Вы только не обижайтесь - Серанелла Барбара (читать книги без регистрации TXT) 📗
5
Манч направилась на юг. Когда она въехала на знакомые улицы Венис, ее затопили воспоминания детства – ранних лет, пока еще была жива мать. Тогда Венис-Бич был волшебным местом, населенным битниками и джазистами, которые относились к ней как ко взрослой. Мама обещала дочке жизнь, полную чудес, – шептала на ушко о волшебных лошадках и замках, убаюкивала ее колыбельными Джони Митчелл.
Манч верила в чудеса – даже когда им приходилось «разбивать лагерь» в гостиных и гаражах незнакомых людей или мыть голову в раковине прачечной. Она была такой глупой девчонкой! Она поумнела только в десять лет, через год после смерти мамы. Прошли долгие месяцы, прежде чем она наконец поняла: все называют небеса чудесными и великолепными, однако мама не вернулась оттуда, да и никто никогда не возвращался. Как же люди узнали, что небеса так уж хороши? Именно тогда она научилась обращать внимание не на то, что люди говорят, а на то, что делают.
Она зажгла сигарету от автомобильного прикуривателя. Венис, Боже! До чего странно снова здесь оказаться: словно она отсутствовала многие годы, а не считанные месяцы. Манч подумала было заехать повидать своего старого босса, Колдуна, но решила, что лучше ограничиться тем, ради чего она приехала, а дружеские визиты отложить до следующего раза.
Вместо того чтобы повернуть с Розовой авеню налево, она проехала по боковым улочкам и очутилась в переулке, который шел параллельно Хэмптону, жилому комплексу в форме подковы, состоявшему из множества отдельных однокомнатных квартирок. Здесь она когда-то жила со Слизняком.
Слизняку нравилось, что квартира номер 6 угловая, а дверь выходит не на улицу, а на неухоженную живую изгородь из олеандров. По другую сторону изгороди в том же переулке находился заброшенный Еврейский центр. Плеть ипомеи, густо усеянная фиолетовыми цветами, заплела заднюю ограду Центра и образовала паутину между двумя пальмами. Манч припарковалась позади золотой «импалы» со снятыми колесами, поставленной на домкраты. У машины не было еще и заднего бампера.
Нырнув между двумя зданиями, она пошла по замусоренному проулку вдоль живой изгороди, разделявшей дома, и вскоре обнаружила проход в кустарнике – их прежний тайный путь все еще существовал. Она проскользнула в него, отодвинув влажные простыни, раскинутые на кустах для просушки.
Добравшись до квартиры Слизняка, Манч сначала постучала – очень тихо. Никто не откликнулся. Она вставила ключ в скважину и открыла дверь. В квартире было темно, но Манч не потянулась к выключателю. Она застыла молча, неподвижно, только в ушах гулко стучала кровь. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
«Теперь иду я видеть сны. Господь помилуй и спаси».
Крошечная кухня, где помещались только раковина, плита и видавший виды холодильник, располагалась за комнатой. Направо – ванная размером с чуланчик. За закрытой дверью слышен ровный стук капель из подтекающего крана.
Она перевернула детское автомобильное сиденье, валявшееся на полу, и подняла погремушку. На розовом пластмассовом личике были слова: «Папина дочка». Она сунула игрушку в карман и шагнула к ванной.
– Слизняк? – позвала она шепотом, мысленно приказывая ему появиться и поддразнить ее своей ухмылочкой.
Никакого ответа.
– Джон?
«Пожалуйста! Пожалуйста, будь жив».
Манч все никак не могла заставить себя открыть дверь в ванную, но стоять на месте было глупо. Она приложила к двери ухо. Капель стала громче, раздражающе ровная, словно китайская пытка водой. Ей представлялись всевозможные ужасы: перерезанные шеи и вены, открытые рты, безжизненные лица под слоем воды.
Тряхнув головой, она набрала в грудь воздуха и взялась за ручку двери.
«И если я умру во сне… Глупая молитва».
Ручка под ее ладонью повернулась.
– А, черт! – процедила она сквозь сжатые зубы и толкнула дверь внутрь.
Там не оказалось никого – ни мертвого, ни живого. Она громко рассмеялась, испытывая облегчение и смущение. Дверца аптечного шкафчика была открыта. Внутри было пусто, если не считать коробочки с пластырями и баночки с вазелином. Упаковка высохших гигиенических детских салфеток лежала на крышке унитаза.
