Собачий бог - Арбенин Сергей Борисович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Катька выносила ей рыбьи кости и головы. Собака недоверчиво принюхивалась, а потом съедала все без остатка.
– Ишь, круглая становишься, – ворчала Катька. – Пухнешь прямо, ишь!
Через день Катька заметила, что её ноги, раздутые и оплывшие, вроде стали худеть.
Такое уже бывало: болезнь отступала временами, и потому Катька не обратила на это внимание.
Но на другой день на ногах обвисла дряблая кожа, и колени почти перестали ныть, а ноги каким-то чудом почти выпрямились. Катька в изумлении рассматривала их, сидя в избе перед керосинкой.
А на третий день обнаружила, что собака исчезла. Следы вели в лес, и там терялись в буреломе.
Катька, сильно задумчивая, вернулась домой, упала на лежанку и не вставала до утра. Не спала. Просто смотрела вверх.
И вспоминала почему-то не только Степку, но и Тарзана.
Между светом и тьмой
– Сарама! Первая из мертвых! Мы всегда были и будем вечными врагами. Ты сделала слишком много зла. Но сейчас мы должны объединиться.
– Вражда наша вечна, это правда, Киноцефал. – Сарама усмехнулась. – Но зато ты – не вечен. И зачем же мне объединяться с тобой? Конечно, убить тебя мне не позволено, зато у меня есть слуги, готовые это сделать.
– И слуги твои бессильны. Твой враг сейчас не я. Подумай об этом.
Разговору мешали посторонние звуки: кричали люди по рации, радиоволны перебивали друг друга, гудели электромагнитные турбулентные излучения, и на всю эту какофонию накладывался отдаленный стрекот двух десятков вертолетов.
Сарама помолчала, прислушиваясь.
Когда к шуму прибавились хлопки выстрелов, – множество хлопков, – она невольно оскалилась и провыла в пространство:
– Где ты, Саб?
– Здесь.
– Тогда слушай меня: я буду рвать их на куски, я напущу на них всех моих тайных слуг, и все силы тьмы. А что будешь делать ты?
– Помогать тебе.
– Как?
– Ты уже догадалась, – как.
– Ещё нет… – прорычала Сарама. – Но я догадаюсь.
Черемошники
Бракин вошел во двор, но не успел пройти и нескольких шагов, как хозяйская дверь приоткрылась, из-за нее высунулось востроносое сморщенное лицо и голос Ежихи с ненавистью провизжал:
– Явился?
Бракин остановился. Рыжая тоже присела, склонив голову.
Ежиха в голос завизжала:
– А кто стёкла вставлять будет, а?
– Я и вставлю, – ответил Бракин.
Подождал, повернулся и пошел к себе.
– Чтоб сегодня же вставил! – крикнула Ежиха ему в спину и тут же спряталась за дверью.
Бракин кивнул, вошел, начал подниматься по лестнице.
– И чтоб мусор в огороде убрал! – донеслось до него.
Он нагнулся, внимательно осматривая ступени. Рыжая жалась к его ногам, ворчала. Шерсть у нее на загривке приподнялась.
– Ну-ну, не бойся, – сказал Бракин.
Поднялся к внутренней двери. Вся обивка была изрезана в клочья, полосы дерматина свисали вниз, грязно-желтая вата валялась кусками.
Дверь была приоткрыта.
Рыжая испуганно тявкнула, но Бракин не обратил на нее внимания. Он вошел и остановился на пороге.
В комнате был полный разгром. Гулял ветер в разбитое окно, снег лежал на подоконнике и на столе. В одном углу были содраны обои, кровать сдвинута с места, постель разорвана, словно изрезана.
Бракин поднял с пола табурет, присел, не раздеваясь.
– Ну, и что же тут было, Рыжик?
Собачка не ответила. Она подняла морду и внезапно тонко и жалобно завыла. Один глаз у неё совсем заплыл, запекся гнойной сукровицей.
Бракин вздохнул.
– Их было двое?
Рыжая на мгновение прервала вой, потом продолжила.
– Люди или овчарки?
Рыжая тихонько выла.
– Тьфу ты, черт! – не выдержал Бракин. – Ты что, разговаривать разучилась?
Рыжая перестала выть, покружилась, и легла, прижавшись к ногам Бракина.
Бракин посидел, потом встал, обошел комнату, выглянул в окно.
– Коротко говоря, они убежали.
Рыжая молчала.
