Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Известие о поимке Карлоса заставило Паскуа встать в то воскресное утро в половине пятого. Однако он не стал сетовать на столь раннее пробуждение. Карлос еще не был доставлен в “Сан", а министр внутренних дел уже созвал пресс-конференцию. Паскуа не пришлось делиться славой, поскольку Рондо решительно отклонил его приглашение.
Паскуа выступил в самом величественном и большом зале своего министерства. Положив локти на стол, покрытый ярко-красным сукном, он принялся читать подготовленное заявление, останавливаясь лишь для того, чтобы облизать губы или бросить величественный взгляд на собравшихся журналистов. Брифинг, устроенный главным полицейским Франции, являлся грубым примером того, как фабрикуются новости. Самое честное заявление, сделанное им, звучало следующим образом: “В течение долгого времени мы надеялись на то, что Карлос будет передан нам. Но все наши надежды оказались тщетными”, после чего он кратко упомянул “дружественные службы”, оказавшие помощь Франции.
По версии министра внутренних дел, он еще в начале года был проинформирован о том, что Карлос, возможно, находится в Судане, после чего он отдал распоряжение предпринять необходимые меры по проверке этой информации с целью получения “неопровержимых доказательств”. Утром 14 августа суданские власти сообщили Франции, что они установили личность Карлоса и готовы немедленно отреагировать на французский ордер на арест. В результате ДСТ, заявил в заключение Паскуа, задержала Карлоса на авиабазе Виллакублэ. Больше ничего сообщено быть не может, поскольку правительство засекретило остальную информацию, связанную с этим эпизодом. В действительности Паскуа знал, что Карлос находится в Судане и, получив все “неопровержимые доказательства” от ЦРУ, на протяжении долгих месяцев вел переговоры с суданцами, а потом лично послал в Хартум группу агентов ДСТ для его захвата.
Паскуа отвечал за то, чтобы цена, заплаченная за выдачу Карлоса, а именно возвращение двух убийц в Тегеран и разнообразные обещания, данные министром внутренних дел Судана, сохранялись в тайне. Любые слухи о том, что за выдачу Карлоса было заплачено будь то в форме сотрудничества с секретными службами Судана или в любой иной форме, он опровергал, называя их “ложью, дезинформацией и жаждой скандала”. Только “извращенное сознание” может допустить мысль о том, что Франция может вести переговоры с Суданом. Не сам ли Паскуа провозгласил в ноябре 1986 года, когда теракты сотрясали Париж, “никаких переговоров и никаких сделок”? Утверждение Паскуа, что ему лишь недавно стало известно о местонахождении Карлоса, было направлено на то, чтобы в зародыше уничтожить все предположения, что в этой операции мог принимать участие Иран.
Судан в этой хорошо организованной кампании по формированию общественного мнения поддержал Францию. “Мы ни о чем не договаривались и не ставили себе целью получение какой-нибудь помощи”, — заявлял президент Хасан Омар аль-Башир, добавляя, однако, что выдача Карлоса “положительно повлияла на отношения между Суданом и Францией”. Любые же предположения о том, что в деле мог быть замешан шейх Хасан аль-Тураби, ошибочны, решительно утверждал он. “Доктор аль-Тураби не вмешивается в такие дела”. {417}
Паскуа был настолько счастлив, что Судан наконец уступил его уговорам, что попытался восстановить его международную репутацию. Выдав Карлоса, заявлял Паскуа, Судан порвал с терроризмом. Однако Вашингтон, по-прежнему находившийся в достаточно прохладных отношениях с французским министром внутренних дел, умерил его энтузиазм своим бесстрастным заявлением о том, что Судан сохранит свое место в черном списке госдепартамента. И лишь много позднее Паскуа выразил признательность Вашингтону и ЦРУ. “Проведение операции по захвату Карлоса оказалось возможным только благодаря потеплению отношений