Клон Дьявола - Сиглер Скотт (читаем книги TXT) 📗
Покрытые слизью глаза Молли все еще моргали.
Однако существо, выбравшееся из ее живота, не набросилось на живую еще корову. Оно постояло на покачивающихся лапах и заковыляло в сторону Свена.
И тогда его атаковала Муки: завернув верхнюю губу и рыча, она яростно впилась белыми зубами в большую голову существа. Собака дергалась и извивалась, порвала себе пасть, но отхватила хищнику правое ухо.
Клацнули челюсти. Утробное рычание Муки мгновенно сменилось визгом — настоящим,а не притворным, которым она пыталась разжалобить Свена, когда тот воспитывал ее. Муки отбросило куда-то вправо от него. Свен не смог разглядеть, где она приземлилась, потому что сквозь метание черных точек увидел: существо приближалось к нему.
Черные глаза не выпускали его глаз.
Пасть открывается… зубы — блестят.
Горячее дыхание на его лице, дыхание как у щенка. Мозг Свена наполнился замечательным воспоминанием: маленький, теплый комочек черной шерсти, уместившийся на ладони, крохотный розовый язычок, целующий его щеку.
Затем что-то укололо его шею — будто вонзилась дюжина острых ножей.
Вороны вдруг превратились в гигантских грифов и затмили ему весь свет.
Затем ничего.
2 декабря, 06.02
«Тед Наджент» остановился напротив большой каменной церкви. Слабеющая буря мела снегом со стен черного камня во всех направлениях — вниз, в стороны, даже вверх. Сара, Тим и Клейтон соскочили на снег и пошли к двери. Сара смотрела, как Клейтон, стянув рукавицы, исследовал огромное кольцо с ключами.
Черные стены церкви казались мощными, как крепостные. Если и нашлось бы на острове местечко, в котором она могла бы продержаться до прихода помощи, то вот оно.
Клейтон отыскал ключ. Двенадцатифутовой высоты дверь открылась со зловещим, «готическим» скрежетом. Сара и Тим последовали за Клейтоном внутрь и захлопнули дверь, отрезав ветру путь. Снег, что надуло за эти секунды, мягко оседал на пол.
Сара, задрав голову, смотрела на деревянные балки потолка тридцатифутовой высоты. По большей части серовато-черное, дерево было теплого коричневого цвета в тех местах, где кое-где сохранились участки лака. Свет раннего утра пробивался сквозь оконные витражи со сценками из жизни двенадцати апостолов. Большинство скамей сохранились, хотя местами подгнили. У двух-трех были сломаны ножки: покосившись, они опирались одним концом на пол.
Хоры нависали над высокой входной дверью: галерея тянулась по обеим стенам церкви и под витражными апостолами. У дальней стены церкви выделялся гранитный, в три ступени, алтарь, отчасти напоминая сцену. В глубине этой сцены стоял двадцатифутовой высоты крест, а на переднем плане — сгнивший, резного дерева подиум. Все здание пропиталось плесневелой сыростью мокрого камня.
Сара показала на хоры:
— А как мы туда заберемся?
— За алтарем справа лестница, — ответил Клейтон. — Узкая, но крепкая. И прежде чем ты спросишь: с хоров уже попадете на колокольню.
— Магнус сюда не заглядывает? — спросил Тим. — Не здесь он отрывает крылья птенцам? Свежует белок живьем?
— Ключ от церкви только у меня. Покуда Свен будет держать язык за зубами, никто сюда не сунется. Последнее мероприятие здесь имело место лет сорок назад, когда я и Элвис пришли сюда после закрытия и выдули кувшин «отвертки» с Энн-Маргрет, [42]но сейчас не время для воспоминаний.
Сара подняла глаза на витражного святого Андрея. В одном месте на левой половине его лица стеклышко выпало. В разбитую щеку залетали снежинки.
— Что дальше?
Клейтон поскреб серую щетину.
— Что? Сыну я обычно звоню с терминала закрытой связи; свяжусь, узнаю, когда он сможет быть здесь на катере.
— Клейтон, — сказала Сара. — А Магнус не «пасет» этот терминал?
На мгновение старик задумался, разглядывая пыльного витражного святого Павла, затем кивнул:
— Наверное, пасет, но выбора-то у нас нет.
