Все, что остается - Корнуэлл Патрисия (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— До позапрошлого года она была президентом Академии. И она играет на скрипке в Ричмондском симфоническом оркестре. Тогда ты ее знаешь.
Роза выглядела пораженной.
«Все слишком хорошо», — подумала я, поднимая телефонную трубку.
В тот же вечер мне домой позвонила Анна Зеннер.
— Как видно из газет, ты была занята в последнее время, Кей, — сказала она. — Ты заявляешь о себе?
Интересно, читала ли она «Пост»? В утренней статье было интервью с Хильдой Озимек и ее фотография с подписью «Ясновидящая знала, что все они мертвы». Приводились высказывания родственников и друзей убитых, половину страницы занимала цветная диаграмма, показывающая места, где были найдены машины и тела. Кэмп Пири зловеще обозначался в центре этого участка черепом с перекрещенными костями, словно на пиратской карте.
— У меня все нормально, — ответила я. — Но может стать еще лучше, если ты мне поможешь.
Я объяснила, что меня интересовало.
— Завтра я направлю факсом официальный запрос с указанием статей закона, позволяющих мне затребовать материалы в отношении Джилл.
Это была проформа. Тем не менее, мне казалось неудобным напоминать ей о предоставленных мне законом правах.
— Можешь принести запрос сама. Обедаем в четверг в семь часов?
— Тебе совсем не обязательно беспокоиться…
— Никакого беспокойства, Кей, — мягко перебила она, — я соскучилась по тебе.
Глава 13
Пастельные тона жилых кварталов напомнили мне о Майами-Бич. Дома были окрашены в розовый, желтый, голубой цвета, с отполированными бронзовыми ручками на входных дверях и развевающимися самодельными флагами, вид которых под дождем, перешедшим в снег, казался нелепым.
Движение в час «пик» было ужасным. Мне пришлось дважды объехать квартал, прежде чем я нашла место для стоянки на приемлемом расстоянии от моего любимого винного магазинчика. Я выбрала четыре бутылки вина, две красного и две белого.
Затем поехала вдоль Монумент-авеню, где статуи восседающих на конях генералов Конфедерации нависали над машинами, двигавшимися в призрачно-молочном месиве снега. Летом, посещая Анну, я проезжала по этому маршруту раз в неделю, постепенно мои визиты стали нерегулярными осенью и совершенно прекратились зимой.
Приемный кабинет располагался в доме — приятном старом строении, выкрашенном в белый цвет. Улица была вымощена булыжником, а с наступлением темноты зажигались газовые лампы. Позвонив в дверь и уведомив ее о своем появлении, как делали ее пациенты, я прошла в фойе, ведущее в комнату ожидания. Кожаная мебель стояла вокруг кофейного столика, на котором лежали журналы, старый восточный ковер покрывал паркетный пол. В шкафу, в углу, красовались игрушки для маленьких пациентов. У стены стоял письменный стол, на нем кофеварка, а чуть подальше от стола был камин. В конце длинного коридора распрлагалась кухня, где что-то готовилось, и я вспомнила, что сегодня пропустила ленч.
— Кей, это ты?
Послышался незабываемый голос с сильным немецким акцентом и спешащие мне навстречу торопливые шаги. Затем появилась Анна, которая, вытерев руки о фартук, заключила меня в объятия.
— Ты закрыла за собой дверь?
— Да, ты сама закрываешь дверь после ухода последнего посетителя, Анна, — привыкла говорить я всякий раз.
— Ты мой последний пациент. Я прошла за ней на кухню.
— И все твои пациенты приносят вино?
— Я бы этого не позволила. Но я не готовлю для них. Ради тебя я нарушаю все мои правила.
— Да, — со вздохом сказала я, — смогу ли я отблагодарить тебя?
— Только, конечно же, не своими услугами, надеюсь. — Она поставила пакет на разделочный стол.
— Обещаю быть очень нежной.
— Я буду очень голой и очень мертвой, и мне будет совершенно наплевать, насколько нежно ты будешь обращаться со мной. Ты надеешься меня напоить, или ты занялась продажей вин?
— Забыла поинтересоваться, что будет на обед, — объяснила я, — не знала, какое принести вино, красное или белое. Чтобы не ошибиться, захватила по две бутылки каждого.
