Нетопырь - Несбё Ю (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Сандра посмотрела в окно. Точнее, на отражение в этом окне.
— Мне его купил один клиент. Он хотел, чтобы я его надевала, когда обслуживала его.
— Кто этот…
Сандра покачала головой.
— Нет, Харри. Я не скажу. В нашей работе не так много правил, но одно из тех, что есть, — не рассказывать, кто твои клиенты. И это хорошее правило.
Харри вздохнул.
— Боишься, — сказал он.
Глаза Сандры сверкнули.
— Брось, Харри. Не выйдет.
— Можешь не рассказывать мне, кто он, Сандра. Я и так знаю. Просто ответь: боишься ты его или нет?
— «Знаю», — раздраженно передразнила Сандра. — Откуда же ты знаешь?
— Увидел камешек, который выкатился из твоей сумки. Зеленый хрусталь, Сандра. Я его узнал по звезде, которая на нем нарисована. Тебе его подарил он. Камень из маминого магазина. «Хрустальный храм».
Она смотрела на него большими черными глазами. Красные губы застыли в уродливой гримасе. Харри осторожно положил ей руку на плечо.
— Почему ты так боишься Эванса Уайта, Сандра? Почему не хочешь сдать его нам?
Сандра отдернула плечо. И снова отвернулась к окну. Харри ждал. Она шмыгнула носом, и Харри протянул ей платок, который носил в кармане на всякий случай.
— Представь, не только у тебя дела идут паршиво, — наконец прошептала она, повернувшись к нему. В глазах прибавилось красных прожилок. — Знаешь, что это? — Она задрала рукав платья, и Харри увидел на руке множество воспаленных уколов, кое-где с коростой.
— Героин? — предположил Харри.
— Морфий, — ответила Сандра. — Не каждый в Сиднее им торгует — все равно все скатываются на героин. А у меня на герик аллергия. Не выношу. Как-то попробовала — чуть не сдохла. Так что мой яд — это морфий. В последнее время на Кингз-Кросс только один человек может доставать морфий в нужных количествах. И расплачиваться он просит… игрой. Я навожу марафет и надеваю парик. Все нормально, мне, скажем прямо, до фонаря, главное — морфий! К тому же есть психи и почище, чем те, кто просит тебя нарядиться их мамочкой.
— Мамочкой? — переспросил Харри.
— Наверное, ненавидит ее. Или любит сверх меры. Не знаю. Он мне не говорил, а я и спрашивать не хочу! — Она глухо рассмеялась.
— А почему ты решила, что он ее ненавидит? — спросил Харри.
— В последние разы он был грубее обычного, — объяснила Сандра. — Поставил мне пару синяков.
— Душил? — спросил Харри.
Сандра покачала головой.
— Пробовал. Это было, когда в газетах писали про девчонку из Норвегии, которую задушили. Он просто положил мне руки на шею и велел не дергаться и не бояться. Я потом об этом и не вспоминала.
— Почему?
Сандра пожала плечами.
— На людей влияет то, что они читают и смотрят. Например, как-то у нас крутили фильм «Девять с половиной недель». Тут же куча клиентов захотели, чтобы мы ползали вокруг них голыми, а они сидели в кресле и наблюдали.
— Дерьмо, а не фильм, — заметил Харри. — Продолжай.
— Ну, ухватил он меня за шею, надавил большими пальцами на горло. Нет, не больно. Но я сорвала парик и сказала, что мне эта игра не нравится. Он пришел в себя и сказал, что все в порядке. Не знает, что на него нашло. Мол, это ничего не значит.
— Ты поверила?
Сандра пожала плечами:
— Ты не знаешь, как сильно зависимость влияет на отношение к людям, — и допила виски.
— М-да? — Харри скептически покосился на непочатую бутылку колы.
Маккормак нервно барабанил пальцами. Хотя вентилятор работал на полную мощность, Харри вспотел. Толстая соседка Отто Рехтнагеля рассказала много. Пожалуй, слишком много. Но, к сожалению, ничего полезного. В ее неприятном обществе даже Юну было тяжело проявлять свое неизменное дружелюбие.
— Fat ass, — улыбнулся он, когда Уодкинс спросил, какое впечатление она на него произвела.
— Что-нибудь прояснилось с девушкой из Сентенниал-парка?
