На грани - Френч Никки (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— Нам уже пора.
— Надя...
— Не будем опаздывать.
— Вчера я лежал в постели и видел тебя — твое лицо, тело...
— Не трогай.
— Я знаю тебя, как никто.
— И думаешь, что я умру.
Перед уходом я позвонила Линксу и предупредила, что инспектор Стадлер повезет меня к родителям, где мы пробудем до вечера. Я уловила удивленные нотки в голосе Линкса: он не мог уразуметь, зачем я сообщаю ему о своих планах. А мне было все равно. Я повторила то же самое громко и четко — Линкс не мог не услышать. Как и Камерон.
По дороге мы почти не разговаривали, пока не свернули с шоссе М4. Я коротко давала указания, Камерон вел машину и поглядывал на меня. Я сидела, сложив руки на коленях, и пыталась смотреть в окно. Но мне было неуютно под его взглядом.
— Чем занимаются твои родители? — спросил он, когда мы были уже у цели.
— Отец — учитель географии, он рано вышел на пенсию. Мама где только не работала, но в основном сидела дома и растила нас с братом. Сюда, к перекрестку. Останешься в машине, ясно?
Родители жили в переулке, застроенном одинаковыми домами. Камерон подъехал к крыльцу.
— Подожди минутку, — попросил он, когда я взялась за дверную ручку. — Я должен кое-что тебе сказать.
— Что?
— Пришло еще одно письмо.
Я откинулась на сиденье и закрыла глаза.
— Господи...
— Ты же взяла с меня обещание рассказывать все.
— Что там было?
— Почти ничего. «Ты смелая, но это тебе не поможет». Что-то вроде этого.
— И все? — Я открыла глаза и повернулась к нему. — Когда его прислали?
— Четыре дня назад.
— Из письма вы что-нибудь узнали?
— Присоединили его к психологическому портрету преступника.
— Значит, ничего, — вздохнула я. — Как всегда. Только убедились, что он не передумал.
— Верно.
— Увидимся через пару часов.
— Надя...
— Ну что?
— Ты и правда смелая. — Я уставилась на него. — Честное слово.
Я смотрела на него.
— Ты хочешь сказать, смелая, как Зоя и Дженни?
Он не ответил.
Мама приготовила рагу из баранины с рисом — как всегда, переваренным, слипшимся в комки, — и зеленый салат. В детстве я почему-то любила баранину. Как объяснить матери, что со временем вкусы меняются? Мясо получилось жестким, в нем постоянно попадались острые осколки костей. Папа открыл бутылку красного вина, хотя за обедом родители никогда не пили. Они искренне обрадовались мне, захлопотали, словно я была чужой. Я и вправду чувствовала себя чужой этим двум еще не старым людям.
Они вечно осторожничали, всего боялись. Переживали за меня каждый раз, когда я уходила гулять вечером, в холодные ночи клали мне в постель бутылку с горячей водой, кутали в морозы, точили мне карандаши к началу учебного года. Эта забота сводила меня с ума: они вникали во все детали моей жизни. Но теперь, вспоминая об этом, я ощутила приступ ностальгии. Меня потянуло домой.
Я решила, что обо всем расскажу после обеда. Мы перешли в гостиную и неторопливо пили кофе с мятными конфетами. На улице стояла машина, за рулем сидел Камерон. Я прокашлялась.
— Мне надо кое-что сказать вам, — начала я.
— Что? — Мама уже смотрела на меня выжидательно, настороженно.
— Я... есть человек, который... — Я остановилась, заметив, что мама зарумянилась. Она решила, что у меня наконец-то дело идет к свадьбе. Макса она не воспринимала всерьез. У меня вдруг кончились слова. — Нет, все это пустяки.
— Ты говори, говори. Мы хотим послушать — правда, Тони?
— Потом. — Я вскочила. — Сначала пусть папа покажет мке, что творится в саду.
На дереве зрели сливы. Отец выращивал фасоль, латук и картошку. Он показал мне помидоры в парнике и набрал с собой целое ведерко мелких красных шариков.
— Мама закатала для тебя несколько банок клубничного джема, — сообщил он.
Я взяла отца за руку.
— Папа, — начала я, — папа, мы иногда ссорились, — из-за уроков, курения, выпивки, косметики, прогулок допоздна, политики, наркотиков, парней, их отсутствия, работы и так далее, — но ты всегда был хорошим отцом.
