Исчезнувшая - Флинн Гиллиан (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

Хотя вряд ли. Ему не хватало мозгов, чтобы спуститься хотя бы по лестнице. Бликер торчал на краю крыльца – толстый, но гордый часовой, а может, олицетворение лени.

Когда я покинул автомобиль, Карл появился на ступеньках своего дома. Так я и шел, ощущая на себе взгляды старика и кота, вдоль ряда красных пионов, сочных и мясистых, хоть рви да ешь.

Я уже отрезал было коту путь к бегству, как вдруг увидел, что дверь открыта. Карл не сказал, насколько широко, но теперь я отлично разглядел. Не приоткрыта, типа «я выскочила на минутку выбросить мусор», а распахнута настежь и зловеще зияет.

Карл, ожидая моего ответа, застыл по ту сторону дороги как некое гротескное произведение изобразительного искусства, и я чувствовал, что надо притвориться Озабоченным Мужем. Постояв на середине лестницы, я нахмурился, а потом взбежал, перешагивая через две ступеньки и выкрикивая имя жены.

Ответом было молчание.

– Эми, ты дома?

Я поднялся в верхние комнаты. Никакой Эми. Гладильная доска разложена, на ней включенный утюг.

– Эми!

Я спустился бегом, заметив через открытую дверь, что Карл никуда не делся – таращится, упирая руки в боки. Завернув в гостиную, я нажал кнопку выключателя. На ковре сверкали осколки стекла от кофейного столика. Тумбочки опрокинуты, книги рассыпались по полу на манер игральных карт. Даже тяжелая антикварная оттоманка лежала кверху брюхом, короткие толстые ножки торчали, как у мертвого зверя. А посреди всего этого беспорядка валялись блестящие ножницы.

– Эми!

Я носился по дому, выкрикивая ее имя. Через кухню, где кипел чайник, в подвал, потом в пустующую гостевую комнату, наконец выскочил наружу через черный ход. Пересек задний двор и взбежал на узкий лодочный причал. Перегнулся через край, чтобы убедиться: ее нет в нашей лодке. Однажды я нашел ее там, лежащую лицом к солнцу, с закрытыми глазами. Тогда я долго любовался жениной красотой на фоне сказочной реки, а потом Эми неожиданно открыла голубые глаза, но ничего не сказала. Промолчал и я. Просто развернулся и ушел в дом.

– Эми!

Ее не было на реке, ее не было в доме, ее не было нигде.

Эми исчезла.

Эми Эллиот

18 сентября 2005 года

Страницы дневника

Ну надо же. Угадайте, кто вернулся? Ник Данн, парень с бруклинской вечеринки, целующийся в сахарном облаке и исчезающий. Восемь месяцев, две недели и два дня – просто слов нет. А потом вдруг снова появляется, будто так и было задумано. Рассказывает, что потерял номер моего телефона. Записной книжки в кармане не оказалось, поэтому он записал на старом билете, сунул билет в карман джинсов и постирал. В результате бумажка превратилась в мокрый комок целлюлозы, удалось различить только цифры 3 и 8. (Это он так утверждает.)

Потом вдруг работа поглотила его без остатка, а когда отпустила, был уже март – так поздно, что он постеснялся меня разыскивать. (Это он так утверждает.)

Конечно, я разозлилась. Ух как я разозлилась! Но сейчас не в этом дело. Позвольте мне реконструировать событие. (Это я говорю.) Сегодняшний день. Сентябрьские порывистые ветры. Время обеденное; я иду по тротуару Седьмой авеню и плотоядно созерцаю контейнеры в витринах закусочных – бесконечные пластиковые упаковки с нарезанной дыней обыкновенной, дыней канталупой, дыней медовой (лежат себе на льду, как дневной улов рыболовецкого судна) – и вдруг чувствую, как меня обгоняет человек, а потом краем глаза замечаю: опа! Это же он! Парень из «Я познакомилась с мальчиком!».

И вот теперь мы вместе. Вместе, вместе! Так легко и хорошо.

