Великий лес - Ненацки Збигнев (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Ведя машину по автостраде, он как-то не переживал смерти Бундера, несмотря на то, что когда-то любил его и столько общих радостей их связывало. Он даже чувствовал что-то вроде облегчения, что Бундер убит, и во второй раз не пересечет перекрестка, чтобы войти в здание полиции. Даже умирая от пули неизвестного убийцы, он еще раз предал Баллоу, перечеркнул его жизненный путь. Ведь фирма никогда не поручит работу человеку, фоторобот которого опубликован в газетах. Значит, он был здесь в последний раз, однако – и это тоже странно – он не жалел об этом, хотя еще не так давно не представлял себе, что можно жить иначе, чем до сих пор. Может быть, он открыл, что для него существует еще какой-то другой мир вместе со своими собственными проблемами. А значит, у него были замечательные «левые бумаги» на совершенно другого человека, может, даже на Другую личность. Конечно, даже если он выберется отсюда живым, ему не позволят вернуться на место охотинспектора, к Хорсту, Веронике, буланой кобыле. Фирма слишком осторожна. Но он был уверен в том, что сможет создать для себя другой мир и жить другими, чем до сих пор, интересами, что когда-то казалось ему не правдоподобным (потому-то он так сильно переживал свою ссылку в лес).
Смерть Бундера Баллоу воспринял равнодушно. Потом, однако, начал чувствовать нечто вроде мстительного удовлетворения. «Если по правде, то это я его убил», – подумал он. Если бы сразу после звонка из аэропорта он поехал к Бундеру, то помог бы ему уйти с виллы. Присутствие другого человека отпугнуло бы на этот день преследователей. Но Баллоу не поехал к Бундеру, кружил по городу несколько часов и несколько раз звонил, чтобы заверить его, что появится. Видимо, именно это и помогло убить Бундера. Ведь если бы тот не знал, что Баллоу поблизости и сейчас приедет, он скорее всего не сидел бы на месте, а постарался бы исчезнуть. Может, он позвонил бы какому-нибудь своему приятелю, а их у него было, кажется, много. Но он, однако, терпеливо ждал и дождался… убийц. «Сам виноват, – думал Баллоу, ведя машину. – Зря ты пошел тогда в полицию. Как ты мог допустить, что человек, который пережил паническое бегство с собственной женой, когда вернется, одарит тебя прежним доверием и без колебаний придет на встречу с тобой».
Спустя какое-то время он констатировал: «Я любил его и поэтому должен был тогда бежать. Он любил меня и поэтому дождался убийц. А я снова должен бежать».
Он понял, что давно уже перестал любить Бундера. Может, это произошло в ту минуту, когда пса, которого привели к Хорсту, он назвал Иво и начал его дрессировать. С тех пор он любил только Иво – лохматого пса, которого, может быть, уже никогда не погладит.
В мотеле «Дубовая беседка» Ганс Вебер принес ему газету с фотороботом Кристофера Баллоу. Портрет был большой, заметка об убийстве Клода Имбера скупая. У Иво Бундера был ломбард – это смешно. Сколько фамилий использовал этот человек, сколько дел вел, для скольких фирм работал? Погиб владелец ломбарда, видимо, пал жертвой разбоя, так заканчивалась заметка. Его убийц разыскивали, похоже, значительно усерднее, чем в случае с каким-нибудь другим владельцем ломбарда. Делом занялась не только полиция, но и разные фирмы, потому что Клод Имбер работал для многих. Наткнуться на человека, фоторобот которою был в газете, – это означало найти конец какой-нибудь новой нити, а такого шанса никто так легко не упускает.
