Химия смерти - Бекетт Саймон (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Толчком я распахнул дверь настежь, и глазам открылся темный коридор. Сейчас в нос ударило так, что ошибиться невозможно. Во рту пересохло, и я полез за мобильником звонить в полицию. Все, вышло время для игр в кошки-мышки. Что-то... Нет, кто-то здесь умер. Я уже вовсю давил на кнопки, когда сообразил, что сигнала-то нет. Мейсоновский домик оказался в мертвой зоне. Тьфу! Кстати, а сколько времени я уже отрезан от мира? Что, если звонил Маккензи?
Ну хорошо, теперь у меня есть еще одна причина зайти внутрь. Впрочем, даже если бы мне не был нужен обычный телефон, выбора не оставалось. Как ни мучайся, а назад дороги нет.
Вонь усилилась. Я стоял в прихожей, пытаясь понять, что к чему в этом доме. На первый взгляд кругом чинно и опрятно, хотя... Да, так и есть: на всех вещах лежит толстый слой пыли.
– Алё-о! – позвал я.
Никакой реакции. Справа – дверь. Открыв ее, я очутился в той самой кухне, которую видел через окно. В раковине гора грязной посуды, заляпанной остатками подсохшей или гниющей еды. С полдесятка толстых, ленивых мух пробудились к жизни, однако их жужжание даже близко не напоминало того гула, что я слышал со двора.
Гостиная оказалась столь же неприбранной. Уже виденные мной кресла по-прежнему пялились на мертвый телевизор. И ни намека на телефон. Я вышел и направился к лестнице. Старая, до дыр протертая ковровая дорожка вела наверх, скрываясь в полумраке. Встав у нижней ступеньки, я опасливо положил руку на перила.
Не хочется подниматься. Да, но нельзя же просто так возвращаться, раз я зашел столь далеко! На стене – выключатель. Я им щелкнул и чуть не упал, когда в ответ хлопнула перегоревшая лампочка. Осторожно поднимаясь по ступенькам, я чувствовал, как плотнее и назойливее становится вонь. А теперь к ней подмешивался еще какой-то запах, что-то терпко-смолянистое, ерошащее мое подсознание. Впрочем, на размышления времени нет. Лестница закончилась новым коридором. В полутьме удалось различить пустую грязную ванную комнату. И еще есть пара дверей. Я подошел к ближайшей, открыл ее. Внутри – смятая односпальная кровать, некрашеные половицы. Возле второй двери смолистый запах стал гуще. Повернув ручку, я попробовал войти, однако раму, видно, перекосило, и на секунду я даже подумал, будто комната на замке. Я поднажал, что-то вдруг поддалось, и дверь распахнулась.
В лицо ударило черное облако. Отбиваясь от мух, я едва сдержал рвоту, когда навстречу потекла теплая вонь. Я-то думал, что уже привык к ней, однако здесь на меня навалилось нечто запредельное. Мухи потихоньку вышли из истеричного состояния и принялись усаживаться обратно, на какую-то фигуру в постели. Прикрыв обеими руками рот и короткими, судорожными глотками вдыхая воздух, я приблизился.
Первое чувство – облегчение. Труп изрядно разложился, и хотя навскидку невозможно сказать, мужчина это или женщина, ясно одно – он пролежал здесь приличное время. Куда дольше двух суток. «Слава тебе Господи...» – мелькнула слабая искорка мысли.
Я придвинулся еще ближе, и мухи раздраженно зашевелились. Вообще-то для активной деятельности насекомых становилось слишком темно. Доведись мне оказаться тут на час позже или кабы не та молния, что их разбудила, ни за что бы не услышал характерного жужжания. Теперь же я видел, что окно оставлено слегка приоткрытым. Для проветривания комнаты щель чересчур мала, зато вполне достаточна, чтобы запах разложения привлек сюда мух, откладывающих яйца.
Выпростав безвольные руки из-под одеяла, труп полусидел, подпертый подушками. Рядом с кроватью – старая тумбочка с пустым стаканом и остановившимся будильником. Возле них – мужские наручные часы и аптекарская баночка с пилюлями. Название прочитать не получилось, очень уж темно. Тут очередная молния осветила комнату, фотовспышкой выхватив из мрака выцветшие обои в цветочек, обрамленную картину над кроватью и надпись на лекарстве. Копроксамол. Болеутоляющее, выписанное на имя Джорджа Мейсона.
