Прогулка среди могил - Блок Лоуренс (читаемые книги читать .txt) 📗

Кинен предложил потихоньку войти с веранды. Тогда не надо будет подниматься по скрипучей лестнице, а передняя дверь дальше других от кухни, где он сидит, — он так занят пересчитыванием денег, что может и не услышать, как разобьется стекло.

— Заклей его пластырем, — посоветовал Питер. — Когда оно разобьется, осколки не упадут на пол. Будет меньше шума.

— Надо же, чего только не знают эти торчки, — удивился Кинен.

Но пластыря у нас не было, а все магазины поблизости давно уже закрылись. Ти-Джей сказал, что подходящий пластырь наверняка найдется на верстаке или на щите над ним, но чтобы попасть в подвал, нам все равно придется разбить окно, так что толку от этого мало. Питер еще раз заглянул с веранды и сообщил, что на полу в гостиной лежит ковер. Мы переглянулись и пожали плечами.

— Какого черта, — сказал кто-то.

Я подсадил Ти-Джея, и он смотрел в кухонное окно, пока Питер высаживал стекло в передней двери. Отсюда нам ничего не было слышно, и Календер, по всей видимости, тоже ничего не слышал. Мы обогнули дом, вошли в дверь, стараясь не наступать на осколки стекла, и немного постояли, прислушиваясь. Потом медленно и бесшумно направились внутрь дома.

К двери кухни я подошел первым, за мной — Кинен. Пистолеты у нас обоих были наготове. Реймонд Календер сидел так, что мы видели его в профиль. В одной руке он держал пачку денег, в другой карандаш. Смертельное оружие в руках бухгалтера, насколько я понимаю, но не такое страшное, как пистолет или нож.

Не знаю, сколько времени я ждал. Вероятно, не больше пятнадцати-двадцати секунд, а может быть, и меньше, но мне казалось, что время тянется бесконечно. Я ждал до тех пор, пока у него едва заметно не шевельнулись плечи: похоже, он как-то догадался о нашем присутствии.

— Полиция! Ни с места! — сказал я.

Он не шевельнулся и даже не взглянул в нашу сторону. Он просто сидел там, и в этот момент один этап его жизни закончился и начался другой. Потом он обернулся ко мне, и на лице его не было ни страха, ни гнева, а только глубокое разочарование.

— Вы же говорили — неделю, — сказал он. — Вы же обещали.

Деньги были, по-видимому, все на месте. Мы набили один чемодан. Другой остался в подвале, и идти за ним никому не хотелось.

— Я бы послал Ти-Джея, — сказал Кинен, — только я помню, как ему не понравилось на кладбище. Наверное, он побоится пойти туда, где лежит мертвец.

— Вы это нарочно говорите, чтобы я пошел. На пушку берете.

— Ну да, — сказал Кинен. — Я и не сомневался, что ты так скажешь.

Ти-Джей закатил глаза к потолку и отправился за чемоданом. Вернувшись с ним, он сказал:

— Ну и вонь там стоит. Неужели от мертвяков всегда так воняет? Если я когда-нибудь кого-нибудь убью, напомните мне, чтобы держаться от него подальше.

Любопытно — мы ходили вокруг Календера, как будто его там нет, а он сидел неподвижно и молчал. Сейчас он выглядел каким-то ничтожным, слабым и беспомощным. Я-то знал, что он ни то, ни другое, ни третье, но из-за его отсутствующего вида впечатление создавалось именно такое.

— Все готово, — сказал Кинен, запирая второй чемодан. — Можем ехать прямо к Юрию.

Питер сказал:

— Юрию нужна была только девчонка.

— Ну, значит, сегодня ему повезло. Он получит еще и деньги.

— Он сказал, что ему не нужны деньги, — мечтательно произнес Питер. — Что они его не волнуют.

— Питер, ты на что намекаешь?

— Он ведь не знает, что мы поехали сюда?

— Нет, не знает.

— Я просто подумал...

— Нет.

— Такая куча денег, малыш. А ты в последнее время здорово поистратился. Ту сделку с гашишем придется списать, верно?

— Ну и что?

— Господь Бог дает тебе возможность все наверстать, не хочешь же ты плюнуть ему в лицо?

— Ох, Пит, — сказал Кинен. — Неужели ты не помнишь, что нам говорил папаша?

— Он много всякой ерунды говорил. Мы все равно не слушали.

— Он говорил, что воровать грех, разве что представится случай украсть миллион. Помнишь, Пит?

