Тень в камне - Миллер Рекс (книги онлайн TXT) 📗

Джек решил, что завтра начнет с ней по-новому, попробует иной подход. Что, если отнестись к Донне с симпатией? Отбросить роль судьи и превратиться в беспристрастного слушателя.

— Мне удалось убедить его в том, что если он освободит меня от цепи, то я смогу доставлять ему больше удовольствия.

— Удовольствия?

— Он заставлял меня становиться на четвереньки, — она опустила глаза, — ив такой позе насиловал, по собачьи, как он это называл. — Ее голос слегка задрожал. — Было очень больно. В первый же день этот подонок нацепил на меня жесткий кожаный ошейник с цепью. — Тут она широко раскрыла глаза. — Эта тяжелая ржавая цепь крепилась к кольцу на ошейнике, а кольцо запиралось на замок. Ошейник стер мне шею чуть не до мяса, и я начала прикидываться, что цепь не позволяет мне принимать такие положения, которые ему нравятся. Убедила его снять замок, чтобы лучше удовлетворить. — Она зло усмехнулась. — Еще раньше заметила, что он перестал запирать дверь. Если бы не уговорила его, то сейчас была бы мертва.

Ее душила ненависть, и Эйхорд видел, как она глубоко дышит, пытаясь сдержать себя. Единственный раз Донна обнаружила какие-то признаки уязвимости.

Эйхорд вернулся к старой теме и вновь заставил ее припоминать все, что можно, о той комнате, в которой она была заточена. Какие именно картинки висели на стенах? Из каких журналов вырезки? Были ли под картинками подписи? Можно ли по газетным вырезкам определить название той или иной газеты? Даты? Запомнила ли она заголовки? Когда тот тип хвастался, описывал ли он, как поступал с другими жертвами? Занимался ли он с ними сексом перед тем, как убить? Был ли точен в описаниях? Мотивировал ли как-то свои действия? Почему он убивал? Снова и снова они ворошили горькие воспоминания.

Что-то в Донне Баннрош просто изводило — ее лицо, раздражающая улыбка терзали его и не хотели отпускать. Встречаются люди, при первом взгляде на которых кажется, что у них во рту слишком много зубов. Она была из них. Представьте себе постаревшую Мэри Тайлер Мур. Мэри снимает ожерелье, запихивает бусины себе в рот и — пожалуйста! — перед вами Донна. Рот, который все время жует резинку.

И вдруг Джека осенило, что таилось в этой зубастой улыбке, готовой в любой момент ослепить вас из-под длинной гривы темных волос, он осознал, что его так беспокоило: мисс Баннрош была постаревшей, потертой, менее привлекательной копией Джоани, состоятельной выпускницы средней школы, на которой он женился, когда оба они были слишком молоды и ни черта не понимали. Джоани относилась к его работе, может, и справедливо, как любая другая женщина, и их совместная жизнь скоро превратилась в нескончаемый круговорот семейных сражений. Война на истощение. Каждую ночь она заканчивалась перемирием, когда обе враждующие стороны исполняли танец мира, лежа под простынями. Некоторые ухитряются построить семейную жизнь вообще на пустом месте, но у Джека в конце концов все лопнуло по швам. Прошло столько лет, что его неудавшийся брак казался нереальным, но сексуальный ротик Джоани иногда еще вспоминался.

Теперь, когда он догадался, что его угнетало, у него словно гора с плеч свалилась, и Джек почувствовал, что ему будет легче общаться с Донной. Интуиция подсказывала, что даже информация из вторых рук, ее пересказ болтовни мучителя, может оказаться более ценной, чем показания самого Юки. Эйхорд даже не подозревал, насколько близко подобрался к истине. Но он точно знал: если Донна Баннрош окажется вовсе не такой, какой он теперь ее себе представлял, то его ждет много трудностей, когда состоится наконец встреча с Юки Хакаби, которого газеты Далласа уже окрестили Могильщиком.

ДАЛЛАС. ТЮРЬМА

Это гнетущее ощущение искрой загорается в мозгу и повергает его в ужас. Он никогда не успевает ему воспротивиться, ненавидит себя за свою слабость, и жалобное «пожалуйста»замирает у него на губах. Но уже поздно. Тишина и холод охватывают его. И знакомый голос, поднимающийся из глубины сознания, наводит на него панический страх. Теперь он не властен над собой. Его смятенная душа беспокойно мечется по каменному лабиринту. Только серый, безликий камень.

