Камера - Гришем (Гришэм) Джон (библиотека книг TXT) 📗
Журналисты, наблюдавшие за спектаклем, терпеливо выжидали. Полно их было и в зале суда – под деревьями остались лишь самые нерасторопные. Они следили за действиями членов Клана, вслушивались в пылко произносимые речи. И чем заметнее был интерес прессы, тем продолжительнее становились эти речи.
Для Кэйхолла и Догана новое слушание проходило весьма гладко. Кудесник Брэйзелтон усадил-таки на скамью присяжных двенадцать, как он предпочитал их называть, патриотов и принялся за пробивание брешей в выстроенной прокурором системе обвинения. Главным аргументом адвоката явилось то, что все улики были лишь косвенными: никто ведь не видел, как Сэм Кэйхолл закладывал бомбу. Кловис драматическим жестом подчеркнул данное обстоятельство, и, судя по лицам присяжных, оно произвело впечатление. Нанятый Доганом, Кэйхолл приехал в Гринвилл по делам и всего только появился у офиса Крамера в неподходящий момент. Вспомнив о погибших во время взрыва мальчиках, Брэйзелтон прослезился.
Бикфордов шнур оставил в багажнике “понтиака”, по-видимому, прежний владелец машины, мистер Карсон Дженкинс, подрядчик строительной компании в Меридиане. В письменных свидетельских показаниях мистер Дженкинс подтверждал, что по роду профессии ему постоянно приходится иметь дело с динамитом. Кусок шнура он просто забыл вытащить из багажника, когда продавал “понтиак” Догану. Мистер Дженкинс, читающий по воскресеньям лекции в церковной школе, являет собой пример добропорядочного гражданина, слова которого не вызывают и тени сомнений.
И к тому же состоит членом Ку-клукс-клана, о чем, правда, в ФБР не догадывались. Нет, Кловис Брэйзелтон сыграл свою роль безукоризненно.
Ни полиция, ни ФБР не знали и о том, что свою собственную машину Кэйхолл оставил на стоянке трейлеров в Кливленде. В самый первый раз разговаривая из тюремной камеры по телефону с женой, Сэм дал супруге четкие инструкции: пусть сын, Эдди Кэйхолл, немедленно отгонит автомобиль подальше. Такая предусмотрительность оказалась очень на руку защите.
Стратегия адвоката была простой, но достаточно эффективной: “Разве может кто-то доказать, что мои клиенты вошли в преступный сговор? Неужели вы, присяжные округа Неттлс, обречете на смерть двух ни в чем не повинных мужчин?”
На пятый день суда члены жюри удалились на совещание. Своим подопечным Брэйзелтон гарантировал: они будут оправданы. Не сомневался в этом и прокурор. Члены Клана на лужайке предвкушали победу.
Но приговор, обвинительный или оправдательный, так и не прозвучал. Двое присяжных упрямо требовали смертной казни. Потратив почти полтора дня на ожесточенные дискуссии, жюри вынесло вердикт: процесс зашел в тупик, дело требует пересмотра. Судья назначил дату нового слушания, и впервые за долгих пять месяцев Сэм Кэйхолл отправился домой.
* * *
Процесс возобновился шестью месяцами позже, в округе Уилсон, лежавшем среди бескрайних сельскохозяйственных угодий, в четырех часах езды от Гринвилла и сотне миль от Неттлса. Органы юстиции получили несколько жалоб: оказывается, перед началом первой сессии члены Клана пытались оказать давление на потенциальных присяжных. В результате, руководствуясь никому не известными доводами, в качестве нового места судья выбрал район, кишевший куклуксклановцами и их сторонниками. Как и прежде, члены жюри были поголовно белыми и без малейшей примеси еврейской крови в жилах. Кловис Брэйзелтон придерживался уже оправдавшей себя тактики – он лишь пригласил мистера Карсона Дженкинса засвидетельствовать свои показания лично. Согласившись, тот принялся вдохновенно лгать.
Государственный обвинитель решил несколько изменить стратегию, однако это ни к чему не привело. Умышленное убийство превратилось в убийство по неосторожности. Вопрос о смертной казни отпадал, и жюри могло при желании признать Кэйхолла и Догана виновными. Наказание их в таком случае ждало бы более мягкое, но обвинение все равно оставалось обвинением.
