Убежище - Новак Бренда (читать книги полностью .TXT) 📗
Хоуп все еще спала, а Паркер стоял у окна в одних джинсах. Он смотрел через щель в портьерах на полупустую парковку и прокручивал в памяти разговор с тещей.
«Ты пожалеешь, если подпустишь ее к нему».
Что же делать? Вчера вечером, где-то на задворках сознания, он решил посмотреть, куда заведут его отношения с Хоуп, прежде чем говорить ей что-то про Далтона. Такой план не был особенно честным и справедливым, но он позволял Паркеру следовать своим чувствам к Хоуп и не подвергать опасности Далтона.
Теперь он знал, что она ищет своего брошенного ребенка и практически постучала в нужную дверь — это почти не оставляло ему выбора. Он может объединиться с Джоном и Амандой и продолжать лгать. И если правда когда-нибудь станет достоянием общественности, она испортит — если не разрушит — карьеру его тестя. А Джон Барлоу — могущественный и решительный человек, который не остановится ни перед чем — почти ни перед чем, — чтобы спасти свою репутацию. Паркер знал, что они могут сохранить свою тайну в секрете. Он видел Хоуп каждый день, черт, он даже спал с ней. Он легко мог использовать ситуацию в своих интересах, поддерживать ее предположения, контролировать ее находки и даже подсовывать ей фальшивую информацию, чтобы окончательно сбить со следа.
Но неужели он действительно так с ней поступит, когда в его власти дать ей то, что она хочет больше всего на свете? Он сможет быть таким черствым и эгоистичным?
Паркер скрестил руки на груди и прислонился к стене. Какой-то мужчина вышел из мотеля, неся в руках малыша в переноске. Его окликнула жена, и он ее подождал. Потом они прошли к своей машине и, поставив в нее переноску с ребенком, поцеловались.
Вполне обычная сцена, но она заставила Паркера осознать, что он хочет с Хоуп такой же близости и доверия. И он не будет добиваться этого с помощью лжи. Между ними вчера вечером был не просто секс. Они подарили друг другу душу, когда занимались любовью. Он не предаст то особенное, что у них было, не предаст Хоуп, потому что в противном случае перестанет себя уважать. Даже ради Далтона не предаст.
Паркер закрыл глаза и тихонько стукнулся головой об стену. Он должен сказать Хоуп правду.
Проснувшись, Хоуп увидела, что Паркер стоит около двери и смотрит в окно. Услышав, что она зашевелилась, он оглянулся на нее, но не стал возвращаться в постель, как ей того хотелось.
— Привет, — сказала она, смущаясь оттого, что видит его при свете дня. Она никогда не испытывала подобного, что испытала прошлой ночью, даже с Боннером. Она впервые почувствовала себя единым целым и полностью удовлетворенной.
— Привет, — сказал он. — Хорошо спала?
Хоуп кивнула, заметив перемену в его настроении. Он сожалеет о том, что между ними произошло?
Она подтянула повыше одеяло и обняла себя за коленки, с беспокойством ожидая, что он скажет дальше.
Паркер пересек комнату, сел на кровать, свесил руки между коленей.
— Тебе звонили сегодня утром, — сообщил он.
— Мне? Это была Фейт?
— Нет, Аманда Барлоу.
— Барлоу. — На Хоуп накатила волна радости и волнения. — Она мне перезвонила?
Паркер кивнул.
— И что она сказала? — Хоуп впилась ногтями в ладони, про себя молясь, чтобы он не сказал, что она потревожила женщину, которой просто случилось родить в центре в то же самое время, что и самой Хоуп. — Она что-нибудь знает о моем ребенке?
Он не ответил.
— Паркер?
— Она знает, — в конце концов признался он, настороженно глядя на нее.
У Хоуп сильно забилось сердце.
— И что она знает? Она сказала?
Паркер кашлянул.
— Ну, для начала она знает, что, когда тебе делали ультразвук, техник совершил ошибку. Ты носила не девочку.
У Хоуп перехватило дыхание, она уставилась на Паркера. Ее ребенок не девочка? Значит, нет никакой Отем, никакой потерянной дочери, виденной ею во сне?
— Это… не может быть правдой.
— Но это правда.
Хоуп заморгала:
— Ты имеешь в виду, что я родила сына?
