Час волкодава - Зайцев Михаил Георгиевич (книга регистрации TXT) 📗
...Без сигарет – это не жизнь!
– Эй, пацан! Иди сюда, – окликнул Миша подростка, одиноко бредущего по тенистой аллее мимо облюбованной Чумаковым скамейки. – Подойди, не бойся.
– Ну, подошел, и чаво? – Прыщавый подросток свернул с фарватера пешеходной дорожки, остановился в двух шагах от Миши, не решаясь подойти ближе к затянутому в кожу модному дядьке.
– Пацан, ты куришь?
– Курю, и чаво?
– Угостишь сигаретой?
– Кончились. – Подросток двинулся было обратно к пешеходному фарватеру, и Миша поспешил его остановить:
– Погоди, пацан! Слушай, парень, тут такое дело... У меня здесь, на этой вот проклятущей скамейке, встреча назначена. Отлучиться ну никак не могу! Слышь, парень, я дам тебе вот... – Миша дернул косо вшитую «молнию» на кожаной куртке, извлек из накладного кармана сотенную бумажку. – Вот, держи сотню. Бери, не бойся. Сбегай, купи мне сигарет. Любых. Одну пачку. И бутылку воды. Литровую. Сдача твоя, договорились?
Пацан взял у Миши купюру, подозрительно посмотрел сквозь нее на горящий поодаль фонарь.
– Нормальная деньга, пацан. Не бойся, не заберут в милицию за сбыт фальшивых денег.
– А чаво мне милиции бояться? Я несовершеннолетний.
– Да ну?! А выглядишь на все двадцать, – польстил ребенку Чумаков.
– Чаво покупать? – Парень гордо расправил плечи. По-взрослому, небрежно сложил купюру, перегнув пополам, и засунул в задний карман широченных «рэперских» штанов.
– Чаво-чаво! – передразнил парня Миша. – Чаво хочешь, только быстро! Загибаюсь без курева.
– Тогда чаво? Тогда я пошел?
– Побежал! Умоляю тебя – бегом до метро, до ларьков, и бегом обратно! Ферштейн?
– Яволь. – Парень побежал трусцой, путаясь в складках широких штанов.
Когда тинэйджер развернулся к Мише спиной, Чумаков смог полюбоваться трафаретом на обтянувшей спину черной футболке несовершеннолетнего – сжатый кулак с торчащим кверху средним пальцем.
– Блин! Нужно было дать ему полтинник и пообещать столько же, когда вернется с питьем и куревом! – пробормотал Чумаков себе под нос. – Блин! Я – идиот! Кинет меня малец. Грешно такого тупого дядю, как я, не кинуть! Вернется Сан Саныч через десять минут – вообще брошу курить! Навсегда!
Миша взглянул на часы. Пора бы и возвращаться партнеру! Мочи нету больше ждать. Миша крутанул головой вправо, влево. Вдалеке слева колыхался средний палец оттиснутого на спине подростковой футболки трафарета. Справа вдали песок прогулочной дорожки топтал пузатый, ничем не выдающийся мужик. Как стемнело, праздношатающегося народа на бульваре стало на диво мало. Поразительно – теплой летней ночью на островке зелени у пруда в центре гигантского мегаполиса практически никого нет. Вечно занятый, Миша раньше никогда не просиживал столь долго на отполированных пенсионерами скамейках центральных бульваров, и безлюдье зеленой зоны отдыха ночной Москвы его поражало и радовало. Доведется стрелять – свидетелей будет один-два, не больше. Не то что пару часов назад, когда еще не горели фонари и только-только зажглись окна в домах. Два с лишним часа назад, когда Миша уселся на эту скамейку, народу вокруг было множество, и Чумаков холодел, представляя, какая паника начнется, если он достанет спрятанные под курткой пистолеты. Но и сейчас, когда вокруг было безлюдно, Чумаков все равно мечтал, чтобы пронесло и обошлось без стрельбы.
– Обойдется без стрельбы, брошу курить! Кто-то мне втолковывал, кто, не помню, дескать, хочешь, чтоб сбылось что-то сокровенное – дай зарок бросить курить или выпивать, либо откажись от еще чего приятного. Заречешься, и мечта сбудется. Брошу, клянусь, брошу курить! Только бы все нормально обошлось, господи!.. Блин! В каком же детективе я читал, как один лох, безбожник вроде меня, попав в переделку, начал креститься, а его все равно опустили по полной программе?.. Черт! Не помню! Проклятое криминальное чтиво проштамповало мозги, и теперь лезет в башку всякая дребедень. Брошу курить и читать стану исключительно Толстого напеременку с Достоевским! Всю классику по школьной программе перечитаю! В Большой театр на «Евгения Онегина» схожу! И ни одного боевика, ни одной видеокассеты больше не куплю, клянусь мамой!..
Пузатый мужчина справа приблизился на опасно близкое расстояние, с которого мог расслышать Мишины бормотания. Чумаков замолчал. Выставлять себя ненормальным, который разговаривает сам с собой, не хотелось, пусть даже и перед случайным прохожим.
Между тем толстяк-прохожий, неторопливо переставляя короткие ноги, лениво засунул руку в карман серых, по-военному отутюженных, со стрелочками брюк и вытянул из брючного кармана початую пачку «Аполлон-Союз». Выщелкнув из пачки сигарету и прилепив ее к губе, толстяк вновь залез рукой в карман, пошарил там, остановился, повернул голову к Мише.
– Молодой человек, огонька не найдется?
– Найдется. – Чумаков забыл, как сам приближался с аналогичным невинным вопросом к охранникам у черного входа в ресторан «Золотая рыбка» и что последовало за вопросом об «огоньке».
– А меня, простите, сигареткой не угостите, если не жалко? – Миша вытащил зажигалку, протянул ее подошедшему к скамейке толстяку.
– Не жалко. – Толстяк прикурил, сел на Мишину скамейку, отдал Чумакову пачку. – Кури... Ждешь кого или так сидишь?
– Так сижу. – Миша вытащил сигарету, взял обратно свою зажигалку и, поднеся сигаретный кончик к лепестку пламени, затянулся. – Спасибо.
– Хочешь, оставь себе сигареты. Я курить бросаю, два дня продержался, сорвался и купил отравы. Можно я немножечко с тобой посижу, ноги устали, передохну маленько и пойду к своей инфекции.
– К кому? – Мише не понравилось, что у него появился сосед. Вдруг прямо сейчас в конце аллеи появится Сан Саныч, мчащийся на всех парах, убегающий от погони, что тогда? Как быть с толстым соседом?
– Чего ты спросил, я не расслышал? – Толстяк устало вытянул обутые в бесформенные полуботинки ноги.
– К какой «инфекции» вы спешите?
– А-а-а. К жене. Жена у меня – зараза, иначе говоря – инфекция.
Случайный сосед добродушно хихикнул. Ну не прогонять же его в самом деле пинками. И про возможную перестрелку не станешь же ему объяснять! Притомившийся за день, усталый, полный мужчина куревом угостил, разрешения попросил присесть. Однако, если он задержится, возможна неприятная накладка.
– Ты что, приятель, странно как-то на меня смотришь? – Толстячок выплюнул сигарету. – Мешаю? Нарушаю одиночество?
– Да нет, я... – смутился Миша. Отвел глаза, затянулся глубоко и... И вдруг почувствовал, как в голове зашумело. Похожий шум под черепной коробкой возникает после выпитого натощак стакана спирта. Миша кашлянул.
– Сейчас уйду, не стану вам мешать, молодой человек, наслаждайтесь одиночеством, курите мои сигареты на здоровье, получайте удовольствие.
Миша кашлянул еще раз. Еще и еще. Шум в голове зазвенел в ушах мерным гулом. Толстяк перед глазами раздвоился, расплылся бледно-коричневым пятном, из ослабевшей, сделавшейся непослушной руки Миши выпала сигарета.
«С табаком в сигарете намешан сильнодействующий наркотик!» – успел подумать Миша, прежде чем гул в голове разлетелся миллионами ярких разноцветных огоньков, лишивших Чумакова способности мыслить и ощущать собственное тело...
...Разноцветные огоньки сгустились и переродились в монотонную мелодию, которая мало-помалу начала стихать, оседать вниз с макушки привкусом ржавчины под языком. Следом за ощущением языка Чумаков почувствовал веки, нос, щеки. Облизнул пересохшие губы, открыл глаза и увидел темноту. Вязкий сумрак окружал Мишу со всех сторон. Вязкий и шершавый, как доски, на которых он лежал.
Миша пошевелил рукой. Онемевшая конечность слушалась плохо и все же сгибалась и разгибалась в локте. И ноги сгибались. Миша лежал на боку, свернувшись калачиком, на шершавых досках. Куртки на плечах не было, ноги босы. На нем надеты лишь кожаные штаны да темная рубашка. Портупея с пистолетами, разумеется, исчезла. И часы с руки сняли, сволочи!
