Леопард охотится в темноте - Смит Уилбур (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Ты убил его, проклятый идиот! – Голос Фунгаберы был пронзительным от отчаяния и паники.
– Нет. – Врач быстро взялся за работу. С помощью солдат он снял с головы Тунгаты сетчатый шлем. Один из солдат отбросил змею в угол и раздробил ей голову прикладом «АК-47».
– Нет, он просто потерял сознание. Слишком ослаб, стоя у стены.
Они подняли Тунгату, перенесли к походной кровати, стоявшей у противоположной стены комнаты, и подчеркнуто осторожно положили его на нее. Врач мгновенно склонился над ним, проверяя пульс.
– Он жив. – Он заполнил разовый шприц жидкостью из стеклянной ампулы и воткнул иглу в блестевшую от пота руку Тунгаты. – Я ввел ему возбуждающее средство. Ага! – Врач явно почувствовал облегчение. – Смотрите! Он уже приходит в себя.
Врач промокнул ватой глубокие раны на щеке Тунгаты, из которых сочилась прозрачная лимфа.
– При таких укусах всегда возникает возможность инфекции, – с тревогой в голосе произнес он. – Я вынужден ввести антибиотик.
Тунгата застонал и что-то забормотал, потом начал слабо отбиваться от кого-то. Солдаты удержали его, пока он не пришел в себя окончательно, потом подняли и посадили, прислонив спиной к стене. Он посмотрел на Питера Фунгаберу, явно не понимая, что происходит. – Добро пожаловать в мир живых, товарищ. – Голос Питера снова стал ровным и спокойным. – Теперь ты принадлежишь к числу тех немногих счастливцев, которым удалось бросить взгляд на ту сторону.
Врач все еще суетился над ним, а Тунгата смотрел прямо Питеру Фунгабере в глаза.
– Ничего не понимаешь? – спросил Фунгабера. – Это с каждым могло случиться. Понимаешь, доктор действительно удалил железы, как ты и предполагал.
Тунгата только покачал головой.
– Крыса! – сказал за него Питер. – Да, конечно. Здесь он поступил очень умно. Он сделал ей маленький укольчик. Долго экспериментировал над грызунами, чтобы получить нужную задержку. Ты был прав, дорогой Тунгата, мы еще не готовы отпустить тебя. Может быть, в следующий раз или чуть позже, ты никогда не будешь знать наверняка. Впрочем, мы могли допустить ошибку. Например, на зубах змеи мог остаться яд. – Питер пожал плечами. – На этот раз ты едва избежал смерти, а в следующий раз… кто знает. Как долго ты выдержишь, товарищ, прежде чем лишишься рассудка?
– Так же долго, как ты, – хриплым шепотом произнес Тунгата. – Готов поклясться.
– Ну, перестань, никаких опрометчивых обещаний, – мягко пожурил его Питер. – В следующей сцене будут заняты мои щенки, ты ведь слышал о щенках Фунгаберы? Если не слышал о них, то слышал их самих каждую ночь. Я не совсем представляю, как нам с ними удастся справиться. Зрелище обещает быть интересным. Ты можешь потерять руку или ногу, учитывая силу их челюстей. – Питер поиграл стеком. – Выбор за тобой, одно слово, и все неприятности прекратятся. – Питер поднял руку. – Не утруждай себя, я не настаиваю на немедленном ответе. Несколько дней мы дадим тебе отдохнуть после сегодняшних испытаний у стены, а потом…
Тунгата потерял счет времени. Он не мог вспомнить, сколько дней провел у стены, сколько человек казнили на его глазах, сколько ночей он провел без сна, слушая смех и вой гиен.
Думать он мог только о следующей миске воды. Врач очень точно определил количество воды, обеспечивающее сохранение жизни. Жажда была непрекращающимся мучением, она не оставляла его даже ночью. Ему снились вода, озера, до которых он не мог добежать, бурные потоки, в которые он не мог прыгнуть, дождь, который падал вокруг него, не попадая на его тело. Жажда была просто нестерпимой.
Помимо жажды, ему не давало покоя обещание Фунгаберы бросить его гиенам, каждый день его воображение рисовало все более ужасающие картины. Вода и гиены постепенно подводили его к границе, за которой начиналось безумие. Он знал, что долго ему не выдержать, и недоумевал, почему продержался так долго. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что только гробница Лобенгулы сохраняет ему жизнь. Его не могли убить, пока он хранил эту тайну. Естественно, он не верил в обещание Фунгаберы выслать его из страны.
Он должен был жить, это было его долгом. Пока он жил, оставалась надежда, пусть слабая, на спасение. Он знал, что если он погибнет, его народ еще крепче стянут оковы тирана. Тунгата был его единственной надеждой на спасение. Он был обязан жить ради народа, он не мог умереть, хотя смерть и означала избавление от страданий.
Тунгата лежал в ледяной предрассветной тишине, тело так окоченело и ослабло, что он не мог пошевелиться. На этот раз им придется тащить его к стене. Он ненавидел такие мысли, ненавидел себя за то, что вынужден был показывать мучителям свою слабость.
Он услышал, как начал оживать лагерь. Топот ног охранников, приказы, отдаваемые с неоправданной резкостью и жестокостью, звуки ударов и крик заключенного, которого тащили на расстрел к стене.
Скоро они придут за ним. Он потянулся за миской с водой и вспомнил, что прошлым вечером не смог совладать с собой. Миска была пуста. Он склонился над ней и вылизал ее, как собака, надеясь, что на дне осталась хоть капля драгоценной жидкости. Миска была абсолютно сухая.
С грохотом отодвинулся засов, и дверь камеры распахнулась. День начался. Тунгата попытался встать. Ему удалось подняться на колени. Охранник поставил какой-то темный предмет на пол у порога и тихо удалился. Дверь закрылась, и Тунгата снова остался один.
Такое случилось впервые. Тунгата ничего не понимал. Он сидел в темноте и ждал, что произойдет дальше, но ничего не происходило. Он услышал, как выводят из камер других заключенных, потом за дверью воцарилась тишина.
Стало немного светлей, и Тунгата осторожно принялся рассматривать оставленный охранником предмет. Это было пластмассовое ведро, и содержимое его отражало лучи встававшего солнца.
Вода. Целый галлон воды. Он подполз к ведру, не смея надеяться. Однажды охранники обманули его. Они дали ему воду, он сделал глоток и только после этого понял, что в воду добавили много соли и горьких квасцов. Жажда потом была настолько ужасной, что его трясло как в лихорадке.
Он осторожно опустил в воду палец и облизал его. Сладкая чистая вода. Он глухо застонал и зачерпнул целую миску драгоценной жидкости. Он принялся отчаянно поглощать ее, боясь, что в следующее мгновение в камеру войдет охранник и опрокинет ведро. Он пил, пока живот не раздулся и не начались колики. Потом он отдохнул несколько минут, чувствуя, как вода проникает в обезвоженные ткани тела и заряжает его силой, потом он снова пил, отдыхал и пил. Через три часа он обильно помочился в парашу впервые за долгое время.
Когда охранники пришли за ним в полдень, он самостоятельно поднялся на ноги и принялся громко и мастерски проклинать их.
Когда Тунгату вели к стене, он чувствовал себя почти бодро. Он знал, что может противостоять им вечно, если в желудке была вода. Он больше не испытывал ужаса при виде столба для расстрела. Он слишком часто стоял у него. Он даже был рад увидеть его, так как понимал, что за этим последует. Он уже достиг такого состояния, когда пугало только неизвестное.
Потом, когда они были уже на середине плаца, он заметил перемены. Напротив стены был возведен навес от солнца, под которым был накрыт обеденный стол. Рядом стояли два стула.
За столом сидела знакомая фигура Питера Фунгаберы. Тунгата не видел его уже несколько дней. Только что обретенное мужество оставило его, тело охватила слабость. Колени ослабели. Что он задумал? Тунгата был готов ко всему, неопределенность была самой страшной пыткой.
Питер Фунгабера обедал и даже не взглянул на Тунгату, когда того проводили мимо крытого соломой навеса. Питер ел руками, по-африкански. Он отламывал от маисовой лепешки небольшой кусочек, скатывал его в шарик, делал большим пальцем углубление, которое заполнял соусом из овощей и соленой рыбы капена из озера Кариба. Рот Тунгаты заполнился слюной от запаха пищи, но его повели дальше к стене и столбу.
