Ледяное сердце - Келлерман Джонатан (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗

Майло вынул блокнот и стал листать странички.

— «СМИ и государственная политика. Гарвард».

— Кто ее проводил?

— Это все, что у меня есть, — ответил он.

— Уточнить?

— Да. Используй свою степень доктора философии для доброго дела. Пожалуйста.

Майло ушел, пообещав вернуться через час. Мне понадобилось примерно столько же времени. В конце концов я получил список участников конференции по вопросам СМИ. Конфиденциальность и все прочее замедлили процесс, но один из моих однокашников преподавал в Гарварде, и я позвонил ему. Возобновил наши отношения, бессовестно присовокупил к моим ученым степеням имена знаменитых людей, наговорил с три короба о якобы планируемом симпозиуме на тему «СМИ и насилие». Соврал, будто список мне нужен для того, «чтобы сделать мишенью критики соответствующих людей».

Конечной целью этой лжи был один из сопредседателей симпозиума, велеречивый профессор журналистики Вашингтонского университета Лайонел Саут.

— Это была моя работа. Гарвард разрешал нам пользоваться услугами «Школы К.» (Школа Кеннеди), и нам приходилось вставлять в списки сопредседателей имена преподавателей их факультета. Но реально вели симпозиум мы с Верой Мансуко. Она из «Кларка». Ты говоришь, ваш симпозиум состоится в медицинской школе? Что это, психиатрический уклон?

— Эклектика, — ответил я. — А пока я разрешаю конфликтную ситуацию с подачей заявок от медицинской школы, факультета психиатрии и юридической школы.

Ложь порой льется так легко. В свободное время я задумывался над причиной подобной легкости.

— Насилие, пропагандируемое средствами массовой информации, — сказал Саут. — Хорошее финансирование?

— Неплохое.

— Еще пара случаев со стрельбой на школьном дворе, и вы получите официальный статус. — Мой коллега рассмеялся. — И все же как насчет твоего списка?

— Я пошлю его тебе сейчас же по электронной почте. Держи нас в курсе, пожалуйста. А если вам нужен сопредседатель…

Я нашел то, что искал, на третьей странице списка, где-то в середине.

Шулль, А. Гордон, проф. комм., колледж «Чартер».

Несколько преувеличивает свои достоинства. Шулль был всего-навсего лектором.

Подходит.

Вернулся Майло, и я поделился с ним найденным.

— О да! Прекрасная работа… Шулль выступал с докладом?

— Нет. Он только присутствовал. Или подал заявку на участие.

— Весело провел время?

— Особого труда это не составило. Стоило лишь зарегистрироваться, и уже никто не проверял, присутствовал ли он на заседаниях. У Шулля было свободное расписание.

— Большую часть времени он посвятил балету.

— Вполне возможно, что именно балетом Шулль и увлекался. Он вырос в культурной среде, все в таком духе.

— Ледяное сердце… сукин сын. — Майло просмотрел свои записи, нашел список бостонских гостиниц и взялся за телефон. Через сорок минут он уже имел подтверждение. В ту неделю, когда была убита Анжелика Бернет, Шулль останавливался в отеле «Ритц-Карлтон». Это поблизости от балетного общества, — пояснил Майло. — Он подбирает ее в Бостоне, везет в Кембридж, убивает и избавляется от тела. Поскольку это далеко от его гостиницы и неподалеку от места, где проводится симпозиум… Шулль прикончил девушку и вернулся на очередную дерьмовую лекцию. — Майло пришел в ярость.

— Пора получать ордер, — сказал я. Он негромко выругался.

— Я подобрал наиболее сговорчивую судью. Она сочувствует нам, но требует, чтобы мы предъявили вещественные доказательства.

— Что-то вроде волосков, обнаруженных в бороде Мехрабиана, — подсказал я. — Но как доказать, что это волосы Шулля, пока у тебя нет оснований потребовать у профессора образец его волос?

— Да здравствует Джозеф Хеллер note 12! — воскликнул Майло. — По крайней мере у нас есть цель. Петра возвращается на круги своя, вооруженная фотографией Шулля. Я переговорил со Смоллом и Шлесингером насчет волосков. Они поблагодарили и просили держать их в курсе. По-моему, они с удовольствием отфутболили бы дело Мехрабиана нам. А еще я чувствую, куда это в конце концов заведет нас. — Он посмотрел на мой компьютер.

