Ледяное сердце - Келлерман Джонатан (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗

Робин обняла меня прежде, чем я прикоснулся к ней.

— Они унесли гитары Беби-боя, — начала она, дрожа всем телом. — Я говорила Джеки Тру, что хочу купить их. Думала отдать их тебе, Алекс. Он проверил через компанию «Кристи», и там ему сказали, что выше номинала они не пойдут. Он уже почти согласился. — Робин подняла глаза и посмотрела на меня. — Я знала, что они доставят тебе удовольствие. Надеялась подарить их тебе на день рождения.

Ее день рождения через месяц, но я об этом не подумал. Я погладил локоны Робин.

— Твои планы были очень милы.

— Только это и имеет смысл, правда? — Она улыбнулась и вздохнула. — Пойдем в дом.

Ее гостиная выглядела по-прежнему, если не считать исчезновения нескольких фарфоровых предметов.

— У детективов есть какие-то версии?

— Шайка наркоманов. Это явно не профессионалы. Не унесли несколько вещей высшего качества: великолепную гитару «Д'Анджелико эксел» и «Ф-5» сороковых годов. Слава Богу, они были в шкафу. Помимо гитары Гибсона, принадлежавшей Беби, они стащили несколько электронных гитар. Пару «фендеров» семидесятых годов, бас Стендела и новодел с золотым верхом «Лес Пол».

— Желание заработать на дозу наркотика, — сказал я. — Мальчишки. — Эта кража и ничем не оправданный погром, по словам детективов, свидетельствуют о том, что здесь побывали молокососы. Такие же погромы дети устраивают в школах. Эти банды разбойничали южнее Роуз. До сих пор мы их набегам не подвергались.

К югу от Роуз — это в двух кварталах отсюда. Еще одна разграничительная линия в Лос-Анджелесе — такая же реальная, как кинофильмы.

Осознание этой реальности, по-видимому, пришло к Робин внезапно, поскольку она задрожала еще сильнее, прижалась ко мне и уткнулась в плечо.

— Поездка Тима на север — это что, срочная необходимость?

— Он не хотел уезжать, но я настояла. Тим подписал контракт на работу с детьми для постановки «Отверженных». Два месяца репетиций до премьеры. С детьми надо проявлять осторожность, чтобы не перенапрячь их голосовые связки.

— А мне показалось, что ты проведешь одна лишь пару дней.

— Я поеду к нему, как только покончу с этим. — Я промолчал. — Спасибо, что приехал, Алекс.

— Помочь тебе привести все в порядок?

— Мне даже не хочется входить туда.

— Так, может, проветримся? Поедем куда-нибудь на чашку кофе.

— Я не могу покидать дом. Жду слесаря.

— Когда он должен прийти?

— Час назад. Просто посиди со мной. Пожалуйста.

Робин принесла пару бутылок кока-колы, и мы пили ее, сидя друг напротив друга.

— Хочешь домашнего печенья?

— Нет, спасибо.

— Я эгоистка. У тебя наверняка есть работа.

— Где ты сегодня собираешься ночевать?

— Здесь.

— Тебе не страшно?

— Не знаю.

— Давай поступим так. Когда поставят новые замки, мы приберемся, перевезем инструменты ко мне домой для лучшей сохранности, и ты полетишь в Сан-Франциско уже сегодня вечером.

— Я не смогу этого сделать, — ответила она и заплакала.

Когда Робин подготовилась к тому, чтобы снова увидеть разорение, мы вошли в мастерскую. В ее всегда тщательно убранной мастерской царил хаос. Мы вместе подметали и приводили все в порядок, собирали обломки разбитых инструментов, колки, мосты, оставляя то, что можно восстановить, и выбрасывая остальное.

Распрямляя спутавшиеся струны гитар, я пару раз поранился иx острыми концами, поскольку работал быстро. От тяжкого труда Робин задыхалась. Она стряхнула пыль с верстака и выпрямилась.

— Все хорошо, хватит, — сказала она. Я стоял с метлой в руке. — Подойди сюда, — позвала Робин.

Я поставил метлу и пошел к ней. Когда я оказался рядом с , ней, она обняла меня за шею, прижала к себе и поцеловала. Я повернул голову, и ее губы скользнули по моей щеке. Она горько рассмеялась.

— Все это время ты оставался во мне. А теперь все не так.

— Границы, — ответил я. — Без них невозможны цивилизованные отношения.

— Считаешь себя цивилизованным?

— Не слишком.

