Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Вскоре Мачида пригласил всех гостей к столу, и приглашенные, сверяясь с карточками, заняли предназначенные им места. Одно место осталось незанятым. Мик уселся во главе стола, а Мачида — напротив него, по другую сторону. Это послужило сигналом обслуживающему персоналу откупорить бутылки с вином. Мик, обладавший несомненным обаянием, взирал на присутствующих с видом великодушного диктатора, который благосклонно рассматривает своих сатрапов. Золотистое французское вино лилось, как вода в фонтанах Парижа. Все присутствующие были в превосходном и благожелательном настроении. Мик не ошибся. Экономический спад только усилил почти маниакальную любовь этих людей ко всему редкому и дорогостоящему.
— Добрый вечер, джентльмены, — произнес он, заглядывая в глаза всем по очереди. — Я польщен тем, что вы согласились прибыть на нашу небольшую встречу. И, если мне будет позволено это сказать, был весьма рад познакомиться с каждым из вас в отдельности, — Прекратив расточать любезности, Мик опустился на свой стул.
Официантки поставили перед каждым гостем по маленькой тарелочке с салатом. Из двери кухни появилась Хоннико, она толкала перед собой тележку с огромной, чеканного серебра супницей и большим половником. Каждому из приглашенных она положила на тарелку с салатом по кучке каких-то черно-желтых бобов в прозрачной желеобразной массе. Гости с удивлением смотрели на незнакомое блюдо, пытаясь определить, что это такое.
— Наша первая перемена ведет свое происхождение из Китая, — объявил Мик, — собственно говоря, прямо из Запретного города. — Он горделиво улыбнулся и воздел вверх руки. — Сегодня, джентльмены, мы едим, как императоры!
Гости взяли свои вилки и принялись за нечто, похожее на бобы, а Леонфорте продолжил:
— На сегодняшний вечер я приготовил было речь, но вчера мне посчастливилось в парке подслушать разговор двух пожилых мужчин, которые достаточно хорошо представляют себе теперешнее положение в мире. Один заявил, что массы обречены поклоняться любой идеологии, которая потакает их примитивным инстинктам. Что он хотел этим сказать? Скорее всего, он говорил о том, что люди хотят иметь жилище, здоровье и пищу. Вот элементарные человеческие инстинкты — и мы должны признать, что это хорошие инстинкты, не правда ли? Но сколько расовых и этнических войн в мире, сказал первый собеседник, начинается и ведется под лозунгами сохранения жилищ, здоровья и самой жизни! И это не случайность. После краха мировой коммунистической системы снова возродилась идея фашизма. Это происходит в Германии. В Италии избиратели привели к власти коалицию, которую возглавляют люди, считающие кумиром Муссолини. В России, где царит хаос, вызванный рыночной экономикой, на политическую арену выдвинулся человек, провозгласивший: «Россия превыше всего. К черту всех остальных!» Он заявил, что надо начать войну с Соединенными Штатами и отнять у них Аляску. И миллионы людей называют подобного авантюриста великим! Разве это не безобразие? Второй пожилой мужчина отнюдь не возмутился тем, что в ряде стран возник неофашизм. Он спросил: «А разве нет величия в тех, кто готов рискнуть всем, чтобы уничтожить старые порядки, сложившиеся группировки, покончить с всепроникающей коррупцией? Для этого нужны чрезвычайные меры и незаурядные люди. Разве можно иначе избавиться от этой заразы? Разве цель не оправдывает средства?»
Мик поднял руку и, сделав паузу, заговорил с еще большей страстью:
— Подумайте, можно ли отвергать этих харизматических личностей, способных воспламенить огромные массы людей, чтобы воплотить в жизнь свои идеи? Можно ли отвергать их методы — иногда безжалостные, но направленные на то, чтобы выполнить желания миллионов простых людей? И должны ли мы — признанные лидеры, элита общества — стоять в стороне, спокойно наблюдая за тем, как общество, подобно взбесившемуся псу, пожирает само себя? Или, быть может, мы существуем для того, чтобы управлять массами и направлять их? Значит, мы должны взять общество за глотку и установить свои жесткие правила! Эта дилемма стара как мир. Веками ее пытались разрешить философы, политики, генералы и теологи и не пришли к сколько-нибудь определенным выводам.