Он смущенно поцокал языком и потрепал меня по плечу.
— Наверное, мама уже волнуется.
Мы попрощались в прихожей. Обнять родителей я не смогла: руки были заняты помидорами и джемом. Я прижалась щекой к маминой щеке и вдохнула родной запах ванили, пудры, мыла и нафталина. Запах моего детства.
— До свидания, — сказала я, и они дружно замахали руками. — До свидания.
Всего на миг я позволила себе подумать, что вижу их в последний раз. Нет, вряд ли: твердо зная, что расстаешься навсегда, не выйдешь из дома, не сядешь в машину и не будешь улыбаться как ни в чем не бывало.
Всю дорогу домой я притворялась спящей. Камерон осмотрел квартиру, и я выпроводила его в машину. Мне хотелось побыть одной. Он попытался возразить, но у него на поясе запищал пейджер, я вытолкала Камерона за дверь и захлопнула ее.
И села на край кровати, опустив руки на колени. Закрыла глаза, потом открыла их. Прислушалась к своему дыханию. Я ждала, время тянулось, а странное чувство не проходило.
Потом зазвенел телефон — как будто у меня в голове. Я протянула руку и взяла трубку.
— Надя! — Голос Морриса звучал торопливо и хрипло.
— Что?
— Это я, Моррис. Молчи и слушай: я кое-что знаю. По телефону нельзя. Надо встретиться.
У меня в животе вновь начал разрастаться страх, гигантская опухоль ужаса.
— В чем дело?
— Приезжай ко мне, только скорее. Ты должна это видеть. Ты одна?
— Да. У дома в машине сидит Стадлер.
Я услышала, как Моррис с присвистом втянул ртом воздух. Потом заговорил снова, очень спокойно и медленно:
— Попробуй удрать от него, Надя. Я жду тебя.
Я положила трубку и поднялась, покачиваясь. Значит, все-таки Камерон. Страх отступил, я стала сильной, пружинистой, мыслила четко и ясно. Вот и все. Ожидание кончилось, а вместе с ним — горе и страх. Я готова, пора действовать.
Глава 21
План сложился мгновенно. Я знала, что делать. Ломать голову не пришлось. Страх отступил и затаился в глубине. Завидев меня на пороге, Камерон вышел из машины, глядя вопросительно и с надеждой.
— Схожу куплю что-нибудь на ужин, — сказала я.
Мы зашагали по улице вместе. Я молчала.
— Прости, — не выдержал он. — За все. Я только хочу, чтобы нам стало легче. Тебе и мне. Нам.
— Ты о чем?
Он не ответил. Мы прошли до конца улицы, свернули за угол и остановились у магазина «Маркс и Спенсер». Только бы Камерон ничего не заподозрил. Затевать спор опасно. Я коснулась ладонью его лба. Контакт, но очень короткий.
— Извини, — произнесла я. — Сейчас я не в состоянии рассуждать здраво. Еще не время.
— Понимаю, — кивнул он.
Я вздохнула и повернулась к магазину:
— Я быстро.
— Не торопись, я подожду.
— Тебе что-нибудь взять?
— Не беспокойся.
В кэмденском «Марксе и Спенсере» есть второй выход. Эскалатор, несколько ступеней вниз — и я на подземной платформе. Теплый воздух обдувал лицо. Я обернулась. Нет, за спиной никого.
Сидя в поезде, я пыталась заранее предугадать, что услышу от Морриса. Я словно провела неделю в тумане, а теперь он наконец начал рассеиваться и сквозь него проступили фрагменты пейзажа. Если убийца — кто-то из полицейских, если это Камерон, тогда все очень просто. У них был доступ и в квартиру Зои, и в дом Дженни. У меня упало сердце. И в мою квартиру. Но зачем им это? А Камерону зачем?
Вспомнив взгляд Камерона, я нашла ответ. Первые встречи в полиции: Камерон в углу, не сводит с меня глаз. Камерон в моей постели. На меня еще никогда так не смотрели, ко мне никогда так не прикасались — как к бесконечно притягательному, но чуждому предмету. Я поняла, что ему не терпелось коснуться меня, овладеть мною, попробовать на вкус, как самую обычную женщину. Поначалу он был заинтересован, затем начинал чувствовать отвращение — тогда все понятно. Быть рядом с женщиной, которую ты запугал, трахать ее, узнавать все ее тайны — да, это заводит. Но как это доказать? Неужели Моррис что-то нашел?
