Дочь генерала - Демилль Нельсон (е книги txt) 📗

Древний трубный звук, уходящий корнями во времена Крестовых походов, эхом раскатился по площадкам и дорожкам между казармами и по окрестным полям. Где-то поднимали флаги.

В гражданской жизни ничего похожего нет, если не считать, что смотреть по телику «Доброе утро, Америка» уже стало доброй традицией. Я работаю на периферии армейской жизни, но не уверен, что готов перейти к гражданке. Впрочем, вполне вероятно, что такое решение уже принимают за меня. Иногда чувствуешь, когда начался последний акт.

Вдали замерли последние звуки горна, и мы с Кентом пошли к машине.

— Ну вот, начинается новый день, — сказал полковник Кент. — Но один из наших солдат его уже не увидит.

Глава 3

Мы ехали к югу, к дальней оконечности военной зоны. Полковник Кент сообщил:

— Капитал Энн Кемпбелл и сержант Харолд Сент-Джон несли дежурство в штабе базы. Она начальник смены, он дежурный сержант.

— Они знали друг друга?

— Может быть, здоровались, — пожал плечами Кент. — Постоянная работа у них в разных местах. Он в машинном парке, а она преподает в Учебном центре особых операций. Оба явились на дежурство по распоряжению командования.

— Что она преподает?

— Основы психологической войны, — сказал Кент и добавил: — У нее... у нее была степень мастера.

— Была и есть, — поправил я. Вечная путаница с глагольными временами, когда заходит речь о недавно скончавшихся. — А преподаватели на ночном дежурстве в штабе — это обычная практика?

— Нет, отнюдь. Но Энн Кемпбелл сама просила внести -ее имя в листы нарядов, которые входят в круг ее прямых обязанностей. Хотела подавать пример. Как же, генеральская дочь...

— Ясно.

Листы нарядов в армии составляются для офицеров, младших командиров и рядовых. Составляются как Бог на душу положит с таким расчетом, чтобы каждый имел возможность посачковать на какой-нибудь легкой работенке.

Помню время, когда женщин в некоторых списках вообще не было, их никогда не назначали в караул, но времена меняются. Не меняется только одно: молодые женщины, разгуливающие по ночам, подвергают себя немалому риску. Сердца плохих парней остались теми же самыми. Желание залезть на доступную мочалку перевешивает армейские правила.

— Она была вооружена?

— Конечно. При ней было личное оружие.

— Пожалуйста, продолжайте, я вас слушаю.

— Значит, так... Приблизительно в час ночи Кемпбелл сказала Сент-Джону, что возьмет джип и проверит караулы...

— Зачем? Разве это не обязанность сержанта или младшего офицера? Старший должен оставаться у телефонов.

— Сент-Джон сообщил, что младшим офицером на дежурстве был молоденький лейтенант, только что из Уэст-Пойнта, еще под себя ходит. А капитан Кемпбелл — особа решительная, сказала, что сама хочет посмотреть. Пароль и отзыв ей были известны, вот она и поехала. — Кент свернул на Райф-Рендж-роуд. — Около трех часов Сент-Джон начал беспокоиться.

— Почему?

— Не знаю, он сам так говорит. Все-таки женщина... А может быть, он подумал, что она заболталась с кем-нибудь... Или в туалет захотел, но телефоны не на кого оставить.

— Сколько лет сержанту?

— Пятьдесят с небольшим. Женат. Хороший послужной список.

— Где он сейчас?

— В помещении военной полиции, отсыпается на нарах. Я приказал ему никуда не отлучаться.

Мы проехали стрельбища — первое, второе, третье, четвертое, огромные пространства плоской открытой местности по правую руку от дороги, позади которых тянулся земляной вал. Я не был здесь лет двадцать, но место помнил хорошо.

Полковник Кент продолжал:

— Тогда Сент-Джон позвонил на главный сторожевой пост и попросил сержанта обзвонить все караульные помещения и узнать, не проезжала ли капитан Кемпбелл. Через некоторое время тот доложил: нет, не проезжала. Тогда Сент-Джон попросил прислать в штаб надежного человека и, когда тот явился, взял свою машину и по очереди объехал караулы — у клуба для младших командиров, у офицерского собрания и так далее, но капитана Кемпбелл никто нигде не видел. Приблизительно в четыре утра он поехал к последнему посту у склада со снаряжением и по пути, у стрельбища номер шесть, увидел ее джип... Да вот он...

