Гильотина в подарок - Ковалев Анатолий Евгеньевич (читать полную версию книги .TXT) 📗
Она встретила его в кожаных штанах бледно-зеленого цвета! Именно в таких штанах, по словам Элвиса, была внедрившаяся в его дом незнакомка. Штаны, конечно, не улика. Как и все остальное. Их могут носить тысячи девиц в Москве. И тысячи девиц любят белое вино и курят «Данхилл» без ментола. Не говоря уж о порезанных пальцах! Но не слишком ли много совпадений на одну душу населения?
Она встретила его радостным возгласом:
– Ты – настоящий полковник!
Хотя в органах он дослужился лишь до майора.
Костя вручил ей купленный по дороге одинокий оранжевый гербер, упакованный во что-то загадочно-красивое.
Она только ахнула и забегала с ним по квартире. В холодильнике отыскалась бутылка шампанского.
– Я купила для отходной.
– Какое замогильное слово!
– А ты не придирайся к словам!
– А может, не поедешь?
– Нет-нет!
Испугалась. Как-то неестественно испугалась и залилась краской.
– Уже все решено. Окончательно. Бесповоротно. Мне тут нечего делать.
– А шестого куда пойдем?
– Почему шестого?
– Все-таки праздник. День Москвы.
– Я уже забыла! Не знаю. Я не люблю праздников. Не выношу толпу! А ты?
– В моей жизни слишком мало праздников, чтобы не любить их.
– Хорошо, тогда пойдем, куда захочешь.
– За что выпьем?
– Не знаю. За счастливую дорогу – вроде рановато.
– За нашу любовь!
– Никогда не пила за любовь.
Закусывали маслятами в медовом маринаде.
– Ты ездил к горничной Грызунова? – ни с того ни с сего спросила Ольга.
– Нет еще, – соврал Константин.
– Почему?
– А почему это тебя беспокоит?
– Я ведь старалась для тебя. Доставала ее адрес.
– Всему свое время, Олечка.
А между тем у него совсем не было времени. В воздухе носилась тревога, а он пил шампанское, произносил тосты и ругал себя в душе за дурость, за беспечность. Но никак не мог просто взять и уйти. Его умиляли ее кукольные ресницы, загнутые кверху. И рыжие веснушки на носу. И прядь рыжих волос, лисьим хвостом спадающая с плеча.
Как же он мог уйти, не проведя пальцами тихо-тихо по ее щеке? Не коснувшись губами тех самых веснушек, тех самых ресниц?
Вот только «молния» на ее кожаных штанах! Да и сами эти штаны…
К тому же надрывался телефон.
– Это тебя, – подала она трубку разъяренному сыщику.
– Константин Николаевич! – Женя, казалось, был возбужден не меньше своего начальника.
– Не кричи. И так все слышно.
– Константин Николаевич, пришел ответ насчет отпечатков пальцев, которые я снял.
– Что-нибудь серьезное?
– Да!
– Не кричи. Зачитывай.
– Они принадлежат некоему Феоктистову Илье Харитоновичу, пятьдесят первого года рождения, рецидивисту-мокрушнику, находящемуся в розыске с 1982 года! Кличка – Танцор.
– Ну вот и приехали! – констатировал Еремин, одним глазом наблюдая, как Ольга застегивает лифчик.
– А Василина до сих пор не вернулась! Я звоню ей каждые полчаса, как велели. Может быть, Константин Николаевич, ее этот Феоктистов того!
– Помолчи, парень! Дай собраться с мыслями.
– А в МУРе очень даже заинтересовались нашими отпечатками. У них были какие-то непроверенные сведения, что этот Илья Харитонович давно с праотцами якшается!
– Ладно, будь на месте! – скомандовал патрон. – О своем решении сообщу через полчаса.
Решение было единственное и не слишком мудреное – проехаться по всем квартирам Роберта Игнатьевича, обернувшегося вдруг Ильей Харитоновичем. Но надежды, что по одному из этих адресов отыщется Василина, не было никакой. Ведь ей звонила женщина. Хотя женщина могла ей подстроить ловушку в виде встречи с рецидивистом Феоктистовым! Но обсуждать что-то с помощником при Ольге он не собирался.
Она сидела на краешке дивана и дымила сигаретой.
– Поедешь? – поинтересовалась безразличным голосом.
– Поеду.
– Когда увидимся?
– Шестого. Я позвоню.
