Современный итальянский детектив. Выпуск 2 - Раццини Вьери (книги онлайн полные версии txt) 📗
— А ты, Козимо, ничего такого не заметил? — спросила Матильда, едва притронувшись к еде. — Никого чужих здесь не было?
— Нет, синьора, я сразу бы сказал папе и сержанту, — ответил тот.
— Но, может, ты сам пригласил кого-нибудь из друзей? — не унималась Матильда. — В твоем возрасте легко попасть в сомнительную компанию.
Козимо резко вскинул голову.
— Нет, синьора. Я сюда никого не приглашал, и среди моих друзей воров нет.
Анджолина тут же встала на защиту сына:
— Прежде чем обвинять чужих друзей, неплохо бы подумать о своих. А в сомнительную компанию попадают в любом возрасте.
— Что вы хотите этим сказать?! — вспылила Матильда.
— Кому надо, тот поймет, — отрезала жена управляющего и, не проронив больше ни слова, ушла на кухню.
На пути во Флоренцию Матильда все никак не могла успокоиться:
— Нет, ты обратил внимание, как они оба на меня напустились — и сын и мать?! Неслыханная дерзость!
— А ты чего ожидала? Ведь ты же фактически обвинила Козимо в воровстве.
— Ничего подобного! — рассердилась Матильда. — У меня и в мыслях не было. Оно и видно, что у них рыльце в пушку. А я только задала вполне законный вопрос. Обокрали наш дом, а в чьи обязанности входит следить за сохранностью всех вещей?.. — Не получив ответа, она добавила: — Ты заметил, что у них два цветных телевизора? И мебель в гостиной новая. Откуда, интересно, они берут деньги?
— Да ты с ума сошла! — возмутился Энеа. — Они уже четыре поколения служат в нашем доме, и никогда ничего не пропадало.
— А ты что, поверил в каких-то мифических наркоманов?! — огрызнулась Матильда. — Теперь чуть что — сразу наркоманы. Нашли козлов отпущения! Да откуда им знать, наркоманам, про наше столовое серебро?!
Энеа промолчал, почел за лучшее не продолжать этот спор.
14
Саверия не вошла, а буквально ворвалась в дом, размахивая газетой. Крики женщины, выросшей на просторах Базиликаты, раздавались как трубный глас.
Окно в гостиной было открыто, и Матильда едва удержалась, чтобы не прервать эти вопли крепкой оплеухой.
— Ой, поглядите, синьора, здесь про вас и про синьора Энеа!
С некоторых пор газеты ассоциировались у Матильды только с убийствами юных парочек, и вот пожалуйста, час от часу не легче! Она вырвала у служанки газетный лист и судорожно скомкала его.
— Отправляйтесь на кухню! — проговорила она ледяным тоном.
Но Саверия была так возбуждена, что и не заметила гнева, горящего в глазах хозяйки.
— Что ж это делается! Так они еще раз воров на ваш дом наведут.
До Матильды наконец дошло, что речь идет о краже в Импрунете. Она села и дрожащими пальцами расправила на столе газету. В заметке говорилось о том, что после периода относительного спокойствия, вызванного повышенной бдительностью полиции, уголовные элементы опять оживились. Затем следовал отчет о событиях, довольно подробное описание как похищенных предметов, так и тех, что остались в целости, к примеру «художественных полотен». А в заключение несколько строчек о хозяевах: «вдове знаменитого на весь город хирурга» и «сорокадевятилетнем сыне, холостяке, служащем в нотариальной конторе».
Матильда вгляделась в две фотографии, помещенные под статьей: дом в Импрунете и Энеа. Она не сразу узнала сына в молодом человеке, изображенном на снимке. Странно, откуда взялась эта фотография. Потом вспомнила: снимали во время соревнований по стрельбе из пистолета, где Энеа получил приз. Она похолодела от страха: теперь те двое полицейских увидят фотографию и снова к нему прицепятся. Саверия тоже испугалась при виде ее смертельно побелевшего лица.
— Ой, синьора, что с вами? Вам плохо?
Матильда резко поднялась со стула, вышла и заперлась у себя в спальне.
Саверии еще не случалось видеть хозяйку в таком состоянии. Конечно, ограбления и статьи в газете довольно, чтобы разнервничаться, но все же, решила она, лучше сообщить синьору Энеа.