Впереди, справа на узкой дороге, стоял «хаммер», который старики по привычке называют джипом. На этой машине Энн Кемпбелл поехала на свидание со смертью. Рядом с ним стоял красный «мустанг». Я спросил Кента:

— Где же пост и постовой?

— Склад подальше за поворотом, а постовой, рядовой первого класса Роббинз, докладывает, что были видны зажженные фары.

— Вы его допросили?

— Не его — ее. Это Мэри Роббинз. — Кент первый раз улыбнулся. — Воинские звания не знают грамматических родов, Пол.

— Спасибо за напоминание, Билл. Где сейчас рядовой первого класса Роббинз?

— На нарах, в моем хозяйстве.

— Похоже, скоро камер не хватит. Это вы правильно придумали.

Кент остановил машину у «хаммера» и красного «мустанга». К этому времени почти рассвело, и я увидел шестерых полицейских Кента — четверых мужчин и двух женщин, расставленных вокруг пятачка, где было совершено убийство. У всех стрельбищ по другую сторону дороги располагались ряды сидений, где солдаты получали наставления перед выходом на линию огня. Неподалеку сидела женщина в джинсах и ветровке и писала что-то в блокноте. Мы с Кентом вышли из машины, и он сказал:

— Эта женщина — мисс Санхилл.

Сам знаю, что женщина.

— Зачем она здесь?

— Я пригласил ее.

— Зачем?

— Она советник по изнасилованиям.

— Потерпевшая не нуждается в советниках. Она мертва.

— Естественно, — согласился Кент, — но мисс Санхилл также расследует дела об изнасиловании.

— Это тоже? И что же она делает в Хадли?

— Разбиралась с медсестрой, лейтенантом Нили. Слышали об этом деле?

— Знаю только то, что печаталось в газетах. Как вы думаете, между этими двумя преступлениями есть связь?

— Никакой. Арест преступника был произведен вчера.

— В какое время?

— Приблизительно в четыре пополудни мисс Санхилл произвела арест, и к пяти часам обвиняемый полностью признался.

Я кивнул. А в шесть пополудни мисс Санхилл выпивала в офицерском клубе по случаю удачного завершения дела, Энн Кемпбелл была еще жива и сидела за ужином, а я толкался в баре, наблюдая за Синтией и стараясь набраться духа, чтобы поздороваться или совершить стратегическое отступление.

— Мисс Санхилл должна была сегодня уехать на другое задание, — добавил Кент, — но сказала, что останется, чтобы развязать этот узелок.

— Нам повезло, верно?

— Верно. В таких делах полезно иметь женщину. И она хороший специалист. Я видел, как она работает.

Я заметил, что у красного «мустанга» виргинский номер, такой же, как у моей машины, и это наводило на мысль, что она приехала из Фоллз-Черч, как и я. Судьбе было угодно, чтобы наши пути пересеклись не там, где мы постоянно служим, а здесь, при малоприятных обстоятельствах. Значит, так тому и быть.

Над стрельбищем нависал утренний туман. Перед земляным валом, на различной дистанции от линии огня, были расставлены стоящие мишени — свирепые картонные парни с автоматами в руках. Эти фигуры заменили старые мишени в виде черных силуэтов. Идея, наверное, состояла в том, что если тебя натаскивают убивать людей, то ты должен приучаться смотреть цели в глаза. Однако из прошлого опыта мне известно: чтобы лучше всего научиться убивать, надо начать убивать. Но на многих свирепых картонных парнях сидели птицы, и это портило эффект — во всяком случае, до того времени, пока на стрельбы не явится первый за сегодняшний день взвод.

Когда я проходил военную подготовку, стрельбища представляли большие участки голой, лишенной растительности земли, которых нигде не встретишь в действительном бою за исключением боя в пустыне. Теперь на стрельбищах специально высаживают всевозможную растительность, чтобы усложнить условия стрельбы. Я стоял на дороге, ярдах в пятидесяти от меня возвышался человек-мишень, частично скрытый за высокой травой и вечнозеленым кустарником. Там же стояли двое полицейских, мужчина и женщина. У ног силуэта я различил что-то такое, что не вписывалось в окружающую обстановку.