Ганс Вебер хотел убить Баллоу, несмотря на то, что еще не знал об убийстве Иво Бундера. Это было правильно, потому что Баллоу приехал к нему на краденой машине. Вебер, наверное, тоже работал для какой-нибудь серьезной фирмы – Баллоу был для него малозначащим колесиком в большом механизме. Догадался ли он, что Клод Имбер – это Иво Бундер? Он не показал этого – может, действительно он знал только Иво Бундера, который приезжал в мотель с разными женщинами или рекомендовал разным женщинам и мужчинам это место, мотель с номерами, которые были оборудованы подслушивающей аппаратурой. В обязанности Вебера входило обслуживание этой аппаратуры и ведение дел в мотеле. Клод Имбер ничего не значил для Вебера – по крайней мере, пока. Потом, может быть, по следу Баллоу пошлют в «Дубовую беседку» кого-нибудь, кто захочет его найти. Но тогда Кристофер Баллоу будет уже очень далеко…
Прошло немного времени. Баллоу шел по знакомой улице вдоль канала, направляясь в сторону Дапперстраат. Он не ходил гуда почти год, но все оставалось знакомым. Поэтому он сразу заметил, что на канале уже не пришвартован к берегу старый пароходик, на котором, кроме нескольких наркоманов, жила Иветт со своим мужем, малайцем с трудной для произнесения фамилией. Пароходик, наверное, сдали на металлолом, город очищался от притонов и грязи. Иветт вместе с мужем должна была перебраться в другое место. Куда? Это могло не иметь значения, но от этой подробности могла и зависеть свобода, даже жизнь человека в такой ситуации, как у Баллоу. Он ощутил в себе холод – признак беспокойства. «Черт возьми, не ликвидировали же и магазинчик велосипедов, и квартиру над магазином». Он, Кристофер Баллоу, все время был номинальным владельцем этого всего. Ему не нужен был ни магазин, ни та квартира, а только маленький тайничок в ванной, где он спрятал свой старый паспорт с бородой и усами. В кармане Баллоу нащупал ключи от квартиры. Они могли оказаться бесполезными.
Когда стемнело, он дошел до блошиного рынка на Дапперстраат. Уже закрывали киоски и будки с подозрительным товаром, но он еще успел в будке с театральными аксессуарами купить фальшивую бороду, усы и клей. Купил и непромокаемый плащ, шляпу и достаточно хороший чемодан. Потом зашел в общественный туалет, приклеил бороду и усы, надел плащ, на голову надвинул шляпу. С чемоданом в руке встал в воротах напротив двухэтажного дома с двумя большими окнами на первом этаже и виднеющимися сквозь них велосипедами. Магазин работал, витрины были освещены, только окна всего второго этажа были темными. Он с облегчением вздохнул и посмотрел на часы: без малого пять, в шесть Иветт закрывала магазин. Нужно ждать. Терпеливо. А он умел это делать.
Он не хотел снова совершить ошибку. Да, это было непростительно, что когда он нашел останки Бундера, то вместо того, чтобы удрать той же дорогой через одичавший сад, попросту вышел из парадной двери. Повел себя как любитель, словно впервые в жизни ему доверили важное задание. В самом ли деле в нем сработало подсознание невиновного человека? Им руководил рефлекс, вызванный чувством, что если это не он убил Бундера, то мог не только уйти с места преступления дорогой честного человека, но и позвонить в полицию. На мгновение он забыл, что в его профессии никогда нельзя быть невиновным или даже-в общепринятом смысле этого слова-честным. Убил или не убил, и так бы его арестовали. Если не за убийство, то за что-нибудь другое, потому что он был знаком с Бундером и встречался с ним. Уже сам факт, что он вошел на виллу через сад, делал его подозрительным. Кристофер Баллоу не должен выходить через парадный вход, однако сделал это. Почему? Потому что через парадный вход вышел с виллы не Кристофер Баллоу, а Юзеф Марын, невиновный и честный. Это была реакция, импульс, манера поведения именно Марына, человека, от которого он пробовал отцепиться, когда выходил из самолета, и даже думал, что ему это удалось. Только, видимо, не до конца. Это Кристофер Баллоу звонил из разных мест Иво Бундеру, но это Марын так странно отреагировал на смерть друга. Не дай Бог, если сейчас, на Дапперстраат, в воротах дома напротив магазина велосипедов, он хоть на секунду забудет, что существует только Баллоу, а никакой не Марын. В противном случае он никогда не достигнет цели, не останется свободным. Этим вечером он должен придушить в себе Марына, а может быть, даже убить его, уничтожить, лишить личности.
…В это время новый старший лесничий Тархоньски сидел в кухне дома Хорста Соботы. Он отпустил в Барты машину с главным бухгалтером. Собота купил у государственного лесничества буланую кобылу, седло и хлыст, от которых в специальной телефонограмме лесному управлению велели избавиться. При такой покупке следовало что-нибудь выпить – Хорст поставил на стол бутылку водки, Вероника подала закуску. Собота выпил две рюмки. Вероника только одну, остальное влил в себя Тархоньски. Но он не чувствовал себя пьяным, только веселым. Он решил угоститься еще у Стемборека. Прямо от Соботы он пойдет к нему, пообещает семенную плантацию и дом Кулеши, а потом велит подать полную рюмку.