Тот примчался домой на такси, предварительно пообещав Андреино Коламеле сразу же по приезде позвонить и рассказать, что с матерью. Матильда лежала на кровати, одетая, даже в туфлях.
— Мама, что случилось? — спросил он, присаживаясь на край кровати.
Матильда так удивилась, увидев его, что какое-то время не отвечала.
— Что ты, мама? — взволнованно повторял Энеа. — Может, я позвоню дяде Доно?
— Да нет, зачем? Со мной все в порядке. Немного болит живот, и все. Тебя, наверно, эта полоумная Саверия вызвала?
Энеа недоверчиво покачал головой. В последнее время мать выглядит как-то странно. Потухший взгляд, страдальческое выражение лица — прежде этого не было. Он виноват, совсем о ней не заботится.
— Энеа, ты видел газету?
— Еще бы. В конторе только и разговоров что о нас. Все надо мной подшучивают из-за той старой фотографии.
В голосе его послышалась грусть, и Матильда живо представила себе, каковы были эти шутки.
— А я, наоборот, растрогалась. — Она погладила его руку и слегка пожала ее, когда увидела, что он не отстранился. — Помнишь, как мы были счастливы?
— Счастливы?
— Конечно. У нас была семья, и вся жизнь впереди, и… отец был с нами.
У Матильды вначале и в мыслях не было пускаться в задушевные беседы, но сын сидел рядом, и она чувствовала, что он не оборвет ее, как обычно, и не хотелось упускать эти мгновения.
— А теперь мы одиноки и беззащитны. Никто не поддержит, не поможет, если вдруг оступимся.
— С чего бы нам оступаться? — добродушно улыбнулся Энеа.
— Порой сам этого не замечаешь. — Матильда сознавала, что ходит вокруг да около, не решаясь напрямик задать мучившие ее вопросы. — Ты будешь смеяться, но с недавних пор я снова вижу тебя ребенком, которому нужна защита, а я не в силах предоставить тебе ее.
— Так было всегда, мама. — Энеа вдруг понял, как она постарела, и рассмеялся, чтобы не выдать своего волнения. — Ты вечно стремилась меня опекать.
— Если бы все было так просто! — вздохнула Матильда. — Знаешь, эта фотография напомнила мне те летние дни в Импрунете, когда мы носились по саду наперегонки, собирали цветы, принимали гостей. Помнишь, как людно у нас было всегда? А твой отец… он то и дело хвастался, что ты умеешь разрезать курицу, как настоящий хирург, и что в стрельбе из пистолета тебе нет равных.
— Может, вы и были счастливы, — сказал Энеа, медленно высвобождая руку из пальцев матери. — Но для меня все ваши друзья были чужими. И когда папа выставлял меня перед ними напоказ, я чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ты ведь уже давно не стрелял, правда? — тихо спросила Матильда. И, не дождавшись ответа, прибавила: — А куда делся папин револьвер?
— Где-то лежит.
— Как, разве ты не носил его в полицию?
— Носил, конечно.
— Его нужно держать смазанным, а то заржавеет. — Она еще немного помолчала, собираясь с духом. — Ты ведь его больше не брал в руки, а, Энеа?
— Зачем? Чтобы пустить себе пулю в лоб?
Энеа позвонил нотариусу сообщить о здоровье матери и отпросился на весь день, чтобы побыть с ней. Но вместо этого отправился искать Нанду. У него появилось подозрение, что именно она навела воров на Импрунету, и он хотел его рассеять, поговорив с ней. Теперь он раскаивался, что взял Нанду с собой, когда отвозил копию Аббати, но ведь они зашли всего на несколько минут, даже мотор машины оставили невыключенным.
С того дня, как у него пропали деньги, он себе поклялся, что бросит ее. Надо же, до чего докатилась — ворует у него! Пусть он сам виноват: оставил деньги на столе, когда вышел за сигаретами, — но все равно это уж слишком! Мысль о том, что Нанда могла залезть в сумку, даже не пришла ему в голову.
Он преисполнился такой решимости порвать с нею, что даже начал размышлять над конкретной проблемой: что делать с квартирой на улице Ренаи, которую Нанда, видимо, намерена превратить в притон. И хотя у него нет даже ключей, хозяева все равно возложат ответственность на квартиросъемщика. Нет, надо непременно поговорить с Нандой и раз и навсегда поставить свои условия. А то, что произошло в Импрунете, станет для этого поводом.
