Лед Бомбея - Форбс Лесли (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Он покачал головой.
– Это искаженный британский вариант. У нас все гораздо вкуснее: более изысканная рыба, более утонченные и разнообразные пряности.
Я уходила, когда он начинал срезать засохшие цветы с растений Зарины.
Бар «Никто» представлял собой довольно мрачное место с тем особым, характерным именно для Азии неумением использовать возможности искусственного освещения, которое делает помещение либо слишком темным, либо, наоборот, слишком светлым. Любое мелкое пятно на столе и морщинка на лице подчеркиваются и утрируются синевато-белесым свечением флуоресцентных ламп на потолке. Стены выкрашены в больничный матово-зеленый цвет, но краска на них уже пошла пузырями и обесцветилась. Барная стойка представляла собой стол из жаростойкого пластика, уставленный начатыми бутылками и кружками из нержавеющей стали. Все остальное пространство занимали кресла, обитые какими-то неестественными материалами, от одного вида которых у вас начинался зуд.
Девушки размещались по краям комнаты в сочетаниях, казавшихся на первый взгляд совершенно случайными, ничего общего не имеющими с их намерениями. Они чем-то напоминали слипшиеся ракушки, водоросли и мусор на морском берегу, в расположении и сочетаниях которых можно отыскать некую нелогичную и неустойчивую упорядоченность.
Здесь были тонко очерченные и смуглые малайские и бенгальские лица; бледные, зеленоглазые мусульманки из Кашмира; курносые уроженки Гуджарата; крошечные непалки с матовым оттенком кожи, делавшим их похожими на китайские фарфоровые статуэтки. Несколько едва заметных саркастических смешков по поводу появления женщины нарушило атмосферу полного безразличия, по-видимому, царившую здесь до моего прихода, но интерес ко мне почти мгновенно угас. По сравнению с тем, что я увидела в этом баре, жизнь колонии хиджра под опекой Бины стала казаться мне достойной и вполне приличной. Здешние же девицы в тусклом неоновом освещении производили впечатление человеческого хлама, выброшенного на задворки жизни.
Я уселась на диван и стала листать лежавший там журнал Шомы Кумар «Скринбайтс», просматривая крикливые заголовки заметок: «ДУРНЫЕ ДЕЛА ХОРОШЕГО ПАРНЯ: Нохсин Хан сбросил маску!»; «САМЫЙ ПОХОТЛИВЫЙ ЖЕРЕБЕЦ»; «НАША НОВАЯ АНИТА СВОЕЙ ПОТРЯСНОЙ ФИГУРКОЙ И ЖЕМЧУЖНОЙ УЛЫБКОЙ ЗАСТАВЛЯЕТ МУЖСКИЕ СЕРДЦА БИТЬСЯ СИЛЬНЕЕ!».
Содержание статей ничем не уступало заголовкам:
ПОЧЕМУ НЕГОДЯИ КАЖДЫЙ РАЗ УЛЫБАЮТСЯ, КОГДА ИХ БЬЮТ ПО МОРДЕ
Каждая затрещина стоит денег! В наши дни негодяй – сила индийского кино. Как герои в былые времена, он сумасброден, добродушен и способен доводить женщин до умопомрачения своей обходительностью и коварными чарами.
Украдкой вошли и также украдкой вышли несколько клиентов, и сквозь металлическое бренчание саундтреков индийских фильмов, доносившееся из транзистора, послышался скрип половиц наверху. Этот бар обладал сексуальной привлекательностью парикмахерской в захолустном городишке с той разницей только, что здесь результат был еще более жалким. Просидев таким образом час и как следует вспотев, я прониклась доверием к девице с внешностью малайяли, сидевшей неподалеку, и решила задать ей вопрос о Зарине.
– Зарина вообще-то пользуется здесь большим успехом, по крайней мере когда удостаивает нас своим присутствием. Но такое не часто случается, потому что она не из простонародья. У нее был очень богатый постоянный поклонник, но я что-то уже очень давно ее не видела.
Я описала соседа Зарины.
– Нет, это просто очень приятный человек, живущий рядом с ней, – ответила девушка, – фотограф.
– А мне он сказал, что сценарист.