Вполне возможно, что старый садовник действительно мучился спиной, но причина его отсутствия в поселке совсем иная. Мне припомнилось, что ответил Том Мейсон, когда я поинтересовался, куда подевался его дед: «Еще в постели». Кстати, а как давно умер старик Джордж? И что этот факт говорит о Манхэме, не заметившем его исчезновения?
Поворачиваясь к выходу, я постарался ничего не задеть. И пусть здесь скорее имела место семейная трагедия, а не преступление, мне не хотелось оставлять лишних следов. Ведь кому-то придется устанавливать причину смерти Джорджа и выяснять, из каких таких соображений его внук никому ничего не сказал. Конечно, такое поведение вряд ли вяжется со здравым рассудком, но ведь скорбь – вещь довольно странная. Том далеко не первый из тех, кто предпочел не мириться с реальностью.
Когда я вышел в коридор, в нос опять ударил смолистый запах. А сейчас, при открытой двери, мне хватило света разглядеть густые черные мазки вдоль всего косяка. Смятая газета, обмазанная этим же веществом, до сих пор висела на нижней филенке. В памяти всплыло, как туго открывалась дверь поначалу. После легкого прикосновения к потекам на пальцах остались липкие пятна.
Деготь.
Вот что пытался я выудить из своего подсознания, начиная с позапрошлого дня! К запаху кладбищенских цветов и скошенной травы примешивалось еще кое-что. Я был слишком озабочен тогда и не сумел догадаться, но теперь все ясно. Деготь, прилипший к ботинкам Мейсона или к его инструментам, когда он пытался законопатить спальню деда.
То же самое вещество, что я обнаружил в трещине позвонка Салли Палмер.
Надо успокоиться и все обдумать. Том Мейсон – убийца?! Непостижимо. Он всегда выглядел слишком безмятежным, слишком простодушным, чтобы суметь спланировать зверства, не говоря уже о том, чтобы их осуществить на деле.
Однако мы с самого начала знали, что убийца прячется у всех на глазах. С этой задачей Мейсон справился отлично, терпеливо работая в церковном саду или на центральной лужайке, сливаясь с фоном поселка так умело, что по-настоящему его никто не замечал. Вечно в тени собственного деда, тихий и сладкоречивый человек, не оставляющий после себя никакого впечатления.
Если не считать текущей минуты.
Я сказал себе, что делаю слишком поспешные выводы. Ведь и часа не прошло с тех пор, как я был убежден, что убийца – Карл Бреннер. С другой стороны, Мейсон столь же хорошо вписывается в психологический портрет. Причем Бреннер не держит разлагающийся труп родного деда у себя в доме. И не пытается замаскировать запах тем же веществом, что мы нашли в шейном позвонке мертвой женщины.
Руки ходили ходуном, пока я вытаскивал мобильник, чтобы звонить Маккензи. Ах ты, черт! Я совсем забыл, что нет сигнала. Выругавшись, я помчался вниз по лестнице. Да, но какой бы важной ни выглядела находка, я не могу уехать, не убедившись, что здесь нет Дженни. Вихрем пронесся я по всему дому, чуть ли не срывая двери с петель. Увы, ни в одной комнате не обнаружилось признаков жизни или хотя бы телефона.
Выскочив наружу, я на бегу проверил, не появился ли сигнал по какой-нибудь атмосферной прихоти. Нет, мобильник по-прежнему не работал. На звук запущенного мотора над головой бухнул громовой раскат. Уже совсем стемнело, и на лобовом стекле начали взрываться дождевые капли. Размеры дворика не позволяли развернуть «лендровер» с ходу, и мне пришлось подать назад. Фары мазнули светом по деревьям напротив, и в ответ блеснула встречная вспышка.
Если бы не автоматическая коробка, автомобиль бы заглох, когда я выжал тормоз до отказа. Несколько секунд я вглядывался в лес, где заметил вспышку. Хм-м, ничего не видно. От какого же предмета отразился свет? С пересохшим ртом я медленно подал вперед, одновременно поворачивая руль. И тут где-то в глубине, за деревьями, под лучами фар что-то опять сверкнуло.
Ярко-желтый прямоугольник номерного знака – вот что это такое!
Теперь видно, что подъездная дорога не заканчивалась двориком, а уходила в лес. Причем она не выглядит заброшенной, хотя и сильно заросла. С другой стороны, припаркованная там машина находится слишком далеко, и кабы не то секундное отражение, я бы в жизни не догадался, будто там что-то есть.