Он поинтересовался, найдется ли у меня свободное время. А оно найдется! Просто вчера вечером состоялась презентация книги моих родителей. «Удивительная Эми и главный день». Ух! Ранд и Мэрибет не устояли. Если уж они не смоги выдать замуж свою дочь, то выдали ее тезку! Да, это двадцатая книга. Удивительная Эми теперь замужняя дама. Ы-ы-ы-ы-ы… Кому это понравится? Никто не хотел, чтобы Удивительная Эми выросла, а я – меньше всех. Расти предоставьте мне, а ее законсервируйте вместе с гольфами и бантиками, мое литературное альтер эго, живущее под обложкой дешевого покетбука, моего мистического двойника, которого все принимают за меня.

Но Эми – хлеб с маслом для семейства Эллиот, она служила нам верой и правдой, поэтому предки решили, что я не смею завидовать ее счастью. Само собой, она вышла замуж за старого доброго Способного Энди, и они будут жить, как мои родители, – долго и счастливо.

Омрачил атмосферу праздника только невероятно малый стартовый тираж. В восьмидесятые каждая новая «Удивительная Эми» обычно выходила по сто тысяч экземпляров. Сейчас только десятка. Потому презентация не отличалась особым размахом. А это, прямо скажем, неприлично. Каков, по-вашему, должен быть банкет в честь вымышленного персонажа, которого выпустили в жизнь шестилетней малюткой и благополучно довели до возраста тридцатилетней невесты, а она все еще разговаривает как ребенок? «Фу-ты! – подумала Эми. – Мой дорогой женишок наверняка становится жутким брюзгой, когда не получает желаемого…» Серьезно, это цитата. А целиком текст вызывает желание хорошенько врезать коленом прямо в непорочное влагалище моей тезки. Книжка – для ностальгирующих теток, которые выросли на приключениях Удивительной Эми, но мне почему-то кажется, что вряд ли они захотят читать новинку. Я-то, конечно, прочла. И дала рукописи свое благословение, как это уже случалось много раз. Ранд и Мэрибет опасались, что я могу расценить брак Эми как насмешку над моим собственным сидением в девках. «Я, между прочим, придерживаюсь мнения, что женщина не должна выходить замуж раньше тридцати пяти», – заявила моя мама, окрутившая папу в двадцать три года.

Мои родители всегда переживали, что я могу принять образ Эми слишком близко к сердцу, – не читай о ней слишком много, говорили они. И все же я заметила, что всякий раз, когда я пасую перед чем-то в жизни, Эми с честью выходит из сложной ситуации. В двенадцать лет я окончательно забросила скрипку, а Эми в следующей книге предстала как музыкально одаренная личность. («Фу-ты… Скрипка – это, конечно, тяжкий труд, но тяжкий труд закаляет тело и душу!») В шестнадцать я сорвалась с чемпионата по теннису среди юниоров, чтобы провести выходные с друзьями на берегу моря, и вскоре Эми нашла себя в спорте. («Фу-ты… Мне, конечно, нравится отдыхать с друзьями, но я же подведу себя и команду, если не появлюсь на турнире».) Обычно это бесило меня страшно, но после поступления в Гарвард (кстати, Эми тоже безошибочно выбрала альма-матер моих родителей) мне все стало казаться слишком нелепым, чтобы заморачиваться. Раз уж мои родители, оба детские психологи, выбрали по отношению к родному ребенку подобного рода пассивную агрессию, то пускай они и варятся в собственной глупости, а я буду прикалываться над ними. И над всем остальным.

Презентация показалась мне такой же шизофреничной, как и книга. Проходила она в «Блюнайте», возле Юнион-сквера, полутемном салоне с гнутыми стульями и зеркалами в стиле ар-деко, – предполагается, что они заставят вас почувствовать себя Яркой Молодой Штучкой. Джин и мартини на покачивающихся подносах в руках у официантов с приклеенными улыбками. Жадные журналисты усмехаются и переминаются с ноги на ногу в ожидании халявного хавчика и бухла – напьются-нажрутся и свалят куда-нибудь еще.

Мои родители прохаживаются по салону рука об руку, история их любви неразделима с историей Удивительной Эми. Супружеская пара, чей творческий процесс плодотворен на протяжении четверти века. Родственные души. Так они называют себя, и в этом есть немалая доля истины. Могу поручиться, поскольку изучаю их много лет, с самого детства. В их общении нет острых углов, никаких конфликтов; они движутся по жизни будто сросшиеся медузы – инстинктивно расширяются и сжимаются, плавно перетекая в полости друг друга.