Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью - Кунц Дин Рей (читаем книги онлайн TXT) 📗
Прежде чем облака перестали мне помогать и луна стала предательницей, я, пригнувшись, побежал к высокой сосне и, прижавшись к стволу, оглядел ночь. Хотел продолжить путь к следующему дереву, но появились трое людей, которые спускались по пологому склону от дома, прорезая темноту лучами своих фонарей. Я обошел ствол за мгновение до того, как один из лучей выхватил из темноты ствол сосны, перед которым я только что стоял.
Без собаки-призрака я не хотел идти сквозь лес к дороге, где ждала миссис Фишер. Психический магнетизм притянул бы меня к ней, и, скорее всего, в лесу нашлось бы достаточно оленьих троп, по которым я мог идти, вместо того чтобы ломиться напрямую, но мне пришлось бы воспользоваться своим фонариком, а такого я позволить себе не мог.
Поэтому я намеревался уйти через подъездную дорогу, по которой и пришел сюда. Но отряд сектантов наверняка ее уже блокировал. Чтобы воспользоваться дорогой, мне, скорее всего, пришлось бы перебить всех, кто встретился бы мне на пути, а уж потом искать лимузин, припаркованный на обочине шоссе. Несомненно, миссис Фишер умела обращаться с оружием, выглаженная и полностью синяя, но она не смогла бы сдерживать армию сектантов, одновременно усаживая детей в пассажирский салон лимузина.
Трое людей продолжали идти к конюшне, а я уже заметил других, которые шли вдоль кромки леса. Скоро им предстояло найти спящих доберманов.
Ночь все более напоминала бочку пороха. Бикфордов шнур уже запалили.
Покинув дом, я исходил исключительно из того, что они знали, кого ищут, но, похоже, в этом ошибался. Роб Баркетт, Джинкс и оба Кена уже покинули этот мир, а потому никоим образом не могли сообщить им мои приметы. Шестиглаз видел мое лицо, в точности копирующее его, только с более привычным количеством глаз, но, даже если демон и обожатели дьявола играли в одной команде, это не означало, что они постоянно обменивались эсэмсками.
В любом случае с зажженным фонариком я всегда мог сойти за одного из сектантов, ищущего незваного еретика, который нарушил святость их религиозной службы. С пистолетом в правой руке и фонариком в левой, я решительно вышел из-за сосны и направился к автомобильной стоянке, за которой лежала дорога, выводящая к шоссе.
Так много лучей ручных фонариков ощупывали территорию поместья, что мне это напомнило эпизод из «Инопланетянина», когда Питер Койот и другие федеральные агенты прочесывают леса и поля, пытаясь выйти на след маленького гостя с другой планеты. В сложившейся ситуации инопланетянином был я, и мне просто хотелось домой, но эти поисковики перебрались сюда из другого фильма, «Ребенок Розмари».
Когда я проходил мимо заднего борта «ПроСтара+», кто-то выступил мне навстречу и направил луч фонаря в лицо в тот самый момент, когда я осветил его лицо, и мы оба застыли, как громом пораженные. Маскарадный ковбой! Верховный жрец секты. В том самом костюме из видения, когда он сжигал троих маленьких детей. Вероятно, наша встреча поразила его даже больше, чем меня, потому что он считал меня мертвым, а я знал, что он жив. Он держал в правой руке пистолет с глушителем, как и я. Одновременно у нас вырвалось: «Ты!». Мы направили оружие друг на друга, но сразу никто не выстрелил. Я колебался, потому что подумал, а вдруг он скажет мне что-то такое, о чем я мог узнать только от него. Он, как мне представляется, — потому что чувствовал себя неуязвимым, пусть я убил Кенов и освободил детей.
— Где они? — спросил он.
— Где кто? — переспросил я.
— Послушай, падла, мне нужны эти дети. Я обещал и привык держать свое слово.
В нем чувствовался страх, возможно, по той простой причине, что ему, если он не приносил в жертву тех семнадцать детей, грозила вечность в аду, где пришлось бы питаться джемом из соплей, приготовленным без добавления сахара. Я уже понял, о чем хочу его спросить, но сначала сказал:
— Я думаю, что теперь круг для меня замыкается.
В ярости он спросил:
— Где эти сопливые маленькие паршивцы?
Я ответил:
— Думаю, мне скоро придется поехать домой.