В ванне валялась целая коллекция детских плавающих игрушек и бутылочка шампуня «Без слез» фирмы Джонсон. Стальное кольцо слива разъело постоянной капелью из душа. Манч дотронулась до стенки ванны, к которой, наверное, прислонялся Слизняк, когда мыл малышку.
Но где он сейчас? И где малышка? У кого из соседей?
Она собрала детское сиденье для машины, немного игрушек и отнесла в свою машину. Вернувшись в здание, Манч постучала в дверь под номером 7. На мужчине, выглянувшем на стук, были только грязная выношенная белая футболка и обвисшие плавки.
– Я ищу маленькую девочку, – сказала она. – Здесь кто-то присматривает за ней по просьбе моего приятеля.
Он почесал в затылке, поправил трусы и наконец открыл рот, словно пытаясь вспомнить, как произносят слова.
– Я… э-э… Чего ты тут делаешь?
– Не важно. – Она махнула рукой. – Извини за беспокойство.
Ворча, мужчина закрыл дверь. В соседней квартире на стук никто не отозвался – похоже, там никого не было. Когда она постучала в следующую дверь, та подалась под ее рукой. Манч перевела взгляд вниз и увидела на замке свежие следы взлома. А потом она услышала плач младенца.
Она толкнула дверь коленом и заглянула в темный коридор. Плач доносился оттуда.
– Эй! – Она шагнула внутрь. – У вас тут все в порядке?
Ребенок заорал. Что-то в этом крике заставило Манч насторожиться. Она бросилась по коридору. Ребенок опять крикнул. Дверь спальни была полуоткрыта – она распахнула ее до конца.
Обнаженная пара в постели была определенно мертва. Половина черепа у мужчины была снесена напрочь, как и почти все лицо женщины. Обоим уже ничем помочь было нельзя.
Ребенок лежал в углу, окруженный самодельной оградкой из диванных подушек, и сжимал в руке пустую бутылочку. Манч подхватила девчушку и увидела на ее ручке детский именной браслетик из крошечных кубиков с буквами. Они складывались в имя «Гарилло».
Эйша перестала плакать и уставилась на Манч. Манч посмотрела в ясные карие глазки ребенка и почувствовала укол узнавания: это были глаза Слизняка. «Это могла бы быть моя дочка», – подумала она. У нее закружилась голова. Эйша моргнула и набрала воздуха, собираясь испустить новый крик.
– Тш-ш! – сказала Манч. – Все хорошо.
Судя по запаху, Эйше было пора поменять подгузник. Грудь ее платьица намокла от слюны.
– Давай-ка заберем тебя отсюда.
Манч посмотрела на мертвую пару и покачала головой. О них заботиться было некогда. Она подхватила пустую бутылочку и запихнула в валявшуюся на полу большую розовую матерчатую сумку, полную детских вещей. Прижимая ребенка к груди, она кинулась к двери и чуть не сбила с ног какого-то латиноамериканца. Сначала он показался ей пьяным, но потом она поняла, что он просто ошалел от ужаса.
– Я зову полиция, – проговорил он с сильным акцентом. – Кто… кто мог такая натворить?
Он уткнулся лицом в ладони и заплакал.
Она похлопала его по плечу.
– Копы сейчас приедут, – сказала она, слыша хор приближающихся сирен. – Они знают, что делать.
Он кивнул и пробормотал что-то неразборчивое. Если она тут задержится, копы начнут добиваться от нее ответов. Ответов, которых у нее нет. Но не это было главной ее заботой: они заберут малышку и поместят ее в детский дом. И Слизняку будет ужасно трудно получить ее обратно.
Мужчина так и остался стоять в дверях, а Манч быстро прошла вдоль дома и, скрывшись из поля его зрения, пролезла сквозь изгородь, продолжая прижимать малышку к себе. Она закинула сумку на заднее сиденье, пристегнула Эйшу к детскому креслицу и бросилась к дверце водителя.
Включая зажигание, Манч заметила, что у нее дрожат руки, – и удивилась. Она как раз собиралась поздравить себя с тем, что так хорошо – впрочем, как и всегда – держится в критической ситуации. Наверное, благодаря долгой практике. Проглотив наполнившую рот вязкую слюну, она перевела машину на задний ход. «Гранд-тур» с протестующим визгом рванул назад, как только Манч вжала педаль акселератора в пол. Головка Эйши мотнулась вперед.