между США и Сирией,” — признавал он. “Соединенные Штаты оказывали давление на Сирию с тем, чтобы она прекратила оказывать поддержку террористам. И действительно, определенные представители ЦРУ помогли нам установить местонахождение Карлоса. Именно они нашли его”. Но Паскуа не мог удержаться от того, чтобы тут же не добавить ложку дегтя: “Мы тоже выяснили, где он находится”, — добавляет он. Еще меньше он склонен был к тому, чтобы отдать должное генералу Рондо, которого он вообще не упоминал. С другой стороны, он не мог не признать стремления отомстить, которым было движимо ДСТ: “Когда секретная служба терпит серьезную неудачу, как это было на улице Тулье, и когда это приводит к гибели ее сотрудников, она обязана отомстить, отомстить за погибших. С того самого момента, как Карлос убил офицеров ДСТ, эта организация только и стремилась к тому, чтобы арестовать его и заставить заплатить за совершенные им преступления”. {418}
ДСТ насладилась местью, потому что Карлоса предали его спонсоры. Арабские лидеры, в течение многих лет поддерживавшие, укрывавшие и пользовавшиеся его услугами, хранили гробовое молчание. Из всех покровителей Карлоса лишь его бывший учитель Джордж Хабаш из Народного фронта осудил эту сделку. Полупарализованный Хабаш выразил свое возмущение “дешевым сговором, направленным против борца за освободительное движение. Правительство Судана могло попросить Карлоса уехать из страны, если его присутствие представляло для них опасность или приводило к усилению внешнего давления”. {419}
За исключением палестинских экстремистов, лишь один голос был подан в защиту Карлоса. Кто-то из друзей позвонил его отцу Рамиресу Навасу, чтобы сообщить, что жизнь его сына подошла к логическому концу. Рамирес Навас был потрясен этим известием и разрыдался точно так же, как он это сделал за двадцать лет до этого, когда сын сообщил ему о своем решении стать боевиком. Первой, кому он позвонил, была его бывшая жена. Только атеистическое мировоззрение и симпатия к политическим взглядам сына заставляют его смиряться с постоянной болью, которую он испытывает из-за сына, сообщил бывший адвокат. Рамирес Навас предпринял попытку найти убежище для своего блудного сына на родине. Однако его обращения к бывшему президенту Рамону Веласкесу ни к чему не привели, особенно после того, как Франция, узнавшая об этом, пригрозила Венесуэле тем, что прекратит поставлять запчасти для самолетов “Мираж”.
Рамирес Навас, давно распрощавшийся с надеждой на грядущую революцию, в течение последних лет занимался гневным обличением политической коррупции у себя на родине. Он выражал свои горькие чувства в стихах, одно из которых “Отмщение” читал только самым близким друзьям. “Я тоже боролся за установление справедливого общества”, — утверждал крепкий и жилистый Рамирес Навас, одетый в свои семьдесят столь же элегантно, как и в юные годы. “И не то чтобы я устал, я просто понял, какие силы противостоят этому. Не сомневаюсь лишь в одном: Ильич умрет той смертью, которую он сам себе выбрал. Возможно, он — единственный, кому это удастся сделать”. {420}
После ареста Карлоса Рамирес Навас повесил тяжелый замок на серые ворота своего скромного дома с оцинкованной крышей, в котором висящие в дверных проемах простыни заменяли двери, а имена и номера телефонов были записаны на деревянных стенах, чтобы разделить участь своего первенца. “Мой сын — величайший герой во всем мире”, — заявлял Рамирес Навас. “Он — великий человек, поступающий в соответствии с собственными убеждениями. Я живу только ради своих сыновей, своих трех мальчиков, хотя некоторые полагают, что я это делаю только ради одного из них”. {421} Позднее из тюрьмы Карлос послал отцу свою фотографию, где он стоит на фоне мирного сельского пейзажа, украшавшего стену его камеры. “Моему старику в память о нашей духовной общности”, — нацарапал он на ней.