Он взревел:
— Ты прелюбодейский маленький прелюбодейский прелюбодей, ГДЕ ЭТИ ДЕТИ?
Я же задал вопрос, который требовалось задать:
— Вы сами или такие же, как вы, планируете что-то для Пико Мундо?
Его глаза округлились, и я получил ответ. Он выстрелил мне в грудь в тот самый момент, когда я выстрелил ему в грудь. Два «уф-ф-ф» практически слились. Поскольку на нем кевларового бронежилета не было, он упал. Я, пусть и в жилете, тоже упал, хотя пуля расплющилась о пуленепробиваемый материал и не добралась до меня. Но я почувствовал, что мне в грудину ударил сильно брошенный бейсбольный мяч. Он выронил пистолет. Я — фонарик. Пнул оружие, чтобы он не смог его достать. Он попытался ударить ногой по моей руке с пистолетом, но с пулей в груди потерял координацию и силу. Он харкнул кровью, и я тоже выплюнул кровь, потому что прикусил язык. Он слабел и быстро уходил. Обозвал меня нехорошим словом, намекающим, что я замечен в инцесте, тогда как я, восстановив дыхание, назвал его психом. Взял фонарь из его руки и выключил.
Мой фонарик, лежащий на земле, светил на меня и привлек его внимание к чему-то, потому что он спросил надрывным, дрожащим голосом:
— Почему ты это носишь? Где ты это взял? — Я понял, что его изумил восклицательный знак из бриллиантов и рубинов, брошь, которую миссис Фишер приколола к рукаву моего свитера. Он же продолжал спрашивать. — Кто ты? Кто ты, чтобы это носить?
Вместо ответа я сказал:
— Наш разговор закончен, Лайл Хетлэнд, — и оборвал его страдания еще одним выстрелом, в шею.
Подавляя рвотный рефлекс, я поднялся и привалился спиной к заднему борту восемнадцатиколесника. Быстрый обзор ночи показал, что наша стычка внимания не привлекла. Но лучи фонарей по-прежнему рассекали темноту во всех направлениях.
Будучи сторонником позитивного мышления, я подумал, что смерть ковбоя — хороший знак, указывающий, что теперь, когда мой главный враг мертв, я смогу выйти из поместья целым и невредимым. И тут ночь действительно взбесилась.
Глава 37
Выключив фонарик, я оттащил ковбоя к боковому борту и закатил под восемнадцатиколесник, устроил, можно сказать, на покой, путь в данном случае речь шла о вечном покое. Я не хотел тратить на это время, но и не оставлять же тело на открытом месте, где на него мог наткнуться кто угодно, тем самым усугубив мою ситуацию.
Как только мертвец занял положенное ему место, в кузове раздался сильный удар. В Лос-Анджелесе, заглянув в кузов, я убедился, что он пуст, если не считать решетки из нержавеющей стали с различными символами, от кельтского креста до свастики и анкха, за которой внутреннюю поверхность кузова выкрасили в черный свет и разрисовали теми же желтыми символами. Новые удары, раздающиеся изнутри, убедили меня, что теперь в кузове кто-то есть.
Я только что освободил семнадцать похищенных детей, и напрашивалась мысль, что ковбой по пути из Лос-Анджелеса поместил в кузов еще нескольких пленников. И потому следовало обыскать мертвеца, найти ключи, открыть дверцы заднего борта и…
— Любопытство желательно не всегда. — Мистер Хичкок так напугал меня, что я подпрыгнул и взвизгнул, словно собака, которая наступает на свой хвост. Ей не столько больно, как она злится на себя.
В молочном лунном свете в режиссере определенно было что-то призрачное, и не только потому, что он, будучи Альфредом Хичкоком, умер более тридцати лет тому назад. Думаю, он хотел казаться призраком, чтобы лучше донести до меня важность своих слов.
— Сэр, я подумал: может, этот парень держит в трейлере других пленников…
— В этом трейлере только один пленник, мистер Томас, и совсем не тот, которого целесообразно освобождать.
— Но…
Мистер Хичкок перебил меня вскинутой рукой.
— Вновь подчеркиваю, я не ваш ангел-хранитель, который, подозреваю, не приглядывает за вами в должной степени. Но после ваших достижений этой ночью я испытаю глубокое разочарование, если в самом конце вы сделаете что-то глупое и вас расчленят.