— Что еще интересного в киберпространстве?

— У Шулля был сайт, но его больше нет.

— Заметает следы?

— Или какие-то проблемы технического свойства. Человек, так зацикленный на собственном «я», должен быть в сети. Хотелось бы знать, чем он занимался в последнее время. Доктор Мартин могла бы посодействовать нам в этом.

— Думаешь, она пойдет на сотрудничество?

— Как я сказал на нашей встрече, мне кажется, она недолюбливает своего подчиненного Шулля. Так что все возможно.

— Давай попытаемся, только не в колледже, а у нее дома, — предложил Майло.

— Почему?

— Поставим Мартин вне комфортной для нее рабочей обстановки.

Кабинет Элизабет-Гала Мартин был полон старинных вещей, дома же она предпочитала модерн.

Ее дом располагался в хорошей части Пасадены. Ландшафтная архитектура, плоская, выдержанная в японском стиле, с отлично размещенной подсветкой. На широкой, безукоризненно подстриженной лужайке стоял гонг, похожий на статую. На подъездной дорожке двойной ширины стояли два автомобиля: серебристый «БМВ» последней модели с кузовом типа седан и такого же цвета двухдверный «мерседес» более раннего выпуска. Каждая травинка — на своем месте. Казалось, все здесь регулярно пылесосили.

Полмили от дома Эверетта Киппера, но сейчас мы полагали, что это не имеет никакого отношения к делу. Майло постучал в парадную дверь в восемь вечера.

Мартин сама вышла открывать в длинном восточном халате зеленого шелка, украшенном вышивкой в виде золотых драконов. На ногах у нее были золотистые сандалии. Педикюр — розовый. Волосы, покрашенные хной, похоже, только что причесаны. В ушах — крупные шестигранные серьги. Позади Мартин виднелся широкий белый холл с застланным травертином полом.

Ее удивленный взгляд сменился строгим и внимательным.

— Профессор Делавэр.

— Спасибо, что помните меня.

— Сначала вы произвели… впечатление.

Она внимательно рассматривала Майло. Я представил его.

— Полиция, — спокойно произнесла Мартин. — Что-то еще о мистере Драммонде?

— Нет, о мистере Шулле, — ответил Майло. Мартин опустила руки.

— Входите.

Дом, освещенный «под настроение», имел застекленную крышу. Из окон открывался вид на сад и длинный узкий бассейн, повторявший изгибы высокой белой стены. На стенах висели большие абстрактные картины. В бронзовых шкафах стояла современная стеклянная посуда.

Элизабет Мартин усадила нас на низкий диван, обитый черной замшей, а сама устроилась в шезлонге.

— Ну, рассказывайте, в чем дело.

— Профессор Мартин, — начал Майло, — мы расследуем деятельность Гордона Шулля, возможно, преступную. Извините, я не имею права сказать вам ничего больше.

Из столовой донеслись звуки, звяканье посуды, шум льющейся воды. На кухне кто-то был.

— Вы не можете сказать мне ничего больше того, что сказали, а я должна сообщить вам все, что вы хотите знать.

— Точно так, — улыбнулся Майло.

— Ну что ж. Это, наверное, справедливо.

Мартин положила ногу на ногу, по зеленому шелку пробежала волна. От нее пахло духами, с едва уловимой травяной ноткой. Выглядела она собранной.

— Профессор Мартин, — заговорил Майло, — это очень серьезное дело, и обещаю впоследствии информировать вас.

— О чем именно?

— Проблемы мистера Шулля.

— О, у Гордона есть проблемы?

— Вы же знаете, что есть, — заметил я. Она обратилась ко мне:

— Профессор Делавэр, посетив меня, вы сказали, что Кевин Драммонд имеет какое-то отношение к убийству. Это не повседневное явление для серьезного ученого. Вот почему вы произвели впечатление. — Мартин взглянула на Майло: — Теперь подозреваете в убийстве Гордона Шулля?

— Вы, кажется, не удивлены, — усмехнулся Майло. — Я стараюсь не удивляться. Но прежде чем мы продолжим, скажите: моей кафедре грозит что-то чрезвычайно постыдное?