Радио Судьбы - Сафонов Дмитрий Геннадьевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
«Так. Все хорошо, парень. Передатчик. Теперь – передат чик. Возьмись обеими руками за дверь и потяни ее что есть силы».
Он убрал левую ладонь от лица, и картинка в голове вновь раздвоилась: казалось, теперь его ботинки стояли на железной двери.
Плоские и какие-то прозрачные руки (он не мог сосчитать, сколько их появилось, но явно больше двух) протянулись к ручке двери и зависли над ботинками.
Теперь ему приходилось полагаться на осязание. Он положил ладони на нагретый металл и стал шарить в поисках ручки. Ага, вот она!
Попов ухватился за ручку двумя руками, уперся пятками в землю и изо всей силы потянул.
Заскрипели ржавые петли, и дверь медленно отворилась. В лицо ему ударил запах сырости и гнили. Попов продолжал тянуть дверь на себя до тех пор, пока щель не оказалась достаточной для того, чтобы он смог протиснуться внутрь.
Аккуратно, боком, он залез в образовавшийся проем, уперся спиной в приоткрытую дверь, а руками – в притолоку. Напряг мышцы спины и полностью распахнул дверь, нижний железный край противно скреб по земле.
Вниз круто уходила бетонная лестница, по наклонным белым стенам тянулись, как толстые черные змеи, пучки электрических кабелей.
В свете дня, пробивавшегося сквозь проем, он увидел надпись: «Катя плюс Вова» и сердце, пронзенное стрелой. С наконечника капала кровь. Чуть далее он обнаружил тщательно нарисованный пенис, из которого тоже летела какая-то струя. На левой стене неровные буквы сообщали, что «Оксана – шлюха». Настенная галерея продолжалась до самого низа лестницы, до того самого места, где чернел прямоугольник другой двери, ведущей непосредственно в бункер.
Попов оперся рукой о стену и начал спускаться.
«Не торопись! – говорил голос. – Будь осторожным! Так недолго упасть и сломать шею. А от тебя ведь требуется совсем другое. Ты же хочешь стать первым ди-джеем в Бронцах?»
Он не знал, хочет ли он стать первым в Бронцах ди-джеем, но подумал, что голосу виднее. Уж он-то все должен знать.
Этот голос призывал его быть осторожным, и в то же время... торопил его. Он стал каким-то нервным. Испуганным. Не таким, как раньше.
«Давай, парень! Аккуратнее! Пора начинать передачу! РАДИО СУДЬБЫ начинает свое вещание ровно в полдень!»
Рука скользила по шероховатому бетону стены, ноги нащупывали щербатые ступеньки. Сейчас полумрак только помогал ему, не было этих дрожащих двоящихся картинок, мешающих сосредоточиться.
Попов крался вперед, он тихонько сгибал колени и носком нащупывал следующую опору. Убедившись, что нога стоит прочно, он переносил на нее всю тяжесть тела и снова подгибал колени.
«Давай, давай!» – поощрял его голос. Пока все было нормально.
Внезапно он ощутил боль в правой ладони – рука напоролась на острый металлический крюк, на котором висели провода.
Попов отдернул руку, чересчур резко, и почувствовал, что теряет равновесие. Он закачался и замахал руками, чтобы не упасть.
Голос в голове сорвался на визг:
«Держись!»
Попов изогнулся всем телом, перенося центр тяжести назад. Он не мог полагаться на обманчивое зрение, словно кто-то запретил ему доверять дрожащим картинкам. Руки беспомощно крутились в воздухе, как лопасти вертолета, но они не могли удержать извивающееся тело на весу.
Сколько это продолжалось, он не знал... Время перестало быть привычным, оно то растягивалось, то сжималось, как мехи гармошки. Устоять. Главное – устоять. Удержаться на ногах.
Наконец подошвы ботинок замерли, впечатались в шершавый бетон, прочно облепили каждую неровность, словно покрышки болида «Формулы-1» – стартовое полотно.
Он перестал раскачиваться, но опасался сделать шаг вперед. И эта боль в ладони – она медленно, как пожар, поднималась все выше и выше – к локтю.
Он поднял руку и сжал пальцы в кулак, горячие струйки потекли по предплечью. В голове что-то металось и щелкало, будто кто-то одновременно включал и выключал сотню выключателей.