– И бродят теперь неизвестно, где…
Бракин вздохнул, разбил ковшиком лед в ведре, налил в умывальник, снял шапку и перчатки, и поплескал в лицо ледяной водой.
– Ладно, – сказал он. – Надо окно вставить. Пойдешь в магазин со мной, или останешься здесь?
Рыжая немедленно вскочила.
– Ну, пошли, – вздохнул Бракин.
Когда он проходил мимо хозяйской двери, дверь снова приоткрылась на секунду и Ежиха издевательским голосом сказала:
– Да ты и стеклореза в руках сроду не держал! Чокнутый!
Бракин не ответил.
Стёкла за бутылку водки вставил Рупь-Пятнадцать. Он снова встретился на дороге, когда Бракин нёс, аккуратно держа перед собой, небольшую пачку оконных стекол.
– Могу помочь, – сказал Рупь-Пятнадцать.
– Помоги, – согласился Бракин.
– Сейчас за стеклорезом сбегаю… А рулетка у тебя есть? Ну, тогда и рулетку захвачу.
Пока резал стекло, рассказывал:
– Мои-то цыганята страху натерпелись. И то: родителей потерять, а потом еще это…
– Что – «это»? – рассеянно спросил Бракин; он сидел перед затопленной печью, накинув на плечи старый полушубок, который когда-то подарила ему Ежиха.
– А ты не слыхал? – удивился Рупь-Пятнадцать. – Они же всем табором после похорон в деревню поехали. И там у своей цыганской родни заночевали. Полный дом народу. А ночью кто-то в дом вошел, вытащил девку – её Рузанной звали, – и в лес унёс. Главное – дверь заднюю, со двора, так аккуратно высадил, что никто и не слыхал.
– Кто? – удивился Бракин.
Рупь-Пятнадцать пожал плечами:
– Следы человечьи вроде. А силища как у медведя.
– А собаки? Собаки почему не лаяли? – внезапно спросил Бракин.
– Дык в том-то и дело! – оживился Рупь-Пятнадцать. – Собак был полон двор, и ни одна не помешала, не пикнула даже.
– Собаки-то живые?
– А как же. Живехоньки. Только, Алёшка говорит, их сначала придушить хотели, да потом оставили. Решили с нечистой силой не связываться.
– А девушку эту, Рузанну, – нашли?
– Как же! Найди-кось её теперь! Поди, на кусочки порезана и в сугробе закопана.
Рупь-Пятнадцать аккуратно отставил отрезанную полосу стекла и добавил:
– Вот как бывает!
Бракин покачался на табуретке, задумчиво теребя себя за ус.
Потом вдруг спросил:
– Слушай, а у Алешки тоже ведь молоденькая сестра есть?
– Есть. Наташкой звать. А что?
– Она на эту Рузанну похожа?
– Кто ж их знает! – засмеялся Рупь-Пятнадцать. – Раньше они для меня все на одно лицо были. Это только сейчас я их, цыган, различать стал. – И снова спросил: – А что?
– Ничего. Так.
И Бракин, нахохлившись, протянул озябшие руки к печи.
Потом обернулся:
– Хотя… Есть к тебе еще одно дело.
– Дык это мы запросто! – ответил Рупь-Пятнадцать, примерявший стекло. – Еще бутылка – и сделаем. А чего делать-то?
Бракин внимательно посмотрел на него.
– Потом скажу, когда стёкла вставишь, – сказал он.
Кабинет губернатора
Телефон задребезжал странным звуком. Густых поднял трубку, взмахом руки остановив Кавычко, который докладывал о первых итогах операции «Волк».
В трубке что-то шумело и потрескивало. Густых уже хотел положить её на рычаг, как вдруг услышал низкий, рычащий голос:
– Ты не выполнил предназначения.
Густых слегка вздрогнул, ниже пригнулся к столу.
– Да, – сказал он.
– Дева жива, и ты знаешь, где её найти.
Густых подумал.
– Я найду.
В трубке еще потрещало, потом раздались короткие гудки.
Густых посмотрел на Кавычко.
– Что-то мне… – Он поднялся, держась за столешницу обеими руками. – Что-то мне нехорошо. Пойду на улицу, воздуху глотну.
– Может, «кардио» вызвать? – испуганно спросил Кавычко. – Или «валокордин»? У меня есть!..
Густых махнул рукой.
– Ничего не надо. Душно просто, и в голове туман. Это от недосыпа, наверное, да ещё давление скачет. Погода-то какая – то мороз, то оттепель…