– Я буду ждать. – Улыбнулась, но как-то нехотя и очень грустно.
Ему бы сесть рядом, взять ее за подбородок, развернуть милое рисованное личико так, чтобы лицом к лицу, глаза в глаза. Сказать тихо, доверительно: «Я не прокурор. Будь со мной откровенна». И спросить про Шведенко. Про Элвиса. Про мальчика Сашу, которого она учила французскому языку. Где гарантия, что она не поднимет его на смех? Ведь ни одной улики. Только – детали. Вот если показать ее фотографию Элвису? Но где теперь Элвис?
Расставание получилось скомканным. Он чмокнул ее в щеку. Она вообще обошлась воздушным поцелуем. Так не прощаются пылкие влюбленные. Так расстаются представители противоборствующих спецслужб.
Он не знал, где искать Василину. Он не понимал, кому понадобилось запугивать и без того несчастную женщину. Даже если она чем-то не угодила Танцору?.. А Василина давно говорила о нем – это грязный человек. Достаточно ли этого, чтобы взять на себя право распорядиться человеческой судьбой?
Отдавшись рассуждениям на темы морали, следователь не заметил, как добрался до цели. Первым он выбрал адрес прописки Роберта Игнатьевича, посчитав своим милицейским умом, что жить логичнее всего именно по этому адресу.
Сталинская постройка в шесть этажей в районе Садового кольца смотрела на сыщика угрюмым монолитом, приветствуя тусклым сиянием двух-трех окон.
Для начала Константин внимательно изучил двор – нет ли поблизости знакомого «форда» «Форд» нашелся, но номер слишком отличался от того, какой, по словам Полежаева, имел автомобиль убийцы.
Следующим шагом должно было стать проникновение в подъезд, но тут вышла осечка. Предприимчивое население дома закодировало парадные двери. От услуг домофона следователь отказался. Он положился на свой профессиональный опыт, который ему подсказывал, что Танцор сегодня не ночует в этой квартире.
«Вряд ли он бросил свою тачку, – рассуждал Еремин. – Ведь мы его не преследовали».
Из двух оставшихся адресов он выбрал наиболее отдаленный, на юго-западной окраине Москвы, руководствуясь тем, что убийца не захочет проводить ночь на квартире, которую сдавал журналисту, своей жертве. Хотя и существует поверье, что преступника тянет на место преступления, но следователь не верил во все эти полумистические домыслы, чуждые логике, не оправданные психологически.
Уже проехав половину пути, Еремин подумал: что могло ее так напугать? За каким лешим она погналась?
Версий было немного. Вернее, всего одна-единственная версия, возникшая сразу, как только Женя заикнулся о тревожном звонке: «Ей пообещали останки мужа, чтобы она смогла наконец его похоронить». Но сам процесс отдачи останков он себе плохо представлял. И был уверен, что никаких останков нет, это только ловушка. Ловушка для бедной вдовы.
На этот раз его встретила стандартная хрущоба.
Плохо освещенный двор прибавил проблем. Пришлось прибегнуть к услугам карманного фонарика. К счастью, машин во дворе стояло немного. Ничего, хоть издали напоминающего «форд», не наблюдалось
И тут не имело смысла ломиться в чужую квартиру. Тем более все оказалось на виду. Войдя в подъезд, он убедился, что квартира находится на первом этаже, а окна выходят во двор.
На кухне горел свет, и сквозь тюлевую занавеску было видно, как на экране телевизора, если представить, что он накрыт дамской вуалью. Хотя данная занавеска походила, скорее, на рваные женские колготки.
Он увидел невысокого худощавого парня в грязно-зеленом махровом халате, истрепанном до последнего издыхания. На кухонном столе высилась груда металлолома, которая при внимательном рассмотрении превратилась в «ундервуд». А рядом ютились стакан с недопитым чаем и огрызок сухаря.
Отбарабанив несколько фраз на своей допотопной машинке, парень задумался, встал из-за стола, подошел к окну и закурил. Еремин находился в трех метрах от него, но квартирант вряд ли заметил бы сыщика, даже если бы вглядывался в густую тьму, – мешал свет на кухне.
Итак, это квартирант Роберта Игнатьевича, который видит своего хозяина раз или два в месяц. И в квартире нет никакого криминала. Разве только с каретки «ундервуда» сыплются трупы? Эта массивная штука похожа на орудие убийства.