Официантки начали убирать тарелочки из-под салата, а Мик широко развел руки, как бы пытаясь обнять всю комнату.
— Надеюсь, вам понравилась эта закуска императоров. А сейчас, в перерыве между переменами, мне хочется спросить каждого из вас, к какому из двух лагерей он примкнет. — И Мик почтительно поклонился седому человеку, сидящему слева. Он возглавлял известную фирму, которая специализировалась на торговле электроникой. — Может быть, мы сможем начать с вас, Асада-сан?
— Мне ответ кажется совершенно ясным, — сказал Асада. — Сразу после войны, по нашему общему молчаливому согласию, мы создали Либерально-демократическую партию. Она правила безо всякой альтернативы и до недавнего времени полностью контролировала политику и экономику нашей страны. Без ЛДП и тщательно подобранных ею премьер-министров Япония не достигла бы того, что назвали «великим экономическим чудом», которое побежденную страну, находящуюся на грани обвальной инфляции и безработицы, превратило в экономического колосса. — Он кивнул. — Да, временами методы, которыми пользовалась ЛДП, чтобы обеспечить контроль над страной, были безжалостными — по некоторым стандартам даже жестокими. Но все мы должны согласиться с тем, что это было необходимо и делалось в интересах Японии. Факты говорят сами за себя. Поэтому я бы сказал, что в данном случае цель действительно оправдала средства.
Один за одним сидящие за столом люди почти одинаково отвечали на поставленный вопрос.
Когда они закончили, Мик сказал:
— Я поздравляю вас всех — вы понимаете природу истинного величия.
— Но что это дает? — спросил Асада. — Так было в прошлом, а все мы понимаем, что прошлого не вернуть. ЛДП отстранили от власти, и мы остались с правящей коалицией, настолько слабой и раздираемой противоречиями, что каждые шесть месяцев имеем нового премьер-министра. Кто в этом зале сможет сказать, куда приведет эта политика постоянного компромисса? Никуда. Ах, если бы мы могли вернуть старое!
Мик наклонился вперед, в его глазах зажегся фанатичный огонек.
— Вы не правы, мои друг, — сказал он. — Вспомните еще раз разговор между двумя пожилыми мужчинами в парке. Первый живет в прошлом. Для него хорошо то, что прошло. Может быть, и для вас тоже. И, напротив, старик, который оправдывает человека, воскликнувшего: «Моя страна превыше всего!», живет в будущем. Но вот что я вам скажу, джентльмены: ни у того, ни у другого нет настоящего, и поэтому они обречены остаться на обочине магистрального исторического процесса.
Леонфорте немного помолчал, словно наслаждаясь повисшим в воздухе напряженным ожиданием, и заговорил снова:
— То же самое ожидает и вас, если не проникнетесь верой в то, что вам необходимо изменить свои взгляды на жизнь и на мир. Если не объединитесь со мной в моем наиболее смелом — и доходном — начинании!
Мик опять широко развел руки, но теперь этот жест производил впечатление, будто он хочет заключить всех в свои объятия. Дверь на кухню открылась, и вошли официантки, возглавляемые Хоннико. Оратор прекратил пророчествовать и сказал более спокойным тоном:
— Джентльмены, я пока что остановлюсь на этом, весьма важном пункте, чтобы дать вам насладиться главным блюдом нашего меню. Приятного аппетита!
Разлили по бокалам новую перемену вин — на этот раз это было густое, темно-красное Петрус урожая 1960 года. Затем принесли главное блюдо — тушеное мясо темного цвета с острым ароматическим уксусом и луком соте. Гарниром служили, разумеется, японский рис и тонкие стебли молодой спаржи.
Мик высоко поднял свой бокал, произнес тост за здоровье гостей и заговорил снова:
— Посмотрите на массы, этих рабов телевидения, радио и газет. И взгляните на себя — людей, обладающих таким умом и силой воли, которые возвышают вас над всеми остальными. Вы не являетесь ничьими рабами. — Леонфорте вещал, как баптистский священник или экзальтированный телевизионный проповедник, который старается загипнотизировать своих слушателей: — Вы — суперэлита. — Он, подобно политическому демагогу, играл на потаенных свойствах человеческого характера, которые не зависят от расы, происхождения или религии, а прячутся где-то в глубине души каждого, свернувшись, как змеи, готовые в любой момент выползти наружу.
