Черный клинок - ван Ластбадер Эрик (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
И Хэм, и носильщики из местных жителей замерли в тот момент на месте как парализованные. Все произошло так быстро, что даже проводник не успел ничего предпринять. А Торнберг, не сходя с места, от бедра сделал один за другим шесть быстрых выстрелов. Уже первые два точно попали в цель, однако льва не остановили, и Торнберг с хладнокровным видом продолжал стрелять.
Наконец последняя пуля из отцовской самозаряжающейся винтовки «Маузер» добила зверя, отбросив его в сторону, к кустам. Хэм до сих пор отчетливо помнит звук, с которым шлепнулся лев. От туши исходил неприятный запах – сильный, резкий, острый, забивающий все прочие запахи, – и мальчик видел, как отец, раздувая ноздри, полной грудью вдыхает этот вонючий воздух. А потом, стоя над убитым львом, он сказал сыну: «Ужасно жаль. Этот зверь заслуживает моего уважения больше, чем твоя мать».
Расставшись с Хэмом, Торнберг спустился в свою личную каюту. Заперев за собой дверь, он долго стоял, прислонившись к ней с закрытыми глазами, прислушиваясь к неровному и болезненному биению сердца.
Собравшись с силами, он прошел к задней переборке, обшитой тиком, и нажал потайную кнопку. Две доски раздвинулись, за ними оказался автономный пульт связи, изолированный от основного, расположенного в капитанской каюте. Под ним виднелась передняя тиковая панель выдвижного ящика, снабженного стальным замком с цифровой комбинацией.
Торнберг открыл ящик и извлек одноразовый шприц. Набрав в него бесцветной жидкости из пузырька, он перевернул шприц иглой вверх и выдавал несколько капель, чтобы исключить попадание воздуха. Затем, закатав штанину, нашел на ноге вену и вогнал в нее иглу.
Дотащившись до постели, Торнберг сел, ритмично покачиваясь в такт замедляющемуся пульсу. Долгое время он вообще ничего не думал и не ощущал. Но затем мысли и чувства постепенно вернулись, и он пришел в себя.
Прежде всего он подумал о Мэтисоне и переданной им через Шипли потрясающей информации. С Моравиа что-то произошло. Процесс старения, оказалось, можно повернуть вспять!
Как жаль, что Моравиа убили именно в такой момент! Судьба ужасно несправедлива. Торнберг, конечно, и сам собирался ликвидировать его сразу же после планировавшейся встречи с ним. Иначе как еще мог бы он, не засвечиваясь, подключить к этому делу Мэтисона? Но противник каким-то образом вычислил Моравиа и вывел его из игры раньше чем нужно. Удалось ли им выведать у него что-нибудь? Торнберг отверг эту мысль: никаких признаков пыток на теле Моравиа не обнаружено.
Вместо этого его подменили. И Торнберг не сомневался, что это работа Оракула. Ситуация, однако, сложилась из ряда вон выходящая: будто ты добрался до некоего явления, свойственного иной цивилизации, и никак не можешь понять его. Нет, нужно узнать побольше! Нишицу и общество Черного клинка идут на все, чтобы наложить лапу на Оракул. Почему? Тоже неизвестно. Но Торнберг не сомневался, что Оракул – последнее, чего им не хватает для достижения своей цели. Это очевидно так же, как и то, что он сам должен заполучить его, прежде чем им завладеет «Тошин Куро Косай». Вот почему Мэтисону надо дать максимальную свободу действий. Если кто и может получить доступ к Оракулу, так это только он!
Торнберг повернулся к маленькому сейфу и открыл его. Внутри лежали бумаги. Поискав, он вынул из пачки любительский фотоснимок и сличил его с фотографией японки, причисляющей себя к миру искусства, которую тайно снял агент Бризарда. Конечно, женщина на любительском снимке выглядит моложе, почти как девочка, но несомненно, что на обоих фото одно и то же лицо. Торнберг почувствовал, как забилось его сердце: Мэтисон напал на след! Но тут настроение у неге вновь испортилось.
«Все шло так хорошо, – подумал он, – без сучка без задоринки. И вдруг Моравиа убрали». Лоуренс Моравиа участвовал в плане, разработанном им вместе с Хэмом, докладывал ему обстановку лично, без посредников.
Теперь у Торнберга сомнений не оставалось: Моравиа заплатил жизнью за то, что раздобыл про последнем посещении храма Запретных грез. А это ведь не только данные о размещении кадров в «Тошин Куро Косай», но и откровения об Оракуле. Прежде чем они до него добрались, он успел послать Торнбергу по частному факсу шифрограмму: «Вышел на Оракул. Надо обсудить лично». Информация оказалась настолько важной, что Моравиа, вопреки всем правилам, установленным Конрадом-старшим, запросил личной встречи с ним с глазу на глаз.
Торнберг понимал, что в первую очередь следует выяснить, что затевает Юджи Шиян, поскольку именно он спроектировал и создал Оракул. Шиян – не только глава ведущего многоотраслевого конгломерата Японии, но и нечто гораздо большее: он блестящий ученый, первоклассный технократ. У Торнберга помимо старых связей, налаженных в Вашингтоне, имелись контакты в Японии, в министерстве внешней торговли и промышленности. Этих японцев он знал хорошо, сотрудничал с ними уже не одно десятилетие, еще со времен американской оккупации Японии. Он помогал им, спасал от военного трибунала. Они перед ним в долгу. И согласно сведениям, полученным от них, Юджи Шиян занимался проектом, который в буквальном смысле слова может гарантировать Японии господство в мире, где экономика диктует все. Мысль о том, что Моравиа действительно вышел на Оракул, не давала. Торнбергу покоя. До сих пор он полагал, что у Шияна на реализацию проекта уйдут годы. А тут: ВЫШЕЛ НА ОРАКУЛ. Перед самой смертью Моравиа известил его о двух важнейших фактах. Во-первых, как и намекали Торнбергу его доверенные лица, Оракул – это какая-то новая форма искусственного интеллекта. Во-вторых, он живет и действует. Теперь Торнберг познакомился с одной из сторон его могущества – способностью возвращать старикам молодость.
Вечер незаметно переходил в ночь. Горели лампы. Керосиновая печь в подвале гудела, как какое-то гигантское живое существо. Вулф только что принял душ. Стиви зашла проведать его как раз в тот момент, когда он, голый по пояс, насухо вытирал полотенцем голову. После ужина она вела себя тихо, и они почти не общались. Вулф, вновь мысленно оказавшись где-то между воспоминаниями об Элк-Бейсине и о квартире Чики на Восточной Шестой улице, ощущал себя как бы выключенным из времени, или, как выразился бы его дед, парящим в полете.
Стиви встала в дверях. Свет от ламп, падающий сзади, из гостиной, придавал ей сходство с бронзовой статуей. Этот же свет освещал размещенные небольшими группами фетиши – цветные сгустки первозданной яркости и силы, заполнившие всю комнату. Джинсы на Стиви были те же, что и во время ужина, но она успела переодеться в джемпер с короткими рукавами и глубоким вырезом спереди.
– Что касается Аманды... – начала она.
Он отшвырнул полотенце.
– Стиви, я не исповедник. Тебе не нужно этого делать. Она тряхнула головой и часто-часто заморгала, стараясь, как он понял, удержать навертывающиеся слезы.
– Очень тяжело, – произнесла она с трудом, но от волнения у нее перехватило горло и ей пришлось начать сначала. – Эмоциональная нагрузка давила на меня... Я служила как бы буфером между Мортоном и Амандой. Они презирали друг друга. Подготовка к каждой встрече была кошмаром, а уж когда нам приходилось собираться вместе... Они превратили мою жизнь в сущий ад. Все время цапались между собой и ябедничали мне друг на друга. Что я могла поделать? У меня все силы уходили на то, чтобы вообще все не рухнуло. Наверное, в такие моменты я часто вела себя с Амандой несдержанно...
Вдруг Стиви обхватила руками живот.
– Мне плохо, – прошептала она.
Ее лицо стало белым. Вулф усадил женщину на кровать, заставив согнуться так, чтобы голова оказалась между ног.
– Дыши медленно и глубоко, – приказал он. – Вот так. Правильно.
Постепенно к ней вернулся естественный цвет. Разглядывая темные глаза Стиви, ее чувственный рот, Вулф вспомнил маленький грушевый сад за его домом в Элк-Бейсине, за которым он ухаживал еще мальчишкой.
Она улыбнулась и приложила ладонь к его щеке.