Высокая тень на камне возникает внезапно. Она приглашает его вперед, и он понимает, что лучше не сопротивляться. Его все равно заставят погрузиться в мрачную и безжалостную бездну. Он в последний раз пытается собрать все свое мужество и дико кричит, а высокая фигура в тени смеется.

ДАЛЛАС

Если парень развлекается тем, что демонстрирует свою штуковину дамам в закусочной, поневоле у вас формируется вполне определенный образ — иначе и быть не может. Странный, женоподобный, в очках и весь обвешанный цепочками. Лицо серое, влажные губы. В общем, существо, к которому вы бы не согласились даже прикоснуться ни за что на свете. Потом выясняется, что у этого пижона есть хобби — закапывать трупы, и вы ожидаете увидеть жуткие глаза Мэнсона, [9] в которых тлеет сумасшедший огонек. Даже Эйхорд, который достаточно насмотрелся на подобных типов и знал, что ни о ком нельзя судить по внешнему виду, перед тем как войти в комнату, где допрашивали Юки Хакаби, составил себе мнение о нем. И оно тут же растаяло как дым.

Юки Хакаби был шести с небольшим футов роста, с модной прической, подбородком, как у Кэри Гранта [10], и будь он на двадцать фунтов полегче, то мог бы рекламировать плавки. Симпатичный пижон посмотрел на Эйхорда и, сардонически улыбнувшись ослепительной улыбкой, которая камня на камне не оставила от предвзятого мнения Эйхорда, произнес:

— О Господи! Ты, должно быть, добрый полицейский. Потому что этот джентльмен, — он кивнул на полицейского, засовывавшего в «дипломат» какие-то документы и как раз поднявшего голову, — без сомнения, злой полицейский.

После такой тирады Юки захихикал приятным тоненьким тенорком. И это убийца-маньяк и гробокопатель?

— Он ваш, — пробормотал другой полицейский, вставая из-за стола и раздраженно качая головой.

— Возвращайся повидать нас — слышишь? — крикнул ему вслед Юки, посылая воздушный поцелуй. — Что за мерзкая личность. Записали на пленку? — Он обращался к светильникам на потолке. — Может, говорить погромче? Или так достаточно?

Эйхорд весело рассмеялся и сказал:

— Парень, мы не собираемся на тебя давить. Ты основательно изучил метод злого-доброго полицейского. Тебе даже известно, где спрятаны микрофоны. Должно быть, мы смотрели одни и те же фильмы.

— Точно. — Юки заулыбался, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на симпатию. — Ты добрый полицейский. Я это заметил. Проклятье, почему бы не удовлетвориться тем, что есть? Возьмем, к примеру, телевидение. Тебе когда-нибудь приходилось сидеть перед экраном телевизора и слушать фонограммы с записью смеха? Их часто включают в передачи. Даже в комедии, которые вовсе в этом не нуждаются. Говорят, что необходимо и что рейтинг у передачи может снизиться, если не будет электронных смешков. Господи помилуй, да смешки записывали еще в те времена, когда первые зрители смотрели и слушали представление «Амос и Энди». Когда это было? Да — сорок лет назад. Записанные смешки так неестественны. Слышно, как они включают свои «ха-ха-ха», которые имеют электронный привкус и совсем не похожи на настоящий смех толпы. Как-нибудь послушай. — Он оживился и казался полным энтузиазма.

Эйхорд подумал, что если бы Юки не был прикован наручниками к стальному столу, то вскочил бы и стал расхаживать взад-вперед, отчаянно жестикулируя в такт своим словам.

— Но они сущие свиньи. Банда жадных мерзавцев. Хотят, чтобы по всем каналам шли одни комедии. Худшее представление, которое я когда-либо видел, — старое шоу с Оззи и Харриет. Рики обычно появлялся и говорил: «Привет!» — и тут же взрывалась фонограмма смеха, а на экране хлопала дверь, и смех на фонограмме становился просто истерическим. Я видел то место, где умер малыш Рики. Похоже, он был приятным молодым человеком. В детстве я рассматривал фотографии Оззи и Харриет. Мои мама и папа — приемные родители, но я все равно звал их «мама» и «папа» — они находили Харриет очаровательной. Она выглядела весьма холодной тридцатилетней особой. Я видел...