Гири - Олден Марк (бесплатные серии книг .TXT) 📗
– Почему?
Деккер сказал:
– Работа коммивояжера не оставляла бы ему достаточно времени для тренировок. Если он действительно так хорош, как его малюет Канаи, значит, парнишка разминается постоянно и регулярно. Это единственный способ для спортсмена удержаться в форме. И все же... Единственное, что приходит в голову логичного, так это то, что его работа требует разъездов. Вот над этим поразмышляй и попытайся что-нибудь сделать. Поработай с теми городами, о которых упоминал Канаи...
Она поставила чашку на стол и прошла к стене, где рядом с телефонной точкой висел блокнот и ручка. При помощи магнитов они держались на металлической плашке, которая была прибита к стене.
Она сказала:
– Это Нью-Йорк, Атлантик-Сити, Даллас, Сан-Франциско... Хотя, подожди... Нет, это был не Атлантик-Сити, а какой-то задрипанный городишко неподалеку от него. Ну, какой-то совсем маленький. Не вспомню сейчас, как он называется, но у меня на работе где-то записано.
– Хорошо. Кстати, вчера один мой друг напомнил мне о «двойных ветеранах». Джи-Ай, которые насиловали вьетнамок перед тем, как убить их.
– Что только не узнаешь о наших доблестных солдатах.
– Да, ты права. Это отбросы. Хуже них во Вьетнаме никого не было. Так, так, так... Значит, постарайся сделать для начала вот что. Списки всех доджо в тех городах. Ну, это клубы по изучению карате. Если получится, то хватай списки членов этих клубов... Впрочем, это будет не так легко сделать. Да к тому же тебе придется перерывать потом целую тонну имен... Только в нашем заведении сто двадцать членов.
– О, боже...
Она перестала делать записи.
– Манни, ты сказал: клубы по изучению карате. А как насчет дзюдо, например?
– Это не надо. Судя по технике, которой пользовался преступник для убийства своих жертв, он действительно каратист. В дзюдо все по-другому. А этот парень настоящий воин. Работает руками. Постой, постой...
– Что такое?
– Ничего... Я просто вспомнил, что еще говорил Канаи. Он сказал, что не хотел бы видеть этого гада среди участников мирового турнира... Он сказал, что класс этого кайшаку вполне позволит ему подать заявку на участие... Турнир! Боже, где была моя башка раньше?
– А что?
– Боец, который переезжает из города в город. Турниры! Соревнования! Матчи! Вот откуда тебе надо начинать!
В глазах Эллен блеснули огоньки.
– Слушай, Манни, ты просто золото! Ты даже не понял, небось, что сказал только что! Это чудесно! Это просто прелестно! Правда, не знаю еще, с какой стороны зацепить всю эту каратистскую кашу... Я ведь в этом ничего не смыслю. Полный ноль. Знаю только то, что перед боем вы надеваете эти смешные пижамы...
– Это называется ги, растыка!
– Как тебе больше нравится. Значит, ты думаешь, что наш общий друг переезжает из города в город потому, что занят в турнирах?
Он счел нужным предупредить ее:
– Не горячись особенно. Не дай своим надеждам разрастись без меры. Это только предположение. Догадка, не больше.
– Догадка? А чем это, интересно, мы с тобой занимаемся всю жизнь на полицейской работе? Мы только и делаем, что строим догадки и делаем предположения.
– Ладно, помолчи хоть секунду. Я хочу, чтобы ты сделала следующее. Узнай, проходили ли турниры по карате во всех этих городах. Ориентируйся примерно на то время, как было совершено убийство. Для этого тебе надо позвонить в издания, специализирующиеся по боевым искусствам.
Он тут же с ходу дал ей названия восьми главных журналов, три из которых имели штаб-квартиры в Лос-Анджелесе.
– И списки участников турниров? – проговорила Эллен, делая очередную запись.
– Слушай, какая ты все-таки проницательная!
– Ладно, не язви. Ты молодец у нас. И как это тебе только в голову пришла такая блестящая идея? Мне мысль насчет турниров очень понравилась. Пожалуй, тут можно будет что-нибудь вытянуть...
– Я уже и сам заинтересовался, черт возьми! Когда получишь имена, передай их мне на ознакомление. Кто знает, может, у меня зашевелится в голове какая-нибудь оригинальная мыслишка, когда я пробегусь по спискам взглядом? Кое-кого я знаю...
– Манни, мне плевать на то, что некоторые говорят про тебя, но ты мне нравишься. Кстати, как у тебя на личном фронте? Без проблем?