Паркер кивнул, и Хоуп заподозрила, здесь есть еще что-то, кроме звонка Барлоу. Она вспомнила, как Лидия сказала: «Да, он в хорошей семье. Я уже говорила тебе». Она вспомнила о том, что было записано в ее карточке, но никогда не происходило в действительности, и о Девон, которая повела себя очень странно, когда Хоуп рассказала ей о своих снах, и спросила, говорила ли Хоуп о них ее бабушке.
«Мне кажется, она должна знать, через что тебе приходится проходить».
Что сделала Лидия?
Но что бы это ни было, у Хоуп внезапно появилось подозрение, что Паркер тоже в этом замешан. Но ей не хотелось в это верить. Она влюбилась в Паркера. Они с Лидией были единственными людьми, которым она когда-либо доверяла.
— Расскажи мне, — сказала она. — Расскажи мне все.
Паркер провел рукой по волосам, он выглядел совершенно несчастным, но Хоуп не волновали его страдания. Она была слишком потрясена и растеряна.
— Твой сын никогда не попадал в обычные каналы усыновления, — сказал он.
— Нет? — Хоуп подавила подступившую тошноту. Ей нужно выдержать правду. Она должна ее узнать. — И куда же он попал? — едва слышно спросила она.
— В мой дом, — сказал он.
— Значит, миссис Барлоу — твоя теща? — произнесла Хоуп, с ее лица исчезли все краски. — И Далтон — это мой сын?
Паркер кивнул, он испытывал такой ужас, что перехватывало дыхание. Что она скажет дальше? Никогда к ней больше не прикасаться? Ждать иска в суд по опеке над Далтоном?
— Ты хотел взять моего ребенка?
Паркер попытался объяснить насчет Ванессы, но это звучало очень слабым оправданием того, что он сделал. Он брал Далтона в семью без матери. Сейчас он это понимал. Но в то время действительно верил, что Ванесса сможет выкарабкаться.
— Хоуп, — сказал он, — я знаю, что ты вряд ли сможешь меня простить, но я очень старался заботиться о нем. Я люблю его, как собственного сына, настолько, насколько вообще способен любить человеческое существо. Он очень хороший мальчик. — Паркер сделал паузу, стараясь взять эмоции под контроль. — Думаю, ты можешь им гордиться.
Хоуп безучастно смотрела в пространство и не отвечала.
— После вчерашней ночи я знал, что ты, скорее всего, не захочешь больше меня видеть, — продолжал он. — Но мне… — Он помолчал, чтобы выровнять дыхание. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты смогла меня простить. Хоть когда-нибудь.
Хоуп моргнула и сфокусировала на нем взгляд.
— А Далтон?
— Мне бы хотелось, чтобы мы оба стали частью его жизни. Я знаю, что он полюбил бы тебя. И для него было бы хорошо иметь мать… его мать.
Паркеру показалось, что в наступившей тишине он слышит биение собственного сердца.
— Почему ты мне все-таки рассказал правду? — спросила Хоуп.
Он вспомнил, сколько мучился над решением, и осознал, что есть только один ответ.
— Потому что я люблю тебя.
Ее глаза расширились, она прижала к груди руку, словно ей стало трудно дышать.
— Я не знаю, что сказать. Я даже не знаю, что думать.
Паркер знал, что он хотел бы от нее услышать.
«Я прощаю тебя… Я люблю тебя… Не могу дождаться войти в жизнь Далтона». Что-то вроде этого. Но он понимал, что хочет слишком многого.
— Хоуп… — Он хотел сказать, что ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах, что он уверен: они со всем справятся, и он ей это докажет. Но она прервала его, словно и так уже услышала больше, чем достаточно.
— Я имею в виду… я и предположить не могла, что Далтон… — Ее голос прервался, но она продолжила: — Не могу поверить, что не было никакой Отем. — Она беспомощно покачала головой. — А ты… ты все это время знал правду, но ничего мне не сказал.
— Я не мог рисковать Далтоном. Я знаю, что это плохое оправдание, но… — Оправдание действительно было никуда не годным, и он даже не нашел сил продолжить. Можно ли оправдать то, что он натворил? Он не мог. — Извини, — снова пробормотал он.