Вдруг – бац! – все успокоилось. Боли больше не было. Рука стала тяжелой и холодной. Она больше не причиняла ему никакого неудобства, не отвлекала от главной задачи. Она осталась на месте, но теперь Попов не чувствовал ее, словно из его плечевого сустава торчала прочная и гибкая палка. Совершенный протез, снабженный хитрыми сервомоторами, заставлявшими его двигаться.
Он пошевелил пальцами – точнее, подумал, что шевелит пальцами – и уловил в плывущей двоящейся темноте плавное движение, словно пучки водорослей качались на темном дне медленной реки.
– Ха! – Это зрелище завораживало.
Он опять собрался, сконцентрировался и продолжил движение. И это действительно походило на ЗАДАЧУ, чертовски сложную задачу, учитывая то обстоятельство, что его телом управлял кто-то другой. И этот другой, видимо, ни разу не делал того, что Попов проделывал неоднократно – никогда не спускался в подземный бункер.
Сержант – точнее, его тело, повинующееся приказам извне, – медленно шагнул вперед. Спичка быстро догорала, крохотный огонек уже метался на самом кончике, но он еще не погас. И, по расчетам голоса, должен был погаснуть не раньше, чем Попов сделает то, что от него требовалось.
То же время. То же место.
Едва мужской силуэт в голубой форменной рубашке исчез в дверном проеме, как из-за кустов, росших у развилки дороги, показалась смешная, похожая на шахматную ладью, голова. Белое круглое лицо с жестким ежиком непослушных волос на макушке и оттопыренные уши выглядели комично. Очень часто люди на улице, увидев это потешное лунообразное лицо, начинали улыбаться, и тогда мальчик улыбался им в ответ.
Сейчас никого вокруг не было, ни одной живой души (если не считать папы и того человека с автоматом, который вошел в дверь белой будки), но Ваня все равно улыбался.
Он вышел из своего укрытия и долго смотрел на вход в бункер, затем обернулся и махнул рукой. При этом он поднес палец к губам и громко зашипел, как рассерженный гусь:
– Шшш!
Из-за куста показался мужчина. Достаточно было бросить беглый взгляд, чтобы понять – с ним что-то не так. Мужчина едва держался на ногах, его качало из стороны в сторону, и лицо у него было белее накрахмаленной скатерти.
– Е... шуи... – громким шепотом сказал мальчик. Это означало «не шуми».
Мужчина поморщился, крепко сжал виски и подошел к мальчику.
Ваня вытянул руку и ткнул коротким толстым пальцем в белую будку.
– Там!
– Что там? – Николай говорил с трудом, сквозь сжатые зубы. Каждое слово гулким тошнотворным эхом отдавалось у него в голове. – Зачем мы сюда пришли?
Ваня округлил и без того круглые глаза и снова зашипел на отца:
– Шшш! Е... шуи!..
– Что мы здесь делаем? Скажи мне, сынок, какого черта мы приперлись сюда по жаре, за шесть километров от дома? А? Ты же знаешь, как у меня болит голова...
Николай опустился на корточки и прикрыл глаза. Чахлые кустики не давали никакой, даже самой слабой, тени, поэтому он просто сидел, обреченно свесив голову на грудь, и бормотал:
– Хотя... Откуда тебе знать? Ты же -дебил. Проклятый дебил. У тебя просто не может болеть голова.
Мальчик стоял и внимательно слушал отца. Он знал почти все слова, кроме одного, которое слышал впервые. «Дебил». Так его еще никто не называл, а тем более – отец.
Наверное, это какая-то новая игра. «Дебил» – это, наверное, что-то вроде «рыцаря».
Но интонация, с которой папа говорил это слово, ставила его в тупик. Потому что... Потому что он злился на него. Злился, словно Ваня сделал что-то нехорошее. Но ведь он не делал ничего нехорошего. Наоборот – он все делал, как надо. Так, как он должен был сделать.
Последний раз он слышал эту интонацию от отца очень давно. Он не знал, что такое месяц или год, поэтому просто считал, что это случилось очень давно.
Папа собирался на какую-то важную встречу. Ваня не знал наверняка, куда именно, но прекрасно понимал, что эта встреча очень важна для него.