— Ну, вот такой случай и представился.

Кинен покачал головой.

— Нет. Неправильно. Тут восемьсот тысяч, из них четверть миллиона фальшивых, а еще сто тридцать тысяч — вообще мои. Значит, сколько остается? Четыреста с чем-то. Четыреста двадцать? Что-то около того.

— Вот ты все и наверстаешь, малыш. Как раз четыреста тысяч отобрал у тебя этот говнюк, плюс десять тысяч, которые ты заплатил Мэтту, плюс издержки, сколько там получается? Четыреста двадцать? Да, почти столько, черт возьми.

— Не собираюсь.

— Что?

Кинен пристально посмотрел на брата.

— Не собираюсь, — повторил он. — Я заплатил за Франсину свои кровные, а ты хочешь, чтобы я украл у Юрия его кровные. Старина, ты рассуждаешь, как поганый торчок. Украсть бумажник и помочь его искать.

— Пожалуй, ты прав.

— Господи, Пит...

— Нет, ты прав. Абсолютно прав.

— Вы заплатили мне фальшивыми деньгами? — спросил Календер.

— Дурак ты, — сказал Кинен. — Я чуть не забыл, что ты еще тут. Ты что, боишься, что тебя поймают, когда ты начнешь их тратить? Хочешь, я скажу тебе одну новость? Тебе не придется их тратить.

— А ты, значит, тот араб. Муж.

— Ну и что?

— Нет, ничего.

— Рей, где те деньги, которые вы получили от мистера Кхари? — спросил я. — Те четыреста тысяч?

— Мы их поделили.

— И куда их дели?

— Не знаю, что Альберт сделал со своей долей. Знаю, что в доме их нет.

— А ваша доля?

— В банковском сейфе. Первый торговый банк Бруклина, угол Нью-Утрехт-стрит и Форт-Гамильтон-Паркуэй. Я загляну туда утром, когда поеду из города.

— Ах, заглянешь? — переспросил Кинен.

— Не решил еще, «хонду» взять или фургон.

— Он что, совсем спятил? Мэтт, я думаю, он говорит правду. О той половине, что лежит в банке, мы можем забыть. А что до денег, которые достались Альберту, — не знаю. Мы, конечно, можем перевернуть все тут вверх дном, но, скорее всего, их не найдем, как вы думаете?

— Не найдем.

— Может, он закопал их во дворе. Или на том кладбище. Или еще где-нибудь. Хрен с ними. Мне не судьба вернуть эти деньги. Я с самого начала это знал. Давайте сделаем все, что остается сделать, и смотаемся отсюда.

— Решать вам, Кинен, — сказал я.

— Это как?

— Я могу его сдать полиции. Теперь против него улик хватает. Там, в подвале, его убитый сообщник, а в фургоне, который стоит в гараже, наверняка полно волокон от одежды, и следов крови, и Бог знает чего еще. Пэм Кассиди опознает в нем того человека, кто ее изувечил. Есть улики, которые повесят на него и Лейлу Альварес, и Мари Готскинд. Его ждут, скорее всего, три пожизненных срока плюс довесок лет в двадцать-тридцать.

— Можете вы гарантировать, что он просидит всю жизнь?

— Нет, — сказал я. — Когда речь идет об уголовном суде, никто ничего гарантировать не может. Я полагаю, что его отправят в Мэтттивен, в психушку, на принудительное лечение, и оттуда он живым уже не выйдет. Но может случиться все что угодно. Вы это знаете. Не могу себе представить, как это сойдет ему с рук, но я говорил так и про других, а они не просидели и одного дня.

Кинен задумался.

— Вспомните наш с вами уговор, — сказал он. — Мы не договаривались, что вы его сдадите.

— Знаю. Вот почему я и говорю, что решать вам. Только если вы решите по-своему, мне придется уйти.

— Вы не хотите при этом присутствовать.

— Нет.

— Потому что вы этого не одобряете?

— Не одобряю и не осуждаю.

— Но делать вы этого не станете.

— Нет, — ответил я. — Никогда не стану. Потому что один раз я это уже сделал. Назначил сам себя палачом. Мне не хотелось бы привыкать.

— Понимаю.

— На этот раз я ничего такого делать не буду. Я могу сдать его бруклинской бригаде по расследованию убийств и после этого спать спокойно.

Он снова задумался.

— Нет, по-моему, я бы так не мог, — сказал он.

— Потому я и говорю, что решать вам.