До белого каления - Квиннел А. Дж. (первая книга TXT) 📗

Франко Мази стоял рядом с тележкой, доверху груженной его пожитками. И жена его сидела на той же тележке. Она смотрела в другую сторону, не в силах вынести это зрелище. Глаза ее были красными от слез.

Но Франко смотрел вдаль, на стены виллы Колаччи, во взгляде его светилась жгучая ненависть. Многие поколения здесь жили его предки, из года в год обрабатывая несколько акров каменистой земли на склоне холма. Хозяева виллы раньше всегда были их благодетелями, Франко жил и работал под их защитой и покровительством. Кое-что, например сыр, который делала его жена, всегда отдавали на виллу в качестве благодарности и признательности.

Когда ему сказали, что дом будет снесен, сначала он не поверил. Такого просто быть не могло. Защитники и благодетели на такое не способны. Он просил о встрече с хозяином виллы, но ему сказали, что это невозможно. Дон Кантарелла не встречается ни с кем. В течение суток Франко должен выехать из своего домика в новый, который ему подыскали в Палермо. И дали какие-то бумаги, чтоб он их подписал.

Бульдозер закончил свою разрушительную работу, развернулся, скрежеща гусеницами, и медленно пополз к узкой дороге.

Франко не мог сдержаться – из самых глубин его души вырвалась глухая мольба:

– Господи, помоги Кризи!

Уолли даже возмутился: платить семь тысяч лир за бритье и стрижку – безумная расточительность. Но пронять парикмахера не могло ничего. Он красноречиво указал на лохмы волос, упавшие на пол. Работа большая – не меньше часа. Так что оставалось либо соглашаться, либо уходить ни с чем.

Уолли согласился. Ему предстоял непростой день, и времени, чтобы ходить по парикмахерским и искать, где бы его постригли подешевле, уже не оставалось. По крайней мере, терять все волосы он не собирался. Кризи ему перед уходом сказал:

– Постригись коротко, аккуратно, так, чтобы стрижка в глаза никому не бросалась. А бороду сбрей.

Уолли все еще не понимал, что к чему. На эту стоянку они приехали прошлым вечером, и за ужином Кризи подробно объяснил, что ему нужно от Уолли. Но для чего, не сказал. Слишком много знать будете – скоро состаритесь, сказал он и пообещал вводить их в курс дела по мере надобности.

Сначала Уолли надо побриться и постричься. Потом – купить хороший дорогой кожаный чемодан и портфель, деловой костюм, белую рубашку, неяркий однотонный галстук и ботинки на шнурках. Переодевшись в новый наряд, он должен на трое суток снять себе лучший номер в гостинице «Эксельсиор». После этого ему надо пойти в контору фирмы «Авис» и на три дня взять напрокат машину – лучшую модель из тех, что у них свободны. Обедать он будет в ресторане гостиницы, причем заказывать очень дорогое вино, а к кофе – марочный коньяк. Кризи посоветовал ему «Аннесси-экстра».

– Ты хочешь, чтобы он походил на богатого дельца? – спросила Пэдди.

– Вот именно, – ответил Кризи.

Пэдди скептически взглянула на Уолли.

– Прямо как в сказке про Царевну-лягушку.

– Ты, Пэдди, лучше помолчала бы, – осклабившись, сказал Уолли. – Ты и представить себе не можешь, какой красавец из меня получится – я же не всю свою жизнь ходил, как оборванец.

После роскошного обеда Уолли должен подняться к себе в номер и позвонить в Австралию какому-нибудь старому приятелю – какому именно, не имеет значения, – но говорить с ним надо не меньше двадцати минут. Ночь он проведет в номере, а рано утром вернется к ним на стоянку.

Как раз в то время, когда в Реджо Уолли лакомился фаршированным перцем, Сатта, Беллу и Гвидо наслаждались жаренной на гриле рыбой в ресторане «Гранда» в Палермо.

– А ты что по этому поводу думаешь? – спросил Сатта своего помощника.

– Он сюда на лодке приплывет, – ответил Беллу. – Скорее всего, на рыбачьем баркасе. Реквизирует его у кого-нибудь в Калабрии.

Сатта указал себе в тарелку.

– Я совсем не об этом. Что ты думаешь по поводу этой рыбы?

Беллу улыбнулся. Иногда ему доставляло удовольствие злить шефа.