Он рассказал ей о Мичи. Не все. Далеко не все. Только то, что теперь в его жизни появилась дорогая женщина. Он ее знал раньше, но потом потерял из виду на несколько лет, а теперь они опять соединились. И что налаживают новые отношения медленно, осторожно, стараясь не спугнуть друг друга и не потерять надежды, которая так неожиданно вспыхнула.
– Хорошо-то хорошо, – закончил он. – Да вот уехала в деловую поездку. Обещала вернуться.
– Пусть только попробует этого не сделать. Если она обманет тебя, я ее разыщу и хорошенько надеру ее белую задницу!
– Она японка, Эллен.
– А мне плевать. Короче... Спасибо тебе, Манни. Действительно очень помог.
– Меня благодарить нечего. Ты права, эта свинья, кем бы он ни оказался, заслуживает смерти. По крайней мере, если нам повезет, мы сможем убрать его с мирных улиц. Если повезет.
Эллен сказала:
– Беда может случиться с каждым из нас, Манни. Ты-то каратист, но много ли таких, как ты? А я? А твоя леди? Вполне возможно...
Деккер прикусил губу и промолчал.
Эллен продолжила:
– Да, да, вполне возможно, Манни. Вот поэтому нам уже надо начинать чесаться насчет этого петушка. И знаешь что? Если мне повезет встретиться с ним, я его убью. Клянусь перед Господом, я его убью! Не важно, кто он такой, где прячется и сколько у меня уйдет времени на его поимку. Я его поймаю и убью, вот увидишь!
Тревор Спарроухоук с удовольствием наблюдал за природой из окна своего дома в Коннектикуте.
Вот из зарослей клена на открытую местность опасливо выскочила молоденькая самочка оленя. За ней осторожно ступал ее друг. Олениха осмотрелась кругом и затем легко побежала на своих длинных тонких ногах по неглубокому снегу к картонному ящику, куда англичанин набросал шпината, капусты и соломы.
После каждого проглоченного куска пищи олениха настороженно вскидывала голову и старалась высмотреть вдали своих врагов, настоящих или вымышленных.
Спарроухоук смотрел на нее, маленькими глотками пил чай с молоком из фарфоровой чашки «Веджвуд» и напоминал себе о том, что волков бояться – в лес не ходить. Нельзя дать страху возможности возобладать над тобой. Вообще никому и ничему нельзя давать возможности вставать над тобой. А он вынужден был это сделать и посадить себе на шею Джованни Гран Сассо и Альфонса Джулию, который был племянником дона Молиза.
Несколько дней назад, сразу же после церемонии вечного успокоения Поля Молиза младшего на кладбище Лонг-Айленда, состоялось короткое совещание. Совещались Гран Сассо и Джулия. Оба макаронника удобно устроились на заднем сиденье роскошного лимузина, который возвращался с кладбища в Манхэттен. Спарроухоука также пригласили поучаствовать в разговоре. До сих пор англичанин имел дела только с Полем Молизом младшим, который, несмотря на такую черту своего характера, как несгибаемое упрямство, все-таки был человеком, с которым можно было нормально побеседовать и в чем-то уговорить. Его можно было заставить прислушаться к доводам разума. Иначе обстояло дело с прочими твердолобыми членами преступной семейки Молизов.
Со смертью Поли пришло ощущение, что старый порядок сломан и будет заменен на новый. А с новым порядком, как уже начинал опасаться Спарроухоук, сжиться будет ему сложнее.
Гран Сассо и Джулия были еще той парочкой! Оба требовательные, как сержант в учебном подразделении. Оба не знают, что такое компромисс.
Гран Сассо, – Джонни Сасс, – было за шестьдесят. Далеко за шестьдесят. Это был седовласый, помятый старичок, который восторгался Муссолини, у которого на галстуке всегда оставались крошки еды и который обожал, – а главное, умел, – обманывать людей и располагать их к себе за несколько минут до того, как стереть их с лица земли. Такая у него была слабость. Интеллект, несомненно, выше среднего. Хитрость и коварство необычайные! Он специализировался по вопросам коррупции, подкупал судей, судебных исполнителей, политиков и полицейских. Это был единственный член клана Молизов, которого Спарроухоук ставил наравне с собой по потенциалу. В чем-то старик даже превосходил англичанина, что последний признавал втайне. Гран Сассо состоял на неофициальной должности консиглиере. Спарроухоук боялся этого человека, как никого другого.
