Маски иллюминатов - Уилсон Роберт Антон (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
За эти несколько дней сэру Джону по меньшей мере три раза снилась его будущая встреча с Джоунзом, причем в мельчайших подробностях. В этих снах Джоунз неизменно представал перед ним в остроконечной шапке средневекового мага и мантии с орденом Святого Георгия, на котором были выгравированы какие-то необычные астрологические знаки. Он вел сэра Джона вверх по темному холму к странному и рассыпающемуся от старости готическому сооружению, которое представляло собой нечто среднее между аббатством и замком. Это зловещее сооружение (и сэр Джон понимал это даже во сне) было чем-то вроде ожившей книжной иллюстрации — одновременно и Башней Погибели из легенд о Священном Граале, и Темной Башней, к которой направлялся Роланд. Как ему было известно из легенд и сказаний, внутри этой башни были собраны все его страхи. Он знал, что должен пройти ее, чтобы получить то, к чему стремится каждый розенкрейцер: Философский Камень, Эликсир Жизни, Лекарство для Металлов, Истинную Мудрость и Совершенное Счастье. Но всякий раз, как только дверь башни отворялась перед ним и оттуда доносилось жужжание, напоминающее жужжание мириад гигантских пчел, он тотчас же просыпался от страха.
Однажды ему приснился сам доктор Джон Ди — придворный астроном Елизаветы I и величайший математик своего времени, который утверждал, что постоянно общается с духами и ангелами. Со словами: «Три-пять-восемь, отведать просим», Ди протянул ему «ягоду утешения» — магический плод, дарующий бессмертие. Ягода эта воняла экскрементами и была отвратительной как на вид, так и на ощупь. Сэр Джон уже было собрался отказаться, но тут из-за спины Ди появилась неприлично обнаженная женщина с головой коровы и торжественно произнесла: «Игнац еще никому не повредил», и все они вдруг снова оказались перед распахнутыми дверями Башни Погибели, внутри которой кишели насекомые. Сэр Джон проснулся в холодном поту.
Во всех известных ему легендах говорилось, что через Башню Погибели может пройти только тот, кто храбр и чист душой. Это отнюдь не воодушевляло сэра Джона, ибо он, подобно многим склонным к рефлексии молодым людям, чересчур глубоко анализировал собственные страхи и поэтому подозревал себя в крайней робости и трусости. Что касается душевной чистоты, ему казалось, что и здесь ему нечем гордиться: его постоянно обуревали греховные фантазии, хотя ему почти всегда удавалось обрывать их прежде, чем в его воображении возникали самые худшие и не поддающиеся словесному описанию подробности во всей их похотливой и греховной соблазнительности. Даже когда водоворот плотских желаний захватывал его целиком и непристойные образы с абсолютной четкостью вырисовывались в его воображении, он не позволял себе задерживаться на них и наслаждаться ими, какими бы вожделенными они ни были. К сожалению, иногда — впрочем, очень редко, так что это были скорее исключения, — он все же терял контроль над собой. Чувство вины за эти досадные срывы лежало тяжелым бременем на его совести и (так он думал) никогда не позволило бы такому двуличному и слабохарактерному человеку, как он, приблизиться к Башне Погибели.
Так или иначе, все эти башни, маги и бесстрашные герои относились скорее к миру легенд, чем к реальному миру; о них было приятно мечтать, но только сумасшедший стал бы серьезно разговаривать с людьми, которые верят (или утверждают, что верят), что побывали в Башне Погибели и вернулись так же быстро и легко, как будто бегали в табачную лавку на соседней улице…
Наступила среда. Сэр Джон окончательно извелся от неопределенности, чему в немалой степени способствовало одиночество, и в конце концов решил съездить к своему дяде, виконту Грейстоку. Он велел Дорну, егерю Бэбкоков, подготовить экипаж и после обеда отправился в усадьбу Грейстоков, которая находилась всего в трех милях от его дома. Хотя у виконта Грейстока уже кое-где пробивалась седина, он был еще очень крепким мужчиной и отличался чрезвычайно практическим складом ума. По общему мнению, он был наиболее богатым и наименее эксцентричным из всех Бэбкоков и Грейстоков. С трудом вытерпев неизбежную в таких случаях светскую беседу ни о чем, сэр Джон наконец задал мучивший его вопрос:
— Как вы думаете, сэр, существуют ли в наше время тайные общества, ложи или братства, которые сохранились со времен средневековья и владеют древними оккультными или мистическими знаниями, недоступными обычным людям?