– Да? – Подведенные брови изогнулись от удивления. – Возможно, он был им в другой жизни. Теперь же он занимается фотографией. – Она захихикала. – Делает непристойные снимки. Очень милый парень, но Зарину он в сексуальном смысле не интересует. Ее парень был высокий, такой же, как и сосед, но гораздо лучше сложен и всегда одевался по западной моде и носил самые стильные туфли.
Больше она не стала ничего рассказывать.
– А ее парень не был женат? – продолжала я свои расспросы. – Он не носил кольца? – Проспер носил кольцо.
Она пожала плечами:
– Женатые, холостые, отцы семейств – к нам всякие приходят.
– А не знаете ли вы, случайно, калеку по имени Гул, друга Сунилы?
Этот вопрос был уже явно лишним. Я начинала походить на легавого. Остальные девушки начали обращать на нас внимание, и в баре вдруг воцарилось неприятное молчание. Я услышала, как грозно заскрипели ступеньки лестницы, и в дверях появился тучный мужчина в юбке с внешностью стареющего Ричарда Никсона.
– О боже, это же тетушка, – прошептала одна из девушек. – Не к добру она пришла.
– Эй, вы там, – крикнул Никсон, показывая на меня. – Вы, туристка! Что вам здесь надо? Кто вам позволил распугивать моих клиентов? Делай свое дело или слезай с горшка! – Она несколько раз хлопнула руками, сложенными в пригоршню – особый жест хиджры, – после чего протянула руку и потерла кончиками пальцев. – У нас нет того инструмента, с помощью которого мы могли бы доставить тебе удовольствие сегодня вечером, но это не значит, что ты можешь проводить здесь время бесплатно.
– Мне очень жаль, если я причинила вам неудобство, – сказала я, – но я ищу Зарину, меня попросил об этом один ее друг.
– Ваш друг хочет Зарину, он платит хорошие деньги.
– О нет, совсем не с этой целью, он хочет просто побеседовать.
– Не с этой целью! – Она буквально выплюнула эти слова мне в лицо. – Не потрахаться, а поболтать? Но болтовня тоже стоит денег.
– Извините, произошла ошибка. Я ухожу.
Уже на улице я услышала, как кто-то окликнул меня:
– Мисс! Вы забыли!
За мной бежала хиджра-кашмирка, размахивая журналом Шомы. Я начала было разуверять ее, говоря, что журнал не мой, но она, не говоря ни слова, затолкала его мне в сумочку.
– Вы ведь та самая дама, которая пытается помешать гунда причинять вред хиджра? – Она оглядела меня с ног до головы. – Почему вы это делаете? Вы же сами не хиджра.
– У каждого должно быть хобби.
– Говорят, если нами заинтересуется Би-би-си, это может многое изменить. Но вам нужно быть более осторожной в наших краях. Зарину страшно избили. Я думаю, это сделал ее дружок. Или его дружки. Она сбежала. Но прошлой ночью гунда вернулись и стали расспрашивать об этой самой Суниле, и какая-то дура сказала им, что у Сунилы есть хороший приятель по имени Роби, который работает на Калеба Мистри.
– А вы, случайно, не знаете имя друга Зарины?
– Я должна идти, – сказала она и похлопала по моей сумке. – В журнале интересная статья о голливудской косметике.
Я раскрыла журнал на статье о голливудской косметике, не ожидая в ней найти ничего особенного. Тем не менее на полях рядом с заголовком «До и после фильмов с участием Мадонны» были нацарапаны слова: "Гул, прокаженный, английская школа "Маленький Цвиток", Голиаф 4 – 6".
Даже грязный, запущенный облик бетонного строения, в котором жила Зарина, казался в эту минуту белоснежным на фоне густой массы муссонных облаков темно-стального цвета. Я еще раз постучала в ее дверь и вновь не получила никакого ответа, но заметила кусок бумаги, торчавшей из-под половика. Записка на английском.
"Зарина. Начало муссона – это день, когда принимаются обеты поста и молчания. Ты же помнишь стихотворение, посвященное сезону дождей:
Слова «молчание» и «грех» были подчеркнуты. Я положила записку в карман, на мгновение задумавшись, какой может быть почерк у ее соседа.