Из-за них Клейтон рисковал жизнью. Если Магнус убил незаменимого талантливого ученого, то уж точно без раздумий застрелит и привратника с пищеварительными проблемами.
Клейтон выскользнул из входной двери и быстро вернулся, в руках — одеяла, фонарик, пластмассовый ящик и керосиновый обогреватель.
— Слева от алтаря подготовительная комната. Она маленькая — туда бы я поставил обогреватель. Чтобы газы выходили — проделайте в потолке дыру. Окон здесь нет, и света никто не увидит. Вот тут, в ящике, немного еды. Хорошенько согрейтесь: сегодня ночью крепко похолодает.
Сара взяла у него обогреватель и одеяла.
Когда будете связываться?
Клейтон подумал и почесал за ухом:
— Сначала должен убедиться, что никто за мной не наблюдает. А еще я не могу вот так взять и бросить свою работу, иначе Магнус что-то почует, э? Я устраню обрывы проводов на южной стороне острова, потом буду ездить запускать проверку линий и ловить момент, когда останусь на посту охраны один.
Тим закатил глаза.
— Слышь, дед, и как долгождать, э?
— Закрой варежку, сынок, — сказал Клейтон. — Я увезувас с острова. Как только дозвонюсь, через три часа Гэри будет здесь. А вы сидите и не высовывайтесь.
Клейтон отдал Тиму остальные пожитки, вышел и запер за собой скрежетнувшую дверь. Сара и Тим понесли одеяла, ящик и обогреватель к алтарю.
Тим остановился у алтаря и опустился на колени, низко склонив голову в безмолвной молитве.
— Вот уж ни за что б не подумала, что ты верующий, — проговорила Сара.
— Пользуюсь тем, что дают, — ответил Тим. — Включая вуду. Есть цыпленок для жертвы?
Сара покачала головой.
— Ну, тогда ничего не остается, кроме этого.
Сара была не против подождать, пока он закончит.
2 декабря, 08.23
Джеймс Гарви натянул парку «Отто Лодж». Радостно насвистывая «Ковбоя» Кида Рока, он зашнуровал снегоступы и двинулся к коровнику. Буря не буря, а работать надо.
Утреннее солнце ярко било сквозь летящий снег и искрилось на широких снежных полях. Еще несколько дюймов подвалило за эту ночь, подумал он, а Клейтон наверняка уже проторил и укатал дороги и колеи. Как управится с утренними хлопотами по хозяйству, они со Стефани могут прокатиться на санях разок-другой вокруг острова.
Он зашагал к коровнику, до которого было двадцать пять ярдов, но остановился, заслышав жалобный скулеж собаки. Джеймс пошел на звук, завернул за угол дома и увидел Муки, собаку Свена, сжавшуюся в комок и дрожавшую всем телом.
— Боже мой, Муки… что с тобой стряслось?
Левое плечо бедняжки было распорото и залито кровью. Левую лапу она держала на весу, словно не могла от боли опираться на нее. Длинная глубокая рана на лбу сочилась кровью. Снег набился в шерсть, на усах белели ледяные комочки. Муки подковыляла к Джеймсу и привалилась к человеку. И заскулила еще громче.
Джеймс осторожно смел снег с ее мордочки.
— Успокойся, девочка, все хорошо.
Ответом было низкое, злое рычание, вырвавшееся из закрытой пасти. Джеймс отдернул руку: а вдруг бешенство?
И тут понял: Муки рычала не на него. Она рычала на нечто, бывшее там, на пастбище. Он вгляделся через сверкающий снег и увидел что-то черное, белое и красное. Нет, что-тобыло черным и белым, а красным был снег.
Красным от крови.
Мертвая корова. Одна из его коров? Разве волку по силам приплыть с Большой земли? Броситься на корову, искалечить ее и убежать? Джеймс поднял руку козырьком ко лбу, пытаясь хоть немного заслонить глаза от яркого снега и солнца. Может, она не мертвая — лежащая корова вдруг как-то неестественно дернулась.
Из-за туши вдруг показалась голова. Джеймс смог разглядеть лишь черно-белую шерсть, измазанную красным — свежей кровью коровы. Трудно определить на таком расстоянии, но голова эта выглядела… странно.
— Что еще за чертовщина? — пробормотал он, еще больше прищурив глаза. На волка не похож.Муки тоже этот зверь поранил?