Робин схватила меня за руку и поцеловала еще крепче. На этот раз я позволил ее языку проникнуть в мой рот. Мой член затвердел как железо. Но мое эмоциональное состояние намного отставало от физического.

Поняв это, Робин прикоснулась ладонью к моей щеке, и в какой-то момент мне даже показалось, что она собирается дать мне пощечину. Но Робин просто отстранилась.

— В глубине души ты всегда был хорошим мальчиком.

— Почему это не звучит как комплимент?

— Потому что я испугана, одинока и границы мне ни к чему. Глаза ее выражали холодность и уязвленное самолюбие.

— Тим говорит, что любит меня. Если бы он только знал… Алекс, я веду себя плохо. Пожалуйста, поверь мне. Я позвонила тебе в надежде избавиться от душевной боли. И еще для того, чтобы сказать тебе о гитарах Беби. Бог мой, по-моему, в том, что произошло, больше всего меня беспокоит именно это. Мне действительно хотелось отдать их тебе. Хотелось сделать что-нибудь для тебя. — Робин рассмеялась. — И, странно, сама не знаю почему.

— То, что было между нами, никуда не денется.

— Ты когда-нибудь думаешь обо мне?

— Конечно.

— А она знает об этом?

— Элисон — умная женщина.

— Я очень стараюсь не думать о тебе. Как правило, мне это удается. Я бываю счастлива чаще, чем ты полагаешь. Но порой ты так и липнешь ко мне. Неотвязно. Обычно я справляюсь с этим наваждением. Тим ко мне хорошо относится. — Робин оглядела разгромленную мастерскую. — Честь, падение. Вообще говоря, вчера я не проснулась с мыслью: «Эй, девица, не впасть ли слегка в отчаяние?» — Она снова засмеялась и ласково прикоснулась к моей щеке. — Ты все еще мой друг?

— Да.

— Ты скажешь ей об этом? О том, что был здесь?

— Не знаю.

— Наверное, не стоит этого делать. Неведение — благо. Ведь ты не совершил ничего плохого. Напротив. Так что и говорить не о чем. Вот тебе мой совет. Совет девичий.

Шайка наркоманов. Версия не хуже других. Но мне все же хотелось, чтобы она улетела в Сан-Франциско.

Моя эрекция так и не кончилась. Заняв такое положение, чтобы Робин не заметила этого, я направился к шкафу, куда она спрятала наиболее дорогие инструменты.

— Давай переложим все в твой пикап.

31

— Струна от гитары, — пояснил я.

Майло, Петра и Эрик Шталь удивленно уставились на меня.

Вторая встреча группы. Никаких индийских блюд. Небольшой конференц-зал в Западном отделении полиции Лос-Анджелеса. Звонили семь аппаратов полицейской связи и телефоны. Наводя порядок в мастерской Робин и распутывая струны, я сделал одно предположение. Когда я рассказал Майло о грабеже со взломом, он сказал:

— Черт побери! Надо проверить все в Тихоокеанском отделении и убедиться в том, что там отнеслись к этому серьезно.

— Размеры, вид повреждения, — продолжал я. — Сравни следы, оставляемые струнами «ми» или «ля», со следами на шее у Джульетты Киппер и Василия Левича. Это также согласуется с нашим воображаемым мальчиком, мнящим себя артистом эстрады.

— Он играет на них, — возразила Петра.

Майло заворчал, открыл папки с делами, нашел фотографии и послал их по кругу. Шталь посмотрел молча, а Петра сказала:

— По этим фотографиям трудно что-либо сказать. Пойду куплю несколько струн и передам их коронеру. Какой-нибудь конкретный бренд?

Я покачал головой.

— Артист, — заговорил Майло. — Интересно, есть у него дома гитарные струны?

Шталь потупил взгляд.

— Я разговаривала с матерью Кевина. Очень откровенная, но ничего нового. Кевин кроток, ласков и тому подобное. Ее тревога свидетельствовала о том, что ей неизвестно, где ее сын. Или, напротив, известно. Кое-что бросилось мне в глаза — волосы у нее огненно-рыжие.

— Как у Эрны Мерфи, — кивнул Майло. — Интересно. Что ты об этом думаешь, Алекс? Старый добрый эдипов комплекс?

— Какова из себя мать? — спросил я.

— Пышная, вызывает чувственное желание, одета крикливо. Скорее вульгарно, чем со вкусом. В молодости, возможно, была красавицей. Да и сейчас недурна собой.