Безмолвный Джо - Паркер Т. Джефферсон (полные книги .TXT) 📗
– Послушай, ты не мог бы прочитать клички собак на медальонах? – спросил Берч.
– Так, одну зовут Банда, другую – Дубинка.
– Примечательно, – заметил Берч.
Мы сидели и ждали. Берчу приходилось протирать рукой ветровое стекло, чтобы оно не запотевало. Номер дома был отпечатан на бордюрном камне.
– Это дом Перлиты, – тихо произнес я.
Обернувшись, Берч недоуменно взглянул на меня, но потом до него дошло.
– Список звонков по сотовому телефону Уилла, – прошептал он. – У тебя отличная память, Джо.
– Абсолютная память на цифры.
– Прекрасный дар, – похвалил он. – Итак, что же мы видим: подруга одного из "Кобровых королей" обсуждает какое-то дело с ребятами из "Рэйтт-стрит-бойз". Довольно любопытно. Стоит задуматься, что их заставило объединиться.
– Деньги, – проговорил Одеркирк.
Спустя полчаса наружные прожекторы снова зажглись, и Бернадетт вышла на крыльцо. С ней были те же два мексиканца и еще один тип посолиднее, фунтов на двести весом, в свободных хлопчатобумажных брюках, фланелевой рубашке и сверкающих сапожках. Он был без кепки, волосы коротко подстрижены. На носу солнцезащитные очки. Он проводил Бернадетт до машины. Походка у него была легкая, словно он пританцовывал. Я видел, как они что-то обсуждали, но до меня долетало лишь еле слышное бормотание.
– Это не Перлита, – прошептал Одеркирк. – Или ее нет дома, или она осталась внутри.
– Это она, – ответил я так же шепотом. – Этот парень и есть Перлита. Она одевается как мужчина. Я видел ее фотографию, это она.
– Не может быть.
– Может, сэр.
– Будь я такой же уродиной, наверное, тоже стрелял бы в людей.
– А эта сладкая парочка, судя по всему, братишки, – предположил Берч. – У нее двое братьев двадцати пяти и двадцати одного года. Утверждают, что никакого отношения к банде не имеют.
– Уж конечно, – вставил Одеркирк.
Перед нами мелькнули лучи фар, направлявшиеся в нашу сторону. Мы согнулись и вжались в сиденья.
– Я чувствую себя пятилетним мальчишкой, когда мы так же прятались, – прошептал Одеркирк. – Забавно.
– Вам стоило попробовать покататься на санках в нашей тюрьме, сэр.
– А что это такое?
– Объясню позже.
Послышался гул проехавшей мимо машины, на мгновение осветившей наш "форд" фарами.
Через секунду мы расправили спины и снова уселись на свои места. "Ягуар" Бернадетт выезжал через открытые ворота. Толстый бандит наблюдал за ней, упершись руками в бедра. Двое других повернулись и ушли в дом.
Бернадетт выехала на главную дорогу, с трудом развернулась и, включив первую передачу, рванула вперед. Перлита продолжала наблюдать за ней. Достав пачку из кармана фланелевой рубашки, она вытряхнула из нее сигарету и прикурила от зажигалки. Через секунду свет около дома погас, но я еще видел, как она стоит около крыльца с сигаретой, огонек которой то слабел, то разгорался. Потом огонек полетел во тьму и рассыпался на мелкие искры. Распахнулась дверь, и Перлита зашла в дом.
Через пять минут мы тоже отчалили и, развернувшись, направились в противоположном от Бернадетт направлении.
– Гэйлен и Перлита. "Кобровые короли" и "Рэйтт-стрит-бойз", – промолвил я. – И это после их смертельной схватки за влияние на власть в округе?
– Дело не в этом, – возразил Берч. – Вопрос не в том, кто помог Гэйлену, а в том, кто его нанял.
По дороге назад в клуб "Бамбук-33" я мог думать лишь о таинственном пассажире, перешептывающемся о чем-то с Джоном Гэйленом на стоянке.
Я рассказал Одеркирку, что такое "катание на санках" – когда не видимый никем охранник катится мимо камер модуля "Е", лежа на механической тележке, и незаметно наблюдает, чем занимаются зеки. Он сказал, что хотел бы попробовать, и я посоветовал ему обратиться к сержанту Делано.
