свою жизнь. Впрочем, еще более вероятно, что он боролся за своего шофера. И что самое главное, он добился победы. Вилэнд пошел на уступки, но с условием, что когда он и Ройял будут спускаться в батискафе в море, то генерал, его шофер и Мэри проведут время в комнате над колонной с людьми Вилэнда. Я до сих пор не имел понятия, сколько людей было у Вилэнда на буровой вышке, но думал, что если не считать Лэрри, Кибатти и его напарника, то там было еще по меньшей мере три человека. И этими тремя будет в отсутствие Вилэнда и Ройяла распоряжаться Кибатти.
Вскоре разговор прервался, так как снова постучали в дверь. Официанты поставили на стол блюда с едой и хотели обслужить гостей генерала, но он сказал, что их услуги им не потребуются. Как только за ними закрылась дверь, он сказал:
– Мэри, будь добра, отнеси что-нибудь Тальботу.
Я услышал, как ножки стула тихо скользнули по ковру, чей-то голос сказал:
– Если вы не возражаете, сэр… – это был голос Кеннеди.
– Благодарю вас, Кеннеди. Подождите минутку, пока дочка разложит на тарелки еду.
Вскоре занавеску снова откинули, и Кеннеди осторожно поставил передо мной тарелку. Кроме тарелки, положил на стол маленькую записную книжечку в переплете из голубой кожи. Потом выпрямился, безразлично посмотрел на меня и вышел.
Он ушел так быстро, что я не успел осознать важности того, что он сделал. Он хорошо понимал, что, каких бы уступок в свободе передвижения ни добился генерал, меня они не касались. С меня не спустят глаз ни на минуту. Кеннеди знал, что наш последний шанс переговорить утерян. Но пока эта маленькая записная книжка в голубом переплете лежала рядом, этот последний шанс связи все еще оставался.
Это была не совсем обычная записная книжка. Это было нечто среднее между книжкой, в которой ведут дневники, и книжкой, в которую заносят расходы. В корешок переплета был всунут тоненький карандаш. Такими книжками пользуются также владельцы гаражей и владельцы автомагазинов в канун Рождества, чтобы можно было быстрее обслужить своих покупателей. Они делают записи в книжке, а клиент рассчитывается за свои покупки в удобное для себя время. Почти все шоферы тоже имели такие книжки и вносили в них расходы: стоимость бензина, масла, ремонта, число пройденных километров и расход бензина. Меня, конечно, все эти статьи расходов совершенно не интересовали: меня интересовали только пустые строчки на страницах книжки и маленький, такого же голубого цвета, как переплет, карандаш.
Одним глазом я посматривал на занавеску, другим – на записную книжку, внимательно прислушиваясь к голосам и звукам, доносящимся из-за занавески. Я писал минут пять правой рукой, стараясь уложиться в это короткое время и написать Кеннеди все, что хотел, но не смог сказать ему. Когда дело было сделано, я совершенно резонно почувствовал себя удовлетворенным, хотя многое еще зависело от случая. Но мне больше ничего не оставалось. Отдаться на волю случая входило в правила этой игры.
Минут через десять после того, как я кончил писать, Кеннеди принес мне чашку кофе. Книжечки на столе он не увидел, но без всяких колебаний сунул руку под лежащую перед мной скомканную салфетку, вытащил книжечку и быстро сунул ее в карман. Я полностью доверял теперь Симону Кеннеди.
Через пять минут Вилэнд и Ройял отвели меня на другую сторону буровой вышки. Преодолевать бешеные порывы ветра, свирепствующего на открытой палубе, на этот раз было ничуть не легче, чем полчаса тому назад. За это время, пока мы находились в уютной столовой, тьма сгустилась настолько, будто наступила ночь.
В три часа двадцать минут я снова влез в батискаф, плотно захлопнув над головой его крышку.
Глава 10
В половине седьмого вечера я вылез из батискафа и был очень доволен, что наконец-то выбрался оттуда. Когда не занят работой, – а я занимался ею точно по часам одну минуту, а потом не пошевелил и пальцем – время тянется очень медленно и томительно. Тем более что внутри батискафа нет ничего, что могло бы ослабить напряжение. Я сказал Кибатти, чтобы он открыл люк и один поднялся по ста восьмидесяти железным ступенькам в верхнюю камеру. Ройял был уже там. В полном одиночестве.
– Кончили работу, Тальбот? – спросил он.
– Сделал все, что можно было сделать. Теперь мне нужны бумага, карандаш и инструкции по эксплуатации батискафа, и если я прав, а я думаю, что прав, смогу через пять минут после того, как снова спущусь в кабину батискафа, запустить все моторы. Где Вилэнд?
– Минут пять тому назад его позвал генерал.
Да, видно, старик – крепкий орешек.
– Они куда-то уехали, а куда, мне неизвестно.
– Это не имеет значения. У меня на все дела и на то, чтобы разобраться с инструкциями, уйдет не больше получаса. Можете доложить, Ройял, что вскоре после семи батискаф будет готов к спуску. Итак, повторяю: мне нужна бумага, тишина и покой для того, чтобы сделать расчеты. Где я могу поработать поблизости отсюда?