Грейсток задумался и с полминуты сосредоточенно молчал.
— Нет, — ответил он наконец. — Если бы такие общества существовали, мне, без сомнения, было бы о них известно.
Обратный путь сэр Джон проделал в глубокой задумчивости. Возраст и Мудрость сказали свое слово, но на то она и Молодость, чтобы не доверять ни тому, ни другому. На следующее утро он встал пораньше, чтобы успеть на первый поезд в Лондон. Сэр Джон доверял только своим знаниям и интуиции, а они подсказывали ему, что такие общества на самом деле существуют, и единственный способ доказать это — лично найти их и лично выяснить, что они могут предложить, кроме заклинаний на искаженном древнееврейском языке и мудреных тайных рукопожатий.
В углу купе лежала забытая кем-то газета. Газета оказалась американской, что само по себе было очень любопытно, вдобавок она была раскрыта на странице с комиксами. Сэр Джон никогда не понимал этого странного жанра, но все же взглянул на картинки — исключительно из праздного любопытства. Его взгляд задержался на одной из комических серий: злобный мышонок Игнац все время швырял кирпичи в кота Крэзи. Как ни глупо, коту это явно нравилось и каждый раз, когда кирпич бил его по голове, он удовлетворенно рявкал: «Дорогуша, ты мне всегда верный!». Жуткий американо-еврейский жаргон. Сэр Джон содрогнулся. Все это было отнюдь не смешно и скорее похоже на неприкрытую пропаганду садизма. Или мазохизма? Или и того, и другого сразу? В любом случае, это было дурное предзнаменование…
VI
Сэр Джон прибыл в Лондон около одиннадцати часов утра и решил посидеть несколько часов в Британском Музее, чтобы просмотреть кое-какие материалы о масонстве и как следует подготовиться ко встрече с Джоунзом.
В одном алхимическом трактате елизаветинских времен он — конечно же, это было чистой воды совпадение — наткнулся на длинное аллегорическое стихотворение, которое странным образом перекликалось с его настроением, если вспомнить, что он настойчиво искал встречи с людьми, коим подвластны оккультные силы. Одна строфа этого стихотворения не выходила у него из головы, пока он ехал в экипаже в «Симпсон-кафе-диван», где они с Джоунзом договорились встретиться. Казалось, даже цоканье копыт повторяло навязчивый рефрен:
Когда экипаж поравнялся с театром «Савой», сэр Джон увидел, что труппа Д'Ойли-Карта опять дает «Пейшенс». Он с усмешкой вспомнил песенку Банторна:
Этот шуточный куплет стал для сэра Джона освежающим глотком скептицизма и британского здравого смысла. Когда экипаж остановился у «Симпсон-кафе», он уже совершенно успокоился и был готов ко встрече с таинственным Джоунзом.
Мистер Джордж Сесил Джоунз оказался полным и дружелюбным джентльменом, к тому же превосходно разбирался в винах. На нем был приличный костюм, а не мантия и остроконечная шапка, он с большой любовью говорил о своих детях и по профессии был химиком-технологом. Сэр Джон, который опасался увидеть полусумасшедшего фанатика с подернутыми дымкой глазами, сразу же почувствовал к Джоунзу приязнь и доверие.
На вид Джоунзу было около сорока, но он разговаривал с сэром Джоном как с равным, ничем не выказывая своего превосходства в возрасте. Титул сэра Джона не произвел на него особого впечатления. Сэр Джон решил, что перед ним совершенно обычный англичанин средних лет, для которого важнее всего здравый смысл и приличия. Тем не менее, ему потребовалось немало времени и усилий, чтобы вытянуть из Джоунза хоть что-нибудь о Незримой Коллегии.