— Не то чтоб очень, — ответил Лебье. — Но, как выяснилось, послушной девочкой она не была, баловалась таблетками и недавно устроилась на работу в один из стрип-клубов на Кингз-Кросс. Ее убили по пути домой. Двое свидетелей видели, как она заходила в парк.
— Всё?
— Пока да, сэр.
— Харри, — Маккормак отер пот со лба. — Какая у тебя версия?
— Последняя, — вслух бросил Уодкинс.
— Ну, — начал Харри. — У нас нет доказательств того, что Эндрю действительно разговаривал с кем-то, кто в день убийства Ингер Холтер видел Эванса Уайта в Нимбине. Стало известно, что Уайт не просто интересуется блондинками — у него это переросло во что-то совсем иное. Возможно, стоит узнать побольше о его взаимоотношениях с матерью. Постоянной работы или места жительства у него никогда не было, поэтому отследить его перемещения очень сложно. Вполне вероятно, у него был тайный роман с Отто Рехтнагелем и он повсюду ездил за ним, останавливался в гостиницах и находил там своих жертв. Но пока это только догадки.
— Может, маньяк — Отто Рехтнагель, — заметил Уодкинс. — А Рехтнагеля с Кенсингтоном убил кто-то другой, не имеющий к тем убийствам никакого отношения.
— Сентенниал-парк, — напомнил Лебье. — Орудовал наш маньяк. Ставлю все, что угодно. Не то чтобы у меня много было чего поставить…
— Лебье прав, — сказал Харри. — Он еще жив и на свободе.
— Хорошо, — подытожил Маккормак. — Я заметил, наш друг Хоули стал использовать в своих теориях слова типа «возможно» и «вполне вероятно», — это разумно. Оголтелой уверенностью мы ничего не добьемся. К тому же всем теперь ясно, что дело мы имеем с умным противником. И очень самоуверенным. Он приготовил для нас нужные ответы, подал убийцу на блюдечке и думает, что мы теперь успокоимся. Что дело раскрыто, раз виновных нет в живых. Убивая Кенсингтона, он понимал, что мы, конечно, постараемся замять дело, — очень разумно. — При этих словах Маккормак посмотрел на Харри. — Замнем дело и повесим на него амбарный замок. Он уверен, что теперь он в безопасности. Это дает нам преимущество. Уверенные люди часто неосторожны. Пора действовать. У нас есть еще один подозреваемый и нет права на еще одну ошибку. Но если суетиться, можно спугнуть убийцу. Надо запастись терпением, подождать, когда рыбка подплывет поближе, и только тогда бросать гарпун.
Он посмотрел на подчиненных. Те одобрительно закивали.
— А значит, наши действия должны быть оборонительными, спокойными и системными, — закончил Маккормак.
— Не согласен, — подал голос Харри. Все повернулись к нему. — Рыбу можно поймать и по-другому. С помощью лески, крючка и наживки, на которую она может клюнуть.
Ветер гнал облака пыли по гравиевой дорожке и дальше, через каменную церковную ограду к небольшой группе людей. Харри зажмурился, чтобы эта пыль не запорошила глаза. А ветер хватал присутствующих за рукава и полы одежды, и издали казалось, что над могилой Эндрю Кенсингтона затеяли пляску.
— Чертов ветер, как будто в ад торопится! — шепотом ругался Уодкинс, невзирая на пастора, который рядом читал молитву.
Харри стоял, думал над словами Уодкинса и надеялся, что тот ошибается. Конечно, неизвестно, куда и откуда дул этот несносный ветер, но если ему было поручено унести с собой душу Эндрю, то никто не упрекнул бы его в легковесном подходе к делу. Он переворачивал страницы Псалтири, теребил присыпанный землей зеленый брезент, срывал шляпы и портил прически.
Харри не слышал пастора. Прищурившись, он смотрел на людей, стоявших напротив. Как языки пламени, развевались волосы Биргитты. Она встретилась с ним пустым, ничего не выражающим взглядом. Рядом на стуле с клюкой в руках сидела седая, дрожащая всем телом старуха. Ее кожа уже пожелтела, но возраст не мог скрыть лошадиное лицо, характерное для англичанок. Злорадный ветер сдвинул набекрень ее шляпку. Харри догадался, что эта старуха — приемная мать Эндрю. Когда они выходили из церкви, Харри выразил ей свои соболезнования, но вряд ли она их услышала — в ответ она кивнула и что-то пробормотала. Позади старухи стояла маленькая неприметная чернокожая женщина, державшая за руки двух девочек.