— Напомни, чтобы я впредь никогда не говорила тебе, что буду готовить. Боже мой, Кей! — Она выставила бутылки. — Потрясающий вид. Налить стаканчик сейчас или сначала предпочитаешь чего-нибудь покрепче?
— Определенно чего-нибудь покрепче.
— Как обычно?
— Пожалуйста.
Глядя на большой горшок, булькающий в духовке, я добавила:
— Надеюсь, это то, что я думаю. Анна замечательно готовила перец.
— Следует подогреться. Я положила туда зеленый перец и томаты, которые ты в последний раз привезла из Майами. Я сберегла их. В духовке хлеб и тушеная капуста. Кстати, как твоя семья?
— Люси неожиданно стала проявлять интерес к мальчикам и машинам, но не думаю, чтобы это серьезно, поскольку она до сих пор отдает предпочтение своему компьютеру, — сказала я. — Сестра подготовила к выпуску в следующем месяце еще одну детскую книгу, но у нее нет никаких идей относительно ребенка, которого, как подразумевается, она растит. Что касается моей матери, то, за исключением обычных сетований на то, что стало с Майами, где больше никто не говорит по-английски, все в порядке.
— Ты ездила к ним на Рождество?
— Нет.
— Твоя мать простила тебя?
— Нет еще, — ответила я.
— Не могу сказать, чтобы я ее осуждала. На Рождество семья должна собираться вместе.
Я ничего не ответила.
— Но это хорошо. — Она удивила меня, сказав: — Тебе не хотелось поехать в Майами, поэтому ты не поехала. Я говорила тебе, что женщины должны быть эгоистичны. Возможно, ты учишься быть самолюбивой?
— Думаю, эгоизм довольно легко прививается мне, Анна.
— Когда ты не будешь больше страдать от этого, я буду знать, что излечилась.
— Я все еще испытываю чувство вины, поэтому, думаю, еще не вылечилась. Ты права.
— Да. Пожалуй.
Я наблюдала, как она откупорила бутылку с характерным звуком — рукава белой хлопковой блузки закатаны до локтей, предплечья сильные и уверенные, как у женщины моложе ее вдвое. Не знаю, как выглядела Анна молодой, но и сейчас, когда ей было почти семьдесят лет, она обращала на себя внимание своими ярко выраженными тевтонскими чертами лица: короткими белыми волосами и светлыми голубыми глазами. Открыв буфет, Анна достала бутылки и через мгновение вручила мне скотч с содовой, а себе приготовила «манхэттен».
— Что нового, с тех пор как я в последний раз виделась с тобой, Кей?
Мы перенесли наши напитки на кухню и поставили на стол.
— Это было до Дня благодарения? Да, мы потом говорили по телефону. Ты беспокоишься насчет книги?
— Да, ты знаешь о книге Эбби, по крайней мере, столько, сколько и я. Слышала об убийствах. Тебе также известно о Пэт Харви и о расследовании. Я вынула сигареты.
— Да, я слежу за событиями по новостям. Ты неплохо выглядишь. Хотя немного уставшая. И, возможно, слишком похудевшая.
— Нельзя быть слишком похудевшей, — сказала я.
— Были моменты, когда ты выглядела гораздо хуже, с моей точки зрения. Думаю, ты научилась справляться со стрессом от твоей работы.
— В какие-то дни лучше, в какие-то хуже.
Анна сделала небольшой глоток своего «манхэттена» и задумчиво уставилась на духовку.
— А Марк?
— Я виделась с ним, — сказала я. — Мы говорили по телефону. Он все еще не уверен. Думаю, я тоже. Поэтому, наверное, ничего нового.
— Ты виделась с ним, это уже новость.
— Я все еще люблю его.
— Это не новость.
— Все это так трудно, Анна. Всегда было трудно. Не знаю, почему не могу покончить с этим.
— Потому что чувства слишком сильные, но оба вы боитесь обязательств. Вы оба ищете радости и общения, но хотите идти каждый своим путем. Я обратила внимание — на него намекали в газете.
— Знаю.
— И?..
— Еще не разговаривала с ним.
— Не думаю, что нужно это делать. Если он не видел газеты, наверняка кто-нибудь из Бюро сообщил ему. Если он разочарован, то ты об этом услышишь, не так ли?