Через полтора часа я остановил машину за три дома от жилища Джона Гэйлена. Те же окна и пальмы, тот же свет внутри и фонарь над крыльцом. Я был почти уверен, что увижу "ягуар" Бернадетт у входа, но его не было. И я был почти уверен, что Бернадетт уже позвонила Гэйлену и рассказала, что Као поправляется, может его заложить, а Гэйлен подготовил свой "мерседес" для далекого путешествия.
Но все оказалось не так.
Я откинулся на спинку сиденья и принялся наблюдать.
Сорок минут спустя парадная дверь распахнулась. Из нее вышел Гэйлен, пересек двор и остановился у одной из пальм. Он был в джинсах, но без рубашки и ботинок. Он выглядел как парень, усиленно занимавшийся бегом и поднятием тяжестей – мышцы крепкие, но не чрезмерно накачанные.
Он достал что-то из кармана и оглядел. Что-то небольшое и белое полетело на землю.
Потом Гэйлен взглянул на небо, зажег сигару, поворачивая кончик над пламенем зажигалки, и выпустил густое облако дыма.
Из дома вышла девушка. Лет четырнадцати, шестнадцати или восемнадцати – трудно определить. Невысокая, очень изящная, с прямыми черными волосами. Ее фигурку плотно облегало черное платье, девушка тоже была босая. Она подошла к Гэйлену сзади и обеими руками погладила по спине. Черные волосы упали ей на лицо. Протянув руку, она взяла у него сигару, затянулась и вернула назад. Потом подтолкнула Гэйлена к двери, но он шлепнул ее по руке. Я услышал тихий смех.
Через несколько минут они оба зашли в дом. Подождав еще час, я выключил освещение салона и тихо выскользнул из машины, придержав дверцу, чтобы она не стукнула, Прошел по тротуару на противоположной стороне и быстро пересек улицу и двор перед домом Гэйлена. Нежно, словно бабочку, поднял пальцами белый предмет с травы под пальмой и поспешил назад.
Выбравшись на трассу, я включил лампу для чтения и рассмотрел добытый трофей.
Что и требовалось доказать: передо мной была лента от сигары "Давыдофф", разрезанная на две равные части и скрученная в свою исходную форму.
Мне было любопытно, что же Алекс и Гэйлен обсуждали в тот вечер на складе. И какое решение они приняли, раскурив по полсигары.
"Ты от Алекса?"
"Сам ты от Алекса". – Смех. – "Похоже, маленькая вонючка слишком испугалась, чтобы вылезти наружу?"
Глава 17
В это утро я сидел у себя на кухне и разбирался в содержимом депозитного ящика Уилла, выложив все вещи на обеденный стол и просматривая их по нескольку раз. День был теплым, и я открыл окна, чтобы ветерок освежил воздух в доме. Апельсиновые деревья на заднем дворе согнулись под тяжестью плодов, и я знал, что весь дом заполнил резкий и сладковатый цитрусовый аромат. Но сам я этот аромат не воспринимал. Все, что я был способен сейчас ощутить, – собственное дыхание, тело и слабый металлический запах крови. А думать я мог только об Алексе и Саванне Блейзек, Лурии Блас и Мигеле Доминго. И конечно, об Уилле, всегда об Уилле. Самое главное для меня – это Уилл, как точка отсчета всей жизни.
Я еще раз пересмотрел и переложил все предметы из ящика, пытаясь распределить их по категориям. Порядок – по крайней мере его подобие – представлялся мне в виде связи разложенных на столе вещей с тем, что случилось за последние две недели.
Всего было семь групп предметов. Четыре из них носили личный характер и несколько удивили меня своей банальностью.
Во-первых, пачка любовных писем, посланных Уиллу более тридцати лет назад некоей девицей по имени Тереза. Она была его возлюбленной, когда он учился в колледже. Уилл вскользь упоминал ее имя. Но я хорошо помню, с каким пафосом он мне рассказывал о чистой юношеской любви. Письма выцвели и потерлись, но прочесть их было можно.
Я слегка перебрал их пальцами и отодвинул вправо – в сторону добра, любви и света.
Далее следовала черно-белая фотография Уилла в возрасте лет восьми, где он стоял, опустившись на колено рядом с собакой. Пес был явно беспородный. Это Спарки, первая собака Уилла. Я не знал другой собаки, которая бы столько значила для него. Я положил этот снимок рядом со стопкой любовных писем. "Любовь и верность идут рука об руку", – подумал я.