Однако имелись во втором процессе и серьезные отличия. Три дня не сводил глаз с присяжных Марвин Крамер, сидевший в инвалидной коляске. Его жена Рут попыталась присутствовать еще на первом суде, но буквально через день была вынуждена вернуться в Гринвилл: сдали нервы. Перенесшему шесть операций Марвину врачи категорически запретили появляться в Неттлсе.
Члены жюри старались избегать его испытующего взгляда и проявляли удивительный для присяжных интерес к показаниям свидетелей. Лишь одна молодая женщина, Шарон Кулпеппер, мать двоих близнецов, не могла себя сдержать. Глаза ее то и дело встречались с глазами Крамера. Марвин беззвучно молил ее о справедливости.
Единственная из двенадцати присяжных, Шарон Кулпеппер с самого начала была на стороне обвинения. В течение двух дней она сносила нападки остальных членов жюри. Обидные клички доводили ее до слез, и все же Шарон не отступала.
Второй процесс закончился почти так же, как и первый. Одиннадцать голосов против одного. Судья решил назначить очередное слушание. Публика разошлась, Марвин Крамер вернулся в Гринвилл, а оттуда – в Мемфис, чтобы опять лечь под нож хирурга. Кловис Брэйзелтон вовсю флиртовал с прессой. Окружной прокурор не пытался делать никаких прогнозов относительно нового суда. Сэм Кэйхолл возвратился в Клэнтон, дав себе в душе слово ни на шаг не подходить к Джереми Догану. Великий маг Клана с триумфом въехал в Меридиан и громко оповестил жителей о начале грандиозной битвы со вселенским злом, где силы добра уже одержали первую победу.
Имя Уэджа было украдкой произнесено лишь однажды. В перерыве слушаний Доган шепнул Кэйхоллу о полученной от Ролли весточке. Принес ее супруге Джереми таинственный незнакомец прямо в коридор помпезного здания суда. Уэдж находился неподалеку, в лесах, и внимательно наблюдал за ходом процесса. Посланец сказал прямо: если Доган или Кэйхолл упомянут Ролли хотя бы словом, дома и семьи обоих взлетят на воздух.
ГЛАВА 3
Свой развод супруги Марвин и Рут Крамер оформили в 1970 году. Чуть позже Марвина поместили в клинику для страдающих умственными расстройствами, а в 1971-м он покончил с собой. Рут вернулась в Мемфис, к родителям. Несмотря на множество проблем, семья с редкостным упорством настаивала на третьем процессе. Еврейская община Гринвилла единогласно выразила недовольство, когда со всей очевидностью стало ясно, что окружной прокурор уже устал от поражений и потерял былой энтузиазм.
Марвина похоронили рядом с сыновьями. Именами мальчиков назвали разбитый в городе новый парк и стипендию, которую местные власти учредили для учеников средней школы. Со временем жители начали забывать о происшедшей трагедии. Тема ужасного взрыва в разговорах почти не затрагивалась.
Невзирая на давление со стороны ФБР, процесс так и не возобновлялся. Причиной тому являлось полное отсутствие каких-либо новых свидетельств. Никто не сомневался: если суд и продолжит работу, то наверняка опять в другом месте. Обвинение выглядело беспомощным, и все же феды считали, что ставить в деле точку еще слишком рано.
Поскольку Кэйхолл держал язык за зубами, а о Ролли Уэдже оперативники не имели ни малейшего представления, следствие заглохло. Джереми Доган разъезжал по штату с речами и потихоньку набирал политический вес. На севере страны журналисты поражались его откровенно расистским выпадам и готовности публично нацепить на себя белый балахон Клана. В какой-то момент к Джереми пришла недолгая слава, и он ею наслаждался.
К концу 70-х Доган стал одним из заурядных функционеров быстро распадавшейся организации. Афроамериканцы получили право голоса. Дети их ходили в те же школы, что и отпрыски благополучных белых семей. По всему Югу рушились барьеры расовой нетерпимости. Гражданские свободы проложили себе путь даже в Миссисипи; Клан уже ничего не мог этому противопоставить. К вспыхивавшим еще кое-где крестам Доган не соблазнил бы подлететь и ночную бабочку.
В 1979-м произошли два знаменательных события. Первым явилось избрание жителя Гринвилла Дэвида Макаллистера на пост окружного прокурора. Двадцатисемилетний Дэвид стал самым молодым в истории штата Миссисипи государственным чиновником такого ранга. Подростком он стоял в толпе, наблюдая за тем, как агенты ФБР копались в руинах взорванной адвокатской конторы. Вскоре после избрания Макаллистер поклялся призвать террористов к ответу.
