Современный итальянский детектив. Выпуск 2 - Раццини Вьери (книги онлайн полные версии txt) 📗
Прошло уже довольно много времени, и вот как-то вечером зазвонил телефон. Матильда не хотела подходить, но звонки не прекращались, словно человек на другом конце провода точно знал, что она дома. Не выдержав, она все-таки взяла трубку. Это был Джордж Локридж. Она сразу узнала его дребезжащий голос.
— Матильда, мне сообщили только полчаса назад. Меня не было в городе. После стольких лет решил ненадолго съездить на родину, возвращаюсь, а тут… — Он сухо кашлянул. — Можно мне навестить тебя? — И, видимо боясь отказа, поспешно добавил: — Я хочу тебе кое-что отдать.
Матильда согласилась, не раздумывая:
— Пожалуйста, в любое время. Я почти не выхожу, только до газетного киоска и обратно. Если вдруг не застанешь, подожди пять минут.
— Ладно, я приду завтра.
27
День начался как обычно. Матильда встала в половине восьмого, выпила кофе в маленькой гостиной (Саверия больше не накрывала в столовой к завтраку), вытерла пыль во всех комнатах, кроме спальни Энеа, второй раз напилась кофе и села почитать газету в кабинете Нанни. Собственно, она не столько читала, сколько пробегала взглядом заголовки, думая о своем. То и дело отрывала глаза от газеты, устремляя их в пространство.
За обедом Матильда доела суп, оставшийся с вечера, и проглотила кусочек сыра, только чтоб Саверия не ворчала, что она ничего не ест. Потом прилегла; такую привычку она завела себе с тех пор, как не стало Энеа, — спать днем хотя бы часок, потому что ночью ее сон после целой таблетки снотворного был тяжелым и отдохнуть как следует не удавалось.
Прихода Локриджа она ждала без всякого любопытства, просто ей хотелось, чтобы кто-нибудь — неважно кто — скрасил ее одиночество. Когда уходила Саверия, ей становилось страшно в сумерках, в пустом доме, окруженном со всех сторон деревьями.
Но в дверь позвонили, когда солнце еще только клонилось к закату. Матильда пошла открывать и прямо остолбенела, увидев перед собой не того, кого ждала, а Коламеле.
— Даже не приглашаешь войти? — спросил нотариус, скривив губы в невеселой улыбке. В руке он держал букетик полевых цветов. — Вот возьми, это для Энеа. Когда пойдешь на кладбище, отнеси ему от меня. Или поставь перед фотографией. Я уже много лет не могу смотреть на могилы…
Солнце пригревало, воздух был еще теплый, и они решили сесть в саду. У входа в кухню, под дубом, стояли четыре креслица кованого железа с подушками на сиденьях и на спинках, а промеж кресел возвышался большой круглый стол и на нем — два горшка с геранью.
— Хорошо здесь, — сказал нотариус, осторожно опускаясь в одно из кресел.
Он внимательно посмотрел на Матильду, сидящую напротив. Она ему показалась не такой встревоженной, как в прошлый раз, но очень-очень грустной.
— Ну, как дела?
Матильда пожала плечами.
— Какие могут быть дела? Вот, живу с привидениями. — (Она решила наконец отбросить свою хваленую выдержку: что с того, если кто-то увидит, как ей плохо?)
Андреино наклонился к ней, ласково потрепал по руке.
— Послушай, а может, тебе уехать отсюда? Хотя бы в Импрунету? Погода-то какая, а?
— Нет, что-то не хочется. Мне и тут хорошо… О Боже, что я говорю? Хорошо! В общем, привыкла…
Коламеле заметил, что Матильда лишь отвечает на его вопросы, а сама разговора не поддерживает. От неловкости он ляпнул такое, за что тут же обругал себя. Жаль, мол, владеть такой усадьбой, как Импрунета, не имея прямых наследников.
Матильда нахмурилась.
— Надеюсь, ты не о завещании пришел говорить?
— Да нет, нет, что ты! — заторопился он. — Извини, просто с языка сорвалось. Когда всю жизнь сидишь в нотариальной конторе, поневоле одни и те же мысли лезут в голову.
— Не знаю… — проговорила Матильда, — я как-то никогда над этим не задумывалась. У нас ведь есть внучатые племянники Нанни в Сан-Кашано. Они сироты, и хотя мы уже много лет не виделись, все-таки они носят нашу фамилию. — После небольшой паузы она добавила с неожиданной для себя горечью: — Могли бы и прийти на похороны!
— Должно быть, не видели сообщения, — попытался утешить ее Андреино, сам не слишком в это веря. — Знаешь ведь, какая нынче молодежь.
Матильда снова замкнулась в молчании, и Коламеле подумал, не уйти ли ему, презрев всякие приличия. Матильде, казалось, не нужно ничье общество. Вдруг она сама поднялась и направилась на кухню.
— Пойду принесу лимонада из холодильника. Ты еще не разлюбил лимонад?
Она вскоре вернулась с запотевшим хрустальным кувшином и двумя стаканами на эмалированном подносе. Андреино решил перевести разговор на другую тему:
— Ты читала? Его наконец-то взяли.
— Кого? — рассеянно спросила Матильда, разливая лимонад.
— Маньяка. С поличным взяли.
Матильда резко повернулась к нему.
Взглянула на морщинистое, словно пергаментное, лицо, на бледные потрескавшиеся губы, потом перевела глаза на розовый куст, весь в бутонах, и ничего не сказала.
— Слава Богу, кончился этот кошмар, — продолжал нотариус. — Полиция подоспела вовремя: парочку едва спасли. Он уже подошел вплотную к машине и достал пистолет.
— Откуда ты знаешь? — спросила Матильда.
— По телевизору передавали, в дневных новостях. Газеты готовят экстренный выпуск. В центре уже весь народ высыпал на улицы. Даже магазины позакрывали, как в праздник.
— Это точно он? — Матильда пристально смотрела на старого приятеля. Каждая клеточка ее тела, кроме губ, замерла.
— Ну да, ошибки быть не может. Я же говорю, взяли на месте преступления. Я думаю, эта парочка была подсадной, потому что полиция оцепила все вокруг. Говорят даже, эти двое первыми начали стрелять и ранили его, но это не точно. В общем, его взяли, а при нем огромный нож и пистолет. Да он и сам сразу сознался, так что никаких сомнений.
Матильда уставилась куда-то далеко, в одну точку на фьезоланском холме. Кожа у нее на лице стала такой прозрачной, точно кровь внутри остановилась.
— Теперь все могут быть спокойны, — заключил Коламеле. — И ты в том числе.
Матильда вздрогнула и вперила в него взгляд.
— Я? Почему я?
Нотариус ответил не сразу:
— Потому, что ты тоже живешь в нашем городе, а если злодейству положен конец, то это лучше для всех, правда ведь?
Джордж Локридж застал Коламеле еще у Матильды. Они встретились под колоннадой и поздоровались на ходу. Англичанин слегка кивнул, а Коламеле, проходя мимо, протянул ему руку.
Начинало темнеть, и Матильда пригласила Джорджа в дом.
— Не выношу, когда темнеет, — объяснила она и только теперь заметила большой сверток у него в руках. — Положи здесь, в прихожей.
Англичанин помотал головой.
— Нет-нет, это та вещь, о которой я хотел с тобой поговорить.
Они расположились на диване в гостиной. Локридж сразу объявил:
— Энеа искал смерти. С некоторых пор он все время твердил о том, что жизнь утратила для него всякий смысл. И вот, так или иначе, добился своего.
Матильда окинула взглядом тощую, долговязую фигуру в просторном свитере из красной и зеленой шерсти. Редкие волосы патлами свисают на плечи, глаза близоруко щурятся. Она не понимала, к чему он клонит, и не знала, что отвечать.
— Тебе известно что-нибудь о Нанде? — спросил англичанин немного погодя.
— Впервые слышу, — заявила она и подумала, что предпочитает и дальше оставаться в неведении: всякое откровение теперь могло принести ей только новую боль.
Но Джорджа уже нельзя было остановить. Он выложил все об отношениях ее сына и Нанды, о квартире на улице Ренаи, о гибели девушки, о том, как переживал это Энеа.
— Так вот, несколько месяцев назад он вырезал из дерева ее голову и подарил ей у меня дома. Нанде вещь не понравилась, она сказала, что ничуть на себя не похожа и вообще это дурной знак. Так голова и осталась у меня.
Джордж зашелестел газетой, и перед Матильдой предстала та самая девушка с пустыми глазами. Черты лица были едва обозначены, и по контрасту с ними волосы казались еще живее и выразительнее.