– Чуть передержана.

Сатта согласно кивнул и повернулся к Гвидо.

– Есть вероятность, хотя и очень маленькая, что в один прекрасный день наш бравый капитан все-таки будет произведен в полковники.

– Для этого что, необходимо быть экспертом по приготовлению рыбы? – спросил Гвидо. – Или у полковников, в отличие от всех нормальных людей, есть вкусовые рецепторы и на небе?

– Да, Гвидо, к сожалению, ты в кадровых вопросах слабоват, – ответил Сатта. – Мы просто обязаны выдерживать определенные стандарты, иначе, чего доброго, по службе начнут продвигать только умных и преданных своему делу людей. Это стало бы настоящей катастрофой.

– Ты хочешь сказать, что, если бы так и было на самом деле, ты и теперь еще ходил бы в капралах?

Сатта ухмыльнулся и, обратившись к Беллу, заметил:

– Тебе не кажется, что, если неаполитанцы пытаются острить, у них это всегда получается с какой-то издевкой? Так почему же тебе кажется, что он переправится на рыбачьей лодке?

Беллу пожал плечами.

– А как еще? Обычными видами транспорта он воспользоваться не сможет. За каждым прибывающим самолетом, паромом и поездом ведется наблюдение. А он не из тех, кому легко загримироваться.

– Может быть, – согласился полковник. – Гвидо, а ты что думаешь по этому поводу?

– Не знаю, – сказал Гвидо. – Что бы мы сейчас ни говорили, это только пустая игра ума. Я немало над этим ломал голову, и все зря – ответа у меня нет. Очевидно лишь то, что лицо его теперь так хорошо всем известно, что он нигде и носа не сможет на людях высунуть.

Сатта согласился.

– Да, сегодня, пожалуй, его физиономия в Италии самая популярная. Это же надо, как люди реагируют на его подвиги! Если бы мне раньше кто-то сказал, что такое в наши дни возможно, я бы не поверил. – Он удивленно покачал головой. – В Риме и дальше к северу все молоденькие девушки щеголяют в майках по последнему писку моды – с его портретом и надписью: «Кризи – давай!» Общественное мнение целиком на его стороне, газеты идут нарасхват. Уж и не знаю, нормально ли это.

– Такая реакция людей вполне понятна, – высказался Беллу. – Они по горло сыты засильем боссов мафии и их наглостью. Правительство не в состоянии принять достаточно эффективные меры, поэтому они сотворили себе кумира из этого человека, сделали храбреца-одиночку своим героем. Это вполне естественная реакция.

– Для меня, – сказал Сатта, – самой большой загадкой остается вопрос о том, где он скрывается. Ведь чтобы его никто не видел, он должен находиться в полнейшей изоляции. Как он до сих пор умудряется скрываться и от полиции, и от бандитов? – Он тяжелым взглядом посмотрел на Гвидо. – Ты уверен, что после Рима у него не осталось ни одного надежного укрытия?

– Мне по крайней мере об этом ничего не известно, – ответил Гвидо. – Он ни разу не говорил со мной о своих планах после Рима, и ты прекрасно знаешь почему.

– Очень жаль, – сказал Сатта. – И по почте с тобой никто больше не связывался. Мы следим за этим круглосуточно.

– Жаль? – сухо спросил Гвидо. – Теперь тебе и в самом деле хочется его найти?

Выражение лица Сатты изменилось.

– Гвидо, поверь мне, пожалуйста. Я совсем не собираюсь спокойно смотреть на то, как его будут убивать. Он уже достаточно много сделал.

Полковник жестом подозвал официанта, и они заказали десерт. Когда официант отошел, Сатта положил руку на плечо Гвидо и мягко сказал:

– Это – чистая правда. Я многим ему обязан. У меня такое чувство, как будто я его давно и хорошо знаю. Мне очень хотелось бы с ним встретиться. Должен признаться, я испытываю к этому человеку глубокую симпатию. Если бы мне раньше сказали, что все это сможет сделать только один малый, я бы рассмеялся. Я и сейчас еще не все могу понять, особенно как ему удалось убить Конти.

Гвидо печально усмехнулся.

– Да, он ему устроил похороны, как в цветном кино.

Двое мужчин непонимающе на него посмотрели, и Гвидо пояснил